Но события приняли иной оборот. Вскоре после того, как становятся известны первые результаты голосования, 20 ноября 1917 г. СНК постановил взять Комиссию по созыву Учредительного собрания в свои руки. На следующий день, 21 ноября, В. И. Ленин внес во ВЦИК проект декрета, по которому население получило право отзыва депутатов, не оправдавших его доверия. С помощью этого декрета большевики предполагали изменить состав Учредительного собрания в свою пользу. 26 ноября был опубликован декрет, по которому намеченное на 28 ноября Учредительное собрание могло быть признано правомочным только в том случае, если соберется кворум в 400 депутатов. Оппозиция резко воспротивилось решению Совнаркома и попыталась перехватить инициативу. Кадеты на заседании своего ЦК приняли решение несмотря ни на что начать работу Учредительного собрания 28 ноября, а также организовать в этот день демонстрацию в его поддержку. Но массовой демонстрации 28 ноября оппозиции провести не удалось. Борьба за власть вступает в новую фазу. Отряды революционных матросов по приказу большевистского руководство разгоняют собранное кадетами совещание прибывших депутатов Учредительного собрания, а уже вечером 28 ноября принимается Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции, по которому кадеты провозглашались партией врагов народа. Закрываются некоторые оппозиционные газеты.

Однако стержень мер, предпринимаемых в тот момент большевиками, лежал все же в иной плоскости. 3 января 1918 г. ВЦИК принимает написанную В. И. Ленины Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа. В ней Россия окончательно провозглашалась советской республикой. По мысли Ленина, будущее Учредительного собрания зависело теперь только от того, поддержат или не поддержат большинство его делегатов передачу всей полноты власти в руки Советов. Параллельно с принятием декларации было объявлено о созыве всероссийских съездов: большевистского рабоче-солдатского и левоэсеровского крестьянского. Именно эти меры и оказались решающими для судьбы Учредительного собрания. После ожесточенной дискуссии на нем декларация 237 голосами против 138 была отвергнута. Отказавшись ее утвердить, правая часть депутатов попала в ловушку. Большевики и левые эсеры обвинили их в контрреволюции.

Под бурные аплодисменты галерки большевики зачитали подготовленное Лениным заявление о том, что они не желают прикрывать преступления врагов народа, и покинули Учредительное собрание. Через некоторое время за большевиками последовали и левые эсеры. После этого в 4 часа утра 6 января 1918 г. начальник охраны Таврического дворца анархист А. Г. Железняков попросил собравшихся разойтись, поскольку «караул устал». В тот же день в Петрограде и Москве состоялись вооруженные столкновения между сторонниками большевиков и учредиловцев (как прежде называли сторонников Учредительного собрания). Разошедшиеся по требованию «уставшей охраны» делегаты позже собраться вновь уже не смогли: на дверях их встретил замок. Позднее депутаты Учредительного собрания пытались собраться в Киеве. Но их опередили части Красной гвардии, освободившие столицу Украины от войск Рады.

Вместе с тем роспуск Учредительного собрания сам по себе еще не означал преодоления кризиса. Теперь противостояние переносилась внутрь открывавшихся съездов Советов. Меньшевики и правые эсеры начали подготовку к борьбе заранее. Они рассчитывали сплотить на съездах Советов мощные фракции и по возможности повернуть их работу в нужное для себя русло. Однако на этот раз выйти из кризиса Советскому правительству оказалось значительно проще, чем в ноябре 1917 г., поскольку за большевиками и левыми эсерами теперь шло подавляющее большинство делегатов. 10 января оба съезда объединили свою работу. Был избран единый ВЦИК Советов. Существенно изменился статус Совнаркома: отныне его определение как «временного» ушло в прошлое. Совнарком становится реальным правительством. Январские события означали окончательное решение вопроса о характере революции (некоторые современники даже говорили о произошедшем как о второй, «настоящей» социалистической революции, а Октябрьская революция объявлялась ими «неполной» и «полусоциалистической»).

