Выбежав в коридор, не удержалась и со всей силы хлопнула за собой дверью. Но как только из соседней комнаты вышел заспанный Рома, разбуженный моими криками, тут же пожалела о своем поступке.

― Привет, Ника. Уже пришла из школы? ― протер слипающиеся глаза.

― Пришла, зайчик. Идем, перекусим!

Пройдя на кухню, порезала кубиками пару яблок и сверху залила их несладким йогуртом ‒ это было одно из моих любимых диетических блюд. В свою тарелку еще обезжиренного творога добавила. Так было намного вкуснее, чем есть все это по отдельности. Тем более, творогом давиться.

Ну, и денек! Покачала головой. А я еще радовалась тому, как он прошел.

Нет, нет и еще раз, нет. Как только заработаю хоть что-то, не стану тратить деньги на косметику, шмотки или очередной тюнинг своей внешности.

Отсюда нужно валить так быстро, как это возможно! Нервы мне, пожалуй, еще пригодятся.

* * *

На следующий день в школу мне хотелось идти еще меньше, чем в самый первый.

Что этот мажор задумал, что потребует с меня за возвращение моих фотографий? Мне даже думать об этом не хотелось.

Не знала, даже не представляла, что можно ненавидеть сильнее, чем я ненавидела его в детстве. Не знала, что это вообще возможно.

Давид Третьяков. Мальчик, который придумал для меня обидное прозвище, который сделал меня изгоем, неприкасаемой для остальных одноклассников.

Мальчик, в которого вопреки всему… я была влюблена.

Моя первая любовь.

Я никому и никогда об этом не говорила (да я и себе едва могла в этом признаться), но Давид Третьяков был моей первой любовью. Да и другой за всю жизнь у меня так и не случилось.

Это чувство было таким мучительным, болезненным, что я постаралась вырвать из своего сердца даже малейшие воспоминания о нем. Ведь я была влюблена в того, кто презирал меня, ни во что не ставил.

Его слова ранили, резали меня до костей, насмешки жгли раскаленным железом. Сколько слез я пролила из-за него, как трудно было мне пережить все это. Преодолеть свои первые чувства. Не вспоминать о них, о том, что они у меня вообще были.

И вот теперь все повторяется снова… Неужели мне снова придется пережить все то же самое?

Зачем, ну, зачем я перевелась в эту школу и снова его увидела? Один взгляд и во мне всколыхнулась та же ненависть… и та же любовь!..

Сжав зубы, смахнула одинокую слезу со своей щеки.

Гребанный мажор.

Мой худший кошмар…

Сдав куртку в гардеробную, я прошла, было в коридор, ведущий к нужному классу, но тут из небольшой полутемной ниши ко мне протянулась сильная рука, за секунду утянув меня за собой. Кто-то высокий, мускулистый всем телом прижал меня к стене.

― Куда бежишь, Ларина? ― горячее дыхание обожгло мне шею, вызвав многотысячную волну мурашек по всей поверхности кожи. ― Не забыла, что у меня есть что-то, что тебе очень нужно? Как знать, может, я и дам тебе то, что ты хочешь!

Мажор рассмеялся тихим низким смехом. В его зеленых глазах, окаймленных черными ресницами была издевка… но и не только.

― Покончим с этим, Третьяков. Что ты хочешь за флешку? ― через силу заставила себя произнести.

Он только крепче прижал к стене мое тело. Животом я почувствовала его эрекцию… Мои ноги тут же превратились в желе, трусики мгновенно промокли от предвкушения. Мне стало стыдно за это.

― М-м-м… что я хочу? ― парень приблизился к моему лицу, провел дорожку от уголка моих губ к мочке уха и на мгновение взял ее в горячий рот, лизнул языком. ― Догадайся!

Встряхнула головой, пытаясь освободиться из плена этих чувств и ощущений, избежать контакта с его ртом.

― Я серьезно!

― Ну, так и я серьезно. Просмотрел твои старые фотки ‒ так и знал, что губы ненастоящие, ― обвел по их контуру, а затем беззастенчиво просунул мне в рот кончик пальца. ― Ты их накачала, чтобы парней возбуждать? Считай, миссия выполнена!

Ублюдок… В моих глазах потемнело от ненависти.

