― Кто же не любит Италию? ― засмеялась я.

Фух. Вроде выкрутилась!

― А ты что будешь делать после школы?

― Работать моделью, пытаться добиться чего-то на этом поприще, ― пожала плечами. ― Конечно, пока успешной мою карьеру назвать нельзя, но когда-нибудь плакаты с моим лицом появятся на билбордах каждой страны! Так уж и быть, дам тебе автограф, когда стану знаменитой!

― Спасибо, очень щедро с твоей стороны, ― хмыкнул Давид.

Вот так очень быстро и подошло к концу мое время в этой школе. Конечно, не совсем ‒ нам осталось еще сдать экзамены и погулять на последнем звонке и на выпускном.

Но как-то с этими новыми отношениями, за этими проблемами, которые занимали абсолютно все мои мысли… я не сразу поняла, что кое о чем забыла. Точнее, кое о ком.

О том, кто обещал меня добиться, о том, кто говорил, что я буду его и только его. О том, кто говорил, что не остановится.

Я забыла о Вандале.

В один из последних дней в этой школе, во время обеда я подошла к столу, за которым обычно сидели баскетболисты. Я собиралась подойти к Давиду, но тут кое что привлекло мое внимание.

Один из игроков поднял руку вверх, чтобы дать пять другому… и на его ладони я увидела плохо заживший розовый шрам.

Шрам от укуса…

В тот вечер, когда меня чуть не изнасиловал один из одноклассников, я до крови укусила его за внутреннюю часть ладони.

Так значит… все это время это был… он?

На мгновение я застыла на одном месте ‒ мое тело словно парализовало. Но затем, наконец, заставила себя продолжить свой путь. Подошла к компании парней, среди которых видела Давида.

― Ну, что, идем в класс? ― парень сразу обнял меня за талию, в своей извечной нахальной манере.

Как правило, я старалась не афишировать то, что между нами вообще что-то происходило, и на людях по-прежнему не давала обнимать и целовать себя, постоянно напоминая мажору, что я не его девушка. Но сегодня мне было, мягко говоря, не до того.

― Кажется, я знаю… кто такой Вандал, ― произнесла непослушными губами.

― Кто? ― переспросил Артур, удивленно приподняв брови.

Давид нахмурился.

― И как ты узнала? Как ты вообще могла об этом узнать?

― Во время твоей вечеринки он пытался меня изнасиловать ‒ Саша тогда не позволил ему это сделать. В комнате было темно, ни один из нас так и не понял, кто это был. Но я успела укусить его за ладонь… и сейчас я увидела шрам. Значит, все это время… это был он!

― Пытался изнасиловать?.. ― на лице Третьякова отразилась смесь потрясения с отвращением.

― Так кто это был?

Несколько секунд я не могла произнести это имя.

― Это был Коля Рахметов, мой сводный брат.

Все это время я была права насчет него. Говорила самой себе, что это неправда, пыталась убедить себя в том, что все в порядке… и продолжала жить с этим социопатом, с этой мразью одной квартире!

Парни переглянулись с шокированными и гадливыми выражениями на лицах.

― Чего и стоило ожидать! Дохлый всегда был немного того. Его давно нужно было изолировать от нормальных людей, ― сказал Давид.

― Но… что мне теперь делать?..

― Тебе точно ничего делать не нужно. Не привлекай к себе его внимание, живи так, как и до этого. Мы с парнями сами с ним разберемся. Раз уж теперь мы точно знаем, кто это, сможем его прижать.

― В смысле, разберетесь? Побьете, что ли? ― недоверчиво переспросила я.

― Нет. Придумаем, как вывести его на чистую воду.

Что конкретно собирался сделать мажор, чтобы вывести его на чистую воду я даже предположить не могла. Но раз уж ему удалось легко и просто справиться с Румянцевой, обратить ее козни против нее самой, то возможно… не знаю, ему удастся устроить Вандалу какую-нибудь ловушку?

Мы пошли обратно в класс, и так до самого звонка продолжили обсуждать моего сводного и всю эту ситуацию.

