― Все то же самое, ― наконец, выдавила из себя.

― Я серьезно поговорю с ним. Тебе никуда не нужно переезжать.

Мама кивнула.

― Вот видишь? Так что больше не придумывай. Лучше иди в свою комнату и займись подготовкой к экзаменам.

Почему же с ней всегда так трудно?!

Рассерженно выскочив из гостиной, вернулась в комнату, как она мне и сказала, и снова повалилась на свою кровать.

Кое-чего я маме так и не решилась сказать… да и сама едва осмеливалась об этом думать. Мне не хотелось понапрасну обвинять парня, просто потому что он мне не нравится, да и вообще не хотелось в это верить, но со вчерашнего дня меня не прекращало преследовать одно предположение…

Ужасное предположение, но если оно верно, я живу под одной крышей с тем, кто помешался на мне. С тем, кто был ответственен за взрыв машины директора.

Я живу под одной крышей с тем, кто пытался меня изнасиловать.

* * *

Следующие несколько дней я пыталась забыться в работе. Непрерывные фотосъемки для каталогов ‒ долгий, выматывающий процесс и не слишком творческий. Но сейчас я была рада отдать всю себя монотонному труду.

Надеть купальник нужного размера, встать в позу на фоне серого экрана. Почувствовать себя сексуальной и уверенной счастливой обладательницей умеренно дорогой, но стильной вещи. Еще несколько раз сменить позу. Надеть следующий купальник.

Нижнее белье и купальники ‒ самая моя тема, такие уж у меня формы. Жира почти нет, но все равно я не худышка, а фигуристая девушка. Для высокой моды моя фигура подходит с натяжкой. Не совсем типичная, талия слишком тонкая, а грудь большая (модные дома, как правило, предпочитают выпускать на подиумы костлявых моделей с фигурой «четырехугольник», и увы, более женственные красотки часто оказываются не у дел).

Так же, все эти дни я, как могла, пыталась избегать Коляна, старалась и мысли не допускать о том, что мое предположение насчет него верно. Никак проверить свои подозрения я не могла, и потому просто решила надеяться на лучшее.

Надеяться, что мне не аукнется то, что я так и продолжила жить с этим человеком в одной квартире.

* * *

В субботу мне поступил звонок с незнакомого номера. В этот момент я как раз читала книжку, лежа на кровати, задрав ноги вверх.

― Алло, ― равнодушно отозвалась, переворачивая страницу.

― Что в школу не ходишь? ― прозвучал в динамике до боли знакомый голос.

Сердце пропустило удар.

Давид Третьяков… В моей душе снова поднялась смесь из эмоций, которые я тщетно пыталась подавить все это время. Смесь ненависти, обиды, сожаления… и тоски, той тоски, поражающей сердце при звуке голоса человека, по которому безумно скучаешь, но с которым никогда не сможешь быть вместе.

От этих эмоций я задохнулась на секунду.

― Ларина, ты еще тут?

Медленно оторвав телефон от уха, я нажала на отбой, так и не ответив ему.

Я уже приняла решение и за эти дни так и не передумала. С меня хватит. Хватит его наглости, его мерзкого отношения и ужасного характера. Хватит с меня Давида Третьякова!

Но тут телефон снова зазвонил.

Сделав долгий выдох, приняла вызов и приложила смартфон к уху.

― Больше мне не звони, ― спокойно произнесла без долгих предисловий. ― Я не хочу твоих звонков, Третьяков, и в следующий раз просто не подниму трубку.

Снова нажав на отбой, я внесла этот номер в черный список, подписав контакт «Эта сволочь».

Потом, недолго подумав, переписала его как, «Эта наглая сволочь».

Но затем, подавив вздох, просто подписала «Давид Третьяков».

Я обещала самой себе, что перестану с ним враждовать. Вражда отнимает слишком много энергии, требует много энергии, и я понимала, что эта ненависть не приведет меня ни к чему хорошему. Он полностью лишил меня внутреннего спокойствия, а я… я позволила ему это!

