Первым мероприятием «военного коммунизма» в промышленности явился декрет от 28 июня 1918 г. о национализации крупных промышленных предприятий. В 1920 г. постановлением ВСНХ от 29 ноября национализация была распространена на все прочие частные предприятия. Ненационализированными остались лишь самые мелкие, кустарные предприятия, преимущественно не применяющие наемного труда. Таким образом, за два года (1918–1920) была осуществлена концентрация в руках государства большого числа заводов и фабрик. На них было сосредоточено преобладающее число занятых в промышленности рабочих. Вместе с тем национализация не позволила полностью прекратить спад производства. Значительное число предприятий бездействовало, многие были разрушены или работали с неполной нагрузкой из-за недостатка рабочей силы, изношенности оборудования, из-за перебоев в снабжении сырьем, топливом, материалами, обусловленных военным временем.

К первым мероприятиям «военного коммунизма» в деревне обычно относят введение продовольственной диктатуры и комитетов бедноты в мае – июне 1918 г. Комитеты бедноты создавались с целью распространения диктатуры пролетариата на деревню и перекачки в город хлебных излишков. В начале 1919 г. Советская власть осуществила переход к новому этапу в своей аграрной политике. В ее основу была положена так называемая продовольственная разверстка. Согласно декрету от 11 января 1919 г. разверстка как метод государственных хлебозаготовок заключалась в следующем. Продовольственные органы централизовано определяли потребности городов и Красной армии в продовольствии, а потом между крестьянами разверстывали (распределяли), кто сколько излишков должен сдать государству. Разверстка осуществлялась не на основе прямого подушного обложения хозяйств, а с учетом производственной мощности отдельных губерний и районов, а внутри них – между отдельными хозяйствами по классовому принципу. Разверстка производилась как в виде натурального налога, так и с оплатой изъятого по твердым ценам.

Серьезные изменения происходили также в области финансов. Здесь государство опиралось на такие чрезвычайные меры, как конфискации и контрибуции. Кроме того, в период «военного коммунизма» многие проблемы пытались решать при помощи печатного станка. За время с 1 ноября 1917 г. по 1 июля 1921 г. бумажно-денежная масса в обращении увеличилась с 22,4 млрд до 2347 млрд рублей, или в 105 раз. Результатом растущей эмиссии стало катастрофическое падение рубля. К середине 1921 г. по сравнению с 1918 г. ценность рубля упала в 800 раз, а сравнительно с довоенным временем – в 13 тыс. раз. Процесс обесценивания национальной валюты был вызван также спадом производства. Происходила натурализация хозяйственных связей. С целью защитить население от инфляции государство пошло на отмену для некоторых категорий населения платы за отпускаемые государством продовольственные продукты и промтовары, а также за жилье, коммунальные услуги, почтово-телеграфные расходы и прочие.

Таким образом, складывается общая картина происходивших в 1918–1920 гг. экономических процессов. В отличие от системы «военного социализма» в странах Европы, «военный коммунизм» был гораздо более радикальной политикой. Это может быть объяснено как отсталостью российской экономики, так и доктринальным содержанием «военного коммунизма». В отличие от «военного социализма», он был ориентирован не на сохранение частной собственности, а на выживание городского населения, в первую очередь промышленных рабочих. Вместе с тем мероприятия, составлявшие основу политики «военного коммунизма», не были способны привести к оживлению экономики. Страна функционировала почти исключительно за счет энтузиазма людей и «проедания» прежних запасов.