После того как вопрос о власти был решен в пользу Советов, новые правительственные кризисы могли происходить уже исключительно внутри самого советского блока. Это подтвердилось третьим кризисом Советского правительства, вызванным расколом блока большевиков и левых эсеров из-за расхождений по вопросу о Брестском мире. По мнению некоторых исследователей, третий кризис Советского правительства как нельзя более наглядно показывает значимость для судеб Русской революции внешнего фактора. Поводом для начала кризиса стало подписание 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске мирного договора. Для его обсуждения 14 марта 1918 г. в Москве собрался IV съезд Советов. После того как большинством делегатов мирный договор с Германией был все же ратифицирован, левоэсеровская фракция заявила о выходе их партии из Совнаркома. Решение это далось левым эсерам не просто. Не менее трети фракции высказалось за заключение мира и против выхода из СНК. Даже много позже, на II съезде Партии левых социалистов-революционеров-интернационалистов (ПЛСРИ) 17–25 апреля, такие их лидеры, как М. А. Спиридонова, Колегаев, Натансон и Трутовский, все еще выступали с примирительных позиций. Тем не менее уже 15 марта 1917 г. министры от ПЛСРИ покинули свои посты (аналогичный демарш был предпринят также некоторыми левыми коммунистами). Разразился очередной правительственный кризис.

Ленину и его сторонникам и на этот раз удалось преодолеть трения в собственной партии и заняться восстановлением устойчивой власти. Вместе с тем, в отличие от двух прежних, третий кризис Советского правительства оказался необычайно затяжным. Приобретая вялотекущий характер, он то обострялся, то подавал надежды на скорое его преодоление. Окончательно завершился он трагически, левоэсеровским мятежом: в Москве вновь слышалась артиллеристская канонада, гибли ни в чем не повинные люди. Начался мятеж с провокации – убийства 6 июля 1918 г. германского посла графа Мирбаха. До сих пор не утихают споры, кто же на самом деле стоял за этой акцией. Нет полной ясности и по вопросу, существовал ли в этот период какой-то блок между левыми эсерами и левыми большевиками. Остается бесспорным лишь то, что руководству большевиков вполне удалось использовать ошибку своих прежних союзников. После мятежа 6–7 июля ПЛСРИ как единая мощная партия фактически сходит с политической сцены. Тем самым третий кризис Советского правительства можно считать одной из важнейших вех на пути формирования в России однопартийной диктатуры.

После прихода к власти большевики столкнулись с необходимостью решения многочисленных проблем в экономике и социальной сфере. На первом плане стояла задача подъема промышленности. При этом подходы к ее решению у многих большевиков основывались на утопических, далеких от реальности взглядах. Казалось, что достаточно будет легализовать рабочий контроль, взять в свои руки руководство банками, государственными и крупными предприятиями – и успех будет обеспечен. На практике даже в решении всегда острого для России рабочего вопроса все оказалось значительно сложнее.

Прежде всего, в среде большевиков не было единого понимания, что должен представлять из себя рабочий контроль после революции. Партийная пресса много писала об этом лозунге, но мало кто пытался разобраться в том, каким образом рабочие могут приступить к его реализации. На этот счет существовали самые разные мнения.

Противоречивость подходов к рабочему контролю проявилась уже в том, что декрет о нем не был принят на II съезде Советов вместе с декретами о мире и земле. Отложить принятие закона о рабочем контроле пришлось из-за неожиданно вспыхнувшей в большевистском руководстве острой полемики. Как писал впоследствии Г. В. Ципирович, дискуссия велась с двух полюсов: между теми, кто считал необходимым переход от стихийного контроля к государственному, и более умеренной ленинской позицией. По свидетельству других современников, ленинские возражения сводились к тому, что рабочий контроль нужно не сворачивать, а развивать. Принятый 14 ноября декрет о рабочем контроле неизбежно носил на себе следы этой дискуссии. В целом отношение большевиков к рабочему контролю менялось в зависимости от положения в экономике. Пока у новых властей не было никаких иных рычагов регулирования производства, сбора налогов и т. п., опора делалась на инициативу рабочих. Но когда рабочие организации показали свою недостаточную эффективность, а у государства появились другие каналы воздействия на экономику, включая механизмы чрезвычайных и карательных органов власти, в руководстве партии усилились настроения в пользу ограничения «рабочей вольницы» и подчинения ее административному аппарату. На I Всероссийском съезде профсоюзов, начавшем работу вскоре после роспуска Учредительного собрания, верх взяли сторонники огосударствления рабочих организаций.