Если продолжить рассуждения главы 6, то можно сказать, что у каждого индивида, принимающего решение, есть несколько различных экономических подтипов. Какой из них задействован в данный момент, зависит от того, какие перед ним встают проблемы или предоставляются возможности в текущий момент в окружающей среде. То, что может показаться неразумным для одного подтипа, оказывается глубоко разумным для другого. К примеру, ваш материалистический подтип, задающий вопрос: «А что я с этого получу?», придет в ужас, получив непомерный счет за то, что ваш родительский подтип согласился оплатить учебу младшего сына в колледже.

Полностью выводы эволюционной теории по поводу многомодульного мозга применительно к экономическим решениям еще не изучены. Но в этой книге мы уже рассмотрели доводы в пользу того, что женщина руководствуется совершенно разными правилами, когда торгуется с незнакомым продавцом на рынке и когда принимает решение, как потратить деньги на своего сына, который «носит в себе» половину ее генов и зависит от ее щедрости, в особенности когда он вступает в брачный период жизни. Помимо того что люди руководствуются разными ментальными правилами при общении с незнакомыми людьми и с родственниками, им еще нужны другие наборы правил поведения при общении с друзьями, с которыми у них нет общих генов, но с которыми они связаны узами взаимного доверия. А влюбленные пары строят свои отношения по совершенно другим правилам принятия решений.

Исследования, которые я проводил со своими коллегами и о которых говорил в предыдущих главах, показали, что независимо от того, хочет кто-то или нет пустить пыль в глаза окружающим своим богатством и щедростью, поразить заботой о людях, рискнуть принять вызов на бой или пойти против мнения большинства, все это предсказуемо, как приливы и отливы, и зависит от того, мужчина это или женщина, от того, пребывает ли этот человек в состоянии поиска полового партнера или нет либо же, напротив, поглощен думами о своем положении и своей жизни.

Логика глубокой разумности говорит о том, что фундаментальные биологические мотивы, например спаривание и самозащита, способны радикально повлиять на традиционное поведение и склонности, обусловленные экономически, такие как временное дисконтирование (тенденция оценивать выше небольшую немедленную выгоду по сравнению с большей, но в будущем) и вероятное дисконтирование (предпочтение, отдаваемое небольшой выгоде сейчас по сравнению с большей выгодой потом). Эти же самые биологические мотивы могут изменить восприятие человеком предметов роскоши и того, что ему просто необходимо. Проявляются эти мотивы по-разному у мужчин и женщин, что подтвердил ряд экспериментов, проведенных Нормом Ли и его коллегами, которые продемонстрировали разницу между мужчинами и женщинами в том, как они различают роскошь и необходимые вещи в разных ситуациях, когда приходится принимать решение. К примеру, если людям дать большую сумму денег и сказать, что они могут истратить их на знакомство, то и мужчины и женщины подбирают себе похожих партнеров: они хотят найти человека физически привлекательного, веселого, душевного и имеющего высокое положение. Но большинство из нас не состоятельные кинозвезды, которые могут позволить себе «иметь все, что хотят». Нам, в отличие от них, приходится выбирать между тем, без чего не обойтись, и тем, что может подождать. Когда мужчинам предлагают для знакомства с женщиной более ограниченный бюджет, то они в первую очередь выбирают физическую привлекательность, указывая, что она является наивысшим приоритетом. Женщины в подобной ситуации поступают иначе: для них приоритет — партнер с деньгами или с положением, тогда как красивую внешность они воспринимают как роскошь одноразового пользования.

Давайте рассмотрим классический случай боязни потери в свете глубокой разумности. Как я упоминал ранее, согласно теории боязни потери, предложенной Канеманом и Тверски, потеря некоторой суммы (скажем, ста долларов) оказывает более сильное психологическое воздействие, чем приобретение такой же суммы. Теперь это положение, подкрепленное многочисленными исследованиями, приводится в учебных курсах по введению в экономику. В одной статье даже говорилось: «Было выполнено столько исследований феномена боязни потери, что теперь мы можем с определенной долей уверенности сказать, что эффект от потери чего-либо в два раза сильнее, чем эффект приобретения». Но в чем причина такого сдвига? И подходит ли он для всех типов потерь и приобретений?

Сторонники эволюционной теории, в том числе Эдвард Уилсон, предложили вероятный ответ на вопрос о причине этого явления: предки людей смогли выжить, потому что они в первую очередь старались избежать потерь, а уже потом хотели что-то приобрести, потому что они часто находились на грани выживания (если есть лишняя еда, то это хорошо, но если еды нет, то это означало голодную смерть). Было обнаружено, что феномен боязни потери характерен не только для людей, но и для других видов (чьи предки, как и наши, не столько бы выиграли от изобилия пропитания, сколько потеряли бы от его нехватки). Это весьма правдоподобная функциональная гипотеза о ситуации в прошлом, но она не в полной мере использует научные достижения современного эволюционного подхода, который можно применить, чтобы предложить новые гипотезы относительно того, когда и как боязнь потери усиливается или ослабевает в силу функционально важных причин.

К примеру, обычная боязнь потери должна исчезать или даже превращаться в желание получить, когда активируется брачный мотив. Кроме того, такое исчезновение боязни потери должно наблюдаться только у особей мужского, но не женского пола. Почему? Как я говорил ранее, женщины, как и самки млекопитающих, изначально вкладывают больше в своих детей, поэтому они ведут себя более избирательно в отношении самцов. А самцам приходится соперничать за то, чтобы быть избранными самками. Я уже говорил о том, как самцы кричат: «Выбери меня! Выбери меня!» Один из способов заявить о себе во всеуслышание — играть на публику (распускать хвост, как павлин, или купить «Порше Каррера Джи-Ти»); другой способ — побороть других самцов (нанести удар рогами или победить в конкурентной борьбе за место в руководстве компании). Если вы победитель в соревновании, то вам меньше страшны другие опасности — и, как я отмечал в главе 9, самцы млекопитающих становятся особенно опасными в брачный период. Из этого следует, что мужчины, готовые к брачной игре, должны вести себя как снежные бараны в период половой охоты, когда слишком сильная боязнь потери мешает вступить в рискованную борьбу и победить других самцов.

Если наши рассуждения верны, то у мужчин проявления этой известной способности должны изменяться предсказуемым образом под влиянием брачных мотивов. У мужчин, готовых к брачной игре, внимание должно переключаться с потери на добычу. Вместе с Джессикой Ли, Владом Гришкевичусом и Стивом Нейбергом и при щедрой финансовой поддержке Национального фонда научных исследований я решил проверить эту гипотезу. Для одного из экспериментов мы приглашали несколько человек (находившихся в состоянии поиска партнера) и предлагали им представить первое романтическое свидание с человеком, которого они находят очень привлекательным, а других испытуемых из контрольной группы просили просто подумать, как организовать пространство на рабочем столе.

После того как мы задали ситуацию мотивов поведения, все испытуемые должны были ответить на ряд вопросов, таких как: «Представьте себе, что вы принадлежите к пятидесятому процентилю по финансовым доходам (другими словами, половина населения получает меньше вас, а другая половина — больше). Как бы вы себя почувствовали, если бы скатились до сорокового процентиля? Представьте себе одиннадцатибалльную шкалу, где 1 — крайне несчастный, а 11 — очень счастливый. А что будет, если вы подниметесь до шестидесятого процентиля? Насколько это сделает вас счастливым или несчастным?»