В период окончания гражданской войны страна все явственнее вступала в глубокий системный кризис, охвативший практически все сферы общества: от экономики до политики, даже идеологии. В тяжелом состоянии находилась промышленность. Уже в 1919 г. из-за отсутствия хлопка почти остановилась текстильная отрасль. В 1920 г. из 287 национализированных текстильных фабрик работало 77, остальные стали. В 1919 г. в стране потухли все домны. Россия фактически не производила металлов, а жила имевшимися запасами. В начале 1920 г. удалось задуть 15 доменных печей, и они дали около 3 % металлов, выплавлявшихся в царской России накануне войны. В целом же по сравнению с «эталонным» 1913 г. промышленное производство упало в 7 раз. По добыче нефти и угля Россия была отброшена к 90-м годам XIX в. Больным местом народного хозяйства был транспорт. На 1920 г. 58 % паровозного парка вышли из строя. Не лучше дела обстояли с вагонами. Железнодорожные артерии постепенно отмирали. Страна переживала острый финансовый кризис. По декрету СНК РСФСР от 4 марта 1920 г. страну наводнили дензнаки с астрономическими по представлениям того времени номиналами 5 и 10 тыс. рублей. За коробок спичек, сельдь, несколько картофелин людям приходилось отдавать «целые состояния», исчисляемые тысячами и миллионами обесценившихся рублей.

Разорение, хотя и не в таких масштабах, охватило деревню. Официальный лозунг, что базисом российской революции является рабоче-крестьянский союз, на деле пока не принес крестьянству ни воли, ни хлеба, а лишь землю. Валовой сбор зерновых культур в 1920 г. снизился по сравнению с 1909–1913 гг. более чем на треть. Значительная часть продуктов питания потреблялась самой деревней. Притом что на рубеже 1920–1921 гг. продразверстка составляла 80 % поступлений в госбюджет (что в два раза превышало все сельскохозяйственные выплаты в 1913 г.), естественные возможности этого источника финансирования государства резко сокращались из-за нежелания крестьянина впустую расширять свое производство.

Уже в конце 1920 г. стало ясно, что причиной переживаемых страной бед была продолжавшаяся и после гражданской войны политика «военного коммунизма». Даже основоположники и апологеты «военного коммунизма», такие как Н. И. Бухарин, чуть позже признавали его паразитический характер. Такая экономическая модель оказалась оправданной в условиях вооруженного противоборства, теперь же она оказалась опасным анахронизмом. Анализ военно-коммунистической системы, как подчеркивал в одной из своих работ английский историк Э. Карр, позволяет выделить два ее основополагающих принципа, входивших во все большее противоречие с жизнью. Первый из них сводился к резко возраставшему централизму управления, второй – к отказу от рынка как инструмента общественной регуляции. Требовалось принять срочные меры по преодолению трудностей в экономике.

Экономический кризис дополнялся кризисом управляемости общества. Он был обусловлен бюрократизацией аппарата управления. Прежде всего, бюрократизм нанес удар по самой партии. Российская коммунистическая партия (большевиков) (РКП(б)), которая, по мысли своих вождей, обязана была служить как противовес бюрократическому механизму управления, все больше превращалась в одну из его частей. В октябре 1920 г. председатель Курского губисполкома К. Юренев так обобщил происходившее: первоначально большевики надеялись построить новую власть силами партии, «опартиить» государство; но на деле пришлось «огосударствить» саму партию. По мнению Юренева, переход партии к работе «по-государственному» ознаменовал собой начало ее болезни. Государство, даже самое советизированное, имеет свою логику, и соприкосновение с ним не может пройти даром для коммунистов, полагал он. Когда же вдобавок верхи стали злоупотреблять привилегиями, многие заговорили о расколе прежнего большевистского «революционного монолита» на две партии.

Проблемы в экономике и политической сфере вызвали широкое недовольство населения. Протестные настроения проявились в различных формах. Самыми безболезненными из них были критика властей на собраниях и письма в различные инстанции. Эти проявления массового политического протеста служили барометром для властей, позволяли принимать своевременные решения. Но, если меры по нормализации ситуации на местах запаздывали, пассивный протест приобретал активные формы. Такие города, как Москва, Петроград, Тула и другие, оказались охвачены забастовочной волной. В прошлом причиной стачек в конце 1920 – начале 1921 г. называлась деятельность меньшевиков и эсеров. Но чаще всего на протест рабочих толкали нужда и ущемление их интересов. Иногда причиной трудовых конфликтов было поведение властей и местных комячеек, которые подвергались рабочими критике за «буржуазное перерождение», «отрыв от масс».