Пользуется тем, что мне нужны эти фотографии, ведь они ‒ тяжкий труд последних трех лет, моя надежда на исполнение мечты. Какие-то из них мне присылали на почту, какие-то я могла запросить у фотографов, но некоторые были в единственном экземпляре. Копий не сохранилось. И таких было слишком много!

― Пойдем со мной, Ларина, ― наклонившись, шепнул на ухо, овевая горячим дыханием. ― У меня дома сейчас никого нет. Или ты хочешь, чтобы я поудалял все с твоей флэшки? ― насмешливо прищурил глаза.

Я не была «хорошей девочкой», да и давно не была девственницей. Чего я только ни делала в своей жизни, о чем не стоило бы распространяться.

Но мысль о том, чтобы позволить этому парню, тому самому парню смешать себя с грязью, вызвала во мне такую бурю эмоций…

― Ну, ты и урод, ― выплюнула я, отталкивая его от себя. ― Удаляй, не удаляй фотографии, от которых зависит мое будущее, дрочи на них, если хочешь ‒ все равно большего тебе не обломится, ублюдок!

Я попыталась пройти мимо него, но Третьяков снова с силой прижал меня к стене, на этот раз одной вытянутой рукой.

― Как разошлась! ― зеленые глаза презрительно сощурились. ― Я просто пошутил! Сдались мне твои переделанные прелести ‒ да у меня целая школа таких, как ты!

Сжала руки в кулаки до боли в костяшках пальцев. Почему все… все что он говорит, словно жжет меня каленым железом, режет ножом?..

― Что тебе от меня нужно? Говори, или убирайся!

Давид усмехнулся краешком губ.

Он так и не ответил на мой вопрос.

― Пойдем в класс, ― обхватив мою талию, парень потянул меня за собой по коридору.

Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоить нервы и привести сердце в порядок. Сейчас самое главное было ‒ не поддаваться эмоциям. Эти фотографии были слишком важны для меня. В конце концов, Давид наиграется и вернет их мне. Дождусь этого момента… и тогда уже настанет моя очередь играть!

Вместе мы шли через школу, Третьяков так же продолжал обнимать меня, словно мы были парой. Я поймала несколько заинтересованных взглядов, обращенных в нашу сторону, и тут же попробовала вырваться из этого захвата.

― Я бы предпочла, чтобы нас не видели вместе!

Меньше всего на свете мне хотелось сойти за очередную телку этого Казановы местного разлива!

― Не повезло тебе, потому что именно это мне и нужно. Сегодня ты мой эскорт, послушная девочка.

Хочет вызвать у всех впечатление, будто между нами что-то есть?

― Зачем тебе это? ― я удивленно фыркнула.

― Есть причины.

― Это из-за того пари? Из-за того, что я тебе номер не дала?

― Точно, малышка, ― наклонившись ниже, поцеловал меня в висок, от чего мою кожу словно ужалило огнем. ― Ты же модель, а значит, немного актриса. Сегодня сыграешь девочку, от которой мне кое-что перепало. Как думаешь, справишься?

― Нет! ― выпалила, задохнувшись от возмущения.

― Я в тебя верю! И убери это кислое выражение с лица.

Как только мы вошли в класс, Третьяков сжал меня еще крепче, запечатлел поцелуй в уголке моих губ и прошелся ладонью по пятой точке, попутно больно ущипнув меня за ягодицу.

Одноклассники так и уставились на нас двоих: лица мажоров расплылись в улыбках, девчонки тут же принялись шушукаться между собой.

Я нацепила на лицо уверенное выражение, словно все это происходило по нашему обоюдному желанию. Словно не я была его трофеем, а он моим.

― Не многовато ли внимания моим переделанным прелестям со стороны такой крутой шишки, как ты? ― насмешливо выгнула бровь.

― В самый раз, Ларина, ― ухмыльнулся Третьяков. ― Попа у тебя ведь настоящая?

Отпустив мою талию, нанес короткий звонкий шлепок по моей заднице.

Да у меня, вроде как, и грудь настоящая. Тело — результат диет и тренировок. Да и лицо не так уж изменилось. Увеличивать губы меня все подруги отговаривали, говорили, что с ними и так все в порядке. Но мне хотелось посмотреть, как получится. Получилось эффектно и естественно, и я стала делать так регулярно. Щеки ‒ вот единственное значительное изменение в моей внешности. К слову, точно такую же операцию сделали очень и очень многие известные модели и актрисы.