Я танцевала перед ним, играла с ним, дразнила его, мстила, пыталась вызвать его ревность… но этого тоже больше не будет! Он больше не отнимет ни капли моей энергии!.. Не дождется…

Но где-то через час в мою комнату кто-то постучал. Я решила, что это снова мама ‒ в последнее время я всегда держала дверь закрытой, и когда она хотела что-то мне сказать или показать какое-нибудь видео, ей приходилось стучаться. Открывать и закрывать дверь по куче раз на дню раздражало, но так, по крайней мере, я могла быть уверена, что сводный не зайдет без спроса в мою комнату.

Вот и сейчас, ни о чем не подозревая, я открыла дверь… и в мою комнату вошел Давид Третьяков. Его накачанный пресс обтягивала тонкая футболка, на плечи была накинута стильная куртка. Сунув мне в руки букет красных роз, он подошел к моей кровати и, упав на нее, улыбнулся своей фирменной обаятельной улыбкой.

― Что в школу не ходишь, прогульщица? Меня видеть не хочешь?

Парень прошелся взглядом по моему телу, оглянул ноги, выглядывающие из-под короткого домашнего платья с аппликацией в виде улыбающегося облачка на груди.

На пару мгновений у меня пропал дар речи, мной завладела все та же буря эмоций… но я приказала себе успокоиться.

― Не льсти себе, Третьяков, ― холодно улыбнулась. ― Всю неделю у меня были съемки ‒ ты тут ни при чем.

― Ну, да? И это поэтому ты бросаешь трубку? Не отвечаешь на звонки?

― Если не забыл, я вообще не хотела давать тебе номер, ты выманил его шантажом. Еще сказал, что если я не отвечу, ты смоешь мою флешку в унитаз. Вперед, смывай, ничего не имею против! ― усмехнулась я.

― А ты все обижаешься? ― его глаза на секунду сощурились. ― У меня случайно что-то вырывается, а ты все записываешь, злопамятная девочка?

Я помню, что у него «случайно вырвалось» в прошлый раз… Признался в любви, а потом снова оскорбил.

Мне нет никакого дела до того, что он говорит!

― Я не обижаюсь, мне плевать. А твоим словам я тем более никакого значения не придаю! ― пренебрежительно фыркнула. ― Выходи из моей комнаты и цветы свои забирай! ― с трудом удержалась от того, чтобы не швырнуть ими в него.

― Ну, уж нет.

Встав с кровати, парень подошел ближе ко мне. Придвинулся вплотную, так, что я была вынуждена отступить…

― Никуда я не уйду, Ларина, ― улыбнулся Давид. ― Я говорил, что всегда получаю то, что хочу. И теперь… я хочу тебя. Всю тебя, ―внезапно в его голосе что-то изменилось. ― И поэтому, не сомневайся. Ты будешь моей.

Может, потому что меня парализовало от его близости, может, потому что меня возмутила его чудовищная самоуверенность, но на несколько мгновений я замерла на одном месте.

Давид придвинулся еще ближе… так близко, что я смогла почувствовать его дыхание на своих губах…

Его губы, нежные, бархатистые прикоснулись к моим… и мое сердце сделало сальто, а тело словно перестало существовать. Это был легкий поцелуй, трепетный, безумно приятный и теплый…

Но я не могла… не могла позволить себе снова превратиться в размазню!.. Самоуверенная наглая сволочь. Не буду я его. Не дождется!..

Дернув головой, я сделала шаг назад и собиралась, было, влепить ему пощечину, но мажор успел остановить мою ладонь.

― Снова руки распускаешь, непослушная девочка? ― приподнял брови. ― Сдачи получить не боишься?

― Я тебе сказала выйти из моей комнаты! Ты в последний раз ко мне прикоснулся! ― рассерженно вырвала у него свое запястье.

― Что с тобой сегодня? Не с той ноги встала с утра? Я тебе розы принес, как какой-то болван романтичный, ― усмехнулся Третьяков. ― Это из-за того, что было на вечеринке? Да я же напился тогда и ничего не соображал. Ну, хочешь, извинюсь?

Я и сама точно не знала, почему так злюсь на него. Правда, в глубине души понимала… что это из-за того его признания, о котором я мечтала и которому не могла верить.

Это может показаться странным, и я не знаю, смогу ли объяснить, почему оно так повлияло на меня… Но контраст между нежностью слов и грубостью поступков этого парня, того самого парня, что-то сделал со мной.