Давид сказал мне ничего не делать, не привлекать его внимание… Я не знала, как это вообще возможно. Мне хотелось немедленно что-то предпринять, сделать хоть что-то, чтобы не дать Коляну уйти от наказания, не дать ему причинить вред еще кому-нибудь: обратиться к директору, позвонить в полицию, подойти к нему и прямо в глаза назвать социопатом.

Но… ладно. Я сделала глубокий успокаивающий вдох. Ладно. Пусть они с парнями сами разбираются с этим ненормальным. В конце концов, со времен той дурацкой вечеринки прошло уже больше трех недель, и за это время Рахметов вообще ничего мне не сделал, хоть мы с ним и жили в одном доме. Пара дней ничего не изменят. Наверное, не в такой я была опасности, как сама думала.

После школы я отправилась вместе с Давидом в его пентхаус, просто, чтобы не возвращаться к себе. И хоть на ночь я у него остаться не могла, большую часть времени все равно хотела провести вдали от этой злополучной квартиры и ее обитателей.

И вроде бы я довольно быстро свыклась с мыслью о том, что тот самый насильник и мой сводный ‒ одно и то же лицо, в конце концов, именно так я и думала все это время. Да только дальнейшие события… можно сказать, привели меня в замешательство.

На следующий день на уроке геометрии я сидела за первой партой, как обычно, и мысли мои были заняты чем угодно, но только не учебой. Но тут внезапно по громкоговорителям была объявлена тревога, всех учеников попросили оставить свои личные вещи на местах и немедленно покинуть здание школы. В мою душу вошло нехорошее предчувствие.

Обернувшись, я встретилась взглядом с Давидом, сидевшим за третьей партой через ряд от меня. Его лицо было напряжено ‒ такое же точно выражение появилось на лицах большинства из нас. Все мы помнили взрыв, произошедший месяц назад. Никто не думал, что сигнал тревоги мог оказаться простым учением.

Построившись в ряд, вместе с другими учениками друг за другом мы покинули помещение и, пройдя по коридору, через главный холл, вышли из здания, присоединившись к толпе остальных ребят из нашей школы.

― Как думаете, что происходит? ― спросила Света, ни к кому конкретно не обращаясь.

― Трудно сказать… ―пробормотала я.

Отойдя от девчонок, я подошла к группе парней-баскетболистов, а точнее, к Третьякову и его друзьям.

В школьное здание тем временем прошла группа полицейских с собаками-овчарками на поводках, и еще пара начала обходить ребят, столпившихся перед школой.

― Что же все-таки происходит? ― повторила я вопрос подруги.

Никто из парней не смог сказать ничего конкретного ‒ все были так же сбиты с толку, как и я, но через некоторое время ответ на него нашелся сам собой. К группе школьников подошли трое полицейских, а точнее, подошли конкретно к нашему классу, к 11«Б»…

― Николай Константинович Рахметов?

Оглянувшись, мы увидели Дохлого, стоявшего в толпе вместе со всеми остальными ‒ на его обычно мрачном нахмуренном лице было написано недоумение.

― Это я. А почему вы спрашиваете?

― Пройдемте с нами.

Проводив до служебного автомобиля, они увезли его в неизвестном направлении. Но как-то сразу после этого по толпе прошел слух, что в вещах нашего одноклассника обнаружили еще одну самодельную бомбу ‒ именно ее и искали те полицейские с собаками.

Ученики наперебой заговорили, обсуждая произошедшее между собой.

― Говорят, кто-то сделал анонимный звонок и сообщил об очередном готовящемся теракте.

― Значит, все это время это был Коля Рахметов?

― Я так и знала! Он всегда был такой странный!

Саму меня не переставало преследовать ощущение, что все эти события были как-то связаны между собой. Вандал, мое вчерашнее открытие, обещание Третьякова разобраться с ним, и вот теперь этот арест.

― Это ты обратился в полицию? ― спросила я мажора.

― Нет, не я, ― его брови были чуть нахмурены.

Школьный день был объявлен законченным раньше времени, и, забрав свои вещи за того класса, мы с Давидом пошли обратно к нашей элитной высотке.

― Ты точно не звонил в полицию? ― задумчиво переспросила я.