― А как же это твое «я знаю тебя», «после тебя мне придется провериться на венерические»? Те упоминания секса втроем ‒ к чему это вообще было, если ты не намекал на то, что я девица легкого поведения?

― Ну, так ты же и правда… из таких девушек, и, наверное, не будешь снова это отрицать? Я ни на что не намекал. Но просто меня раздражает… ну, типа, когда девушка говорит, что она не такая, хотя на самом деле еще какая такая, и все об этом знают.

После его слов я снова напряглась… но потом, наконец, поняла, что именно он имел в виду.

Ведь я, и правда, не пай-девочка, никогда ей не была, да и никогда этого не стеснялась. Но Давид и не осуждал меня за это. Просто он не хотел, чтобы я строила из себя оскорбленную добродетель (что было бы действительно глупо). В тот раз мы просто друг друга не поняли, и ничего плохого обо мне он сказать не хотел.

― То есть, раз уж я сексуально раскрепощенная и сексуально прогрессивная девица не самого тяжелого поведения, по-твоему, мне не стоит делать вид, что это не так? ― шутливо приподняла бровь.

Давид засмеялся.

― Об этом я и говорю. Иди-ка сюда, сексуально раскрепощенная девица! ― он притянул меня к себе, обнял этими мускулистыми руками, с жаром провел ладонями по моим бедрам и поцеловал в губы.

Этот вопрос мы умудрились уладить быстро и без новых ссор. Но остальные сложности, существовавшие между нами, так никуда не исчезли.

Порой мне очень хотелось первой признаться ему в своих чувствах, сделать смелый взрослый шаг навстречу нашему общему счастью…

Но затем мне вспоминался Саша Перов.

Сашка, друг моего детства, который оказался Вандалом… Что-то глубоко внутри меня до сих пор отказывалось признавать этот факт, надеялось, что все это окажется какой-то глупой ошибкой.

Ведь если парень, которого, как мне казалось, я хорошо знала, отличный парень, мой друг, не раз выручавший меня, мог оказаться такой… такой тварью, это значило, что я вообще никому не могла доверять.

Чужая душа потемки, и это не просто слова, это истина, от которой никому из нас было не скрыться. По-настоящему Сашку я не знала, как на самом деле не знала Давида ‒ да и он совсем меня не знал, если на то пошло. Второй части своей души, своей личности я ему так и не открыла, и понимала, что вряд ли когда-нибудь это сделаю.

И я не могла не задаваться вопросом, что скрывал от меня Давид. Что скрывал от меня, о чем не говорил, и о чем, возможно, как и я, очень хотел мне сказать…

* * *

Время шло своим чередом, и несмотря ни на что, наши отношения были достаточно стабильными ‒ мне казалось, они даже имели будущее.

Казалось, до одного дня.

Накануне экзамена по математике мне на телефон поступил звонок, которого я ждала половину своей сознательной жизни. Ждала, безумно надеясь, что это когда-нибудь произойдет, но теперь…

Международное модельное агентство SKY Fashion, сотрудничающее с мировыми брендами, одно из крупнейших и известнейших в Санкт-Петербурге, предложило мне заключить контракт на три года. Перед тем, как уехать в Москву, я приняла участие в кастинге, который устраивало это агентство, оставила им свое портфолио и контакты, правда, в тот день конкретного ответа так и не получила… но наконец, у них появилась свободная вакансия. Им нужна была модель именно моего типажа внешности.

Мне пообещали бесплатное обучение, помощь в составлении портфолио, возможность работы с известными российскими дизайнерами, возможность работы за границей ‒ все то, чего я так давно добивалась.

Но для того, чтобы стать одной из моделей SKY Fashion я должна была вернуться в Санкт-Петербург. Еще до выпускного я должна была вернуться в северную столицу… а Давид собирался учиться в Италии, и я понимала, что это означало.

Это означало, что даже тому подобию отношений, которое существовало между нами, совсем скоро должен был прийти конец. Это означало, что мы не могли остаться вместе. Ведь он не поедет со мной в Питер, как я не смогу отправиться с ним в Италию ‒ даже в тот отпуск поехать не смогу, в который он звал меня.

Произошло то, чего я так давно хотела, моя мечта сбылась… Но почему вместо радости я чувствую боль, острую боль, отдающуюся во всем теле? Почему мое сердце словно разрывает на куски? Почему я никак не могу избавиться от уверенности, что успех в карьере модели не сможет сделать меня счастливой, если рядом со мной не будет его?

Давид был нужен мне, именно такой, какой есть, обаятельный и нахальный, грубый, циничный, несговорчивый, но такой родной, привлекательный, умный, веселый… он был мне просто необходим. Мы столько времени провели вместе, целуясь и занимаясь любовью, болтая и подшучивая друг над другом, ссорясь и мирясь. И я чувствовала, что в тот момент, как мы навсегда расстанемся, моя жизнь… просто закончится.

Я знала, что могла бы отказаться от контракта мечты ради того, чтобы остаться с ним ‒ правда, могла бы. Ведь любовь значила для меня больше, чем амбиции, больше, чем слава и деньги ‒ как я могла этого не понять, наблюдая в тот день, как горит его машина, сгорая, умирая изнутри при мысли о том, что он мертв?..

Рядом с ним я была бы счастлива.

Но ни один из нас так и не признался другому в любви, да и не собирался признаваться… а значит, не о чем было и говорить.

Я просто не имела права жертвовать этой возможностью, своей заветной мечтой, будущей карьерой ради парня, который так ни разу не сказал мне, что любит. Ради того, кто поспорил на меня, ради того, кому я не могла доверять.

И потому совсем скоро я должна была навсегда попрощаться с тем, кого любила.

Должна была попрощаться, хотела я этого или нет.

Половину предыдущей ночи я не могла заснуть. По моему лицу катились слезы, и мне никак не удавалось их остановить. В моем животе поселилась знакомая пустота, и я обнимала себя руками, пытаясь куда-то скрыться от этого ощущения. Говорила себе, что с самого начала знала, что мы никогда не сможем быть вместе. Хотела, надеялась найти какой-нибудь выход из этой ситуации… но все тщетно.

Хуже того, в глубине души я понимала, что частью своего сердца всегда буду сожалеть о том, что между нами так и не сложилось ничего серьезного, а частью разума всегда буду задавать себе один и тот же вопрос, «А могло ли все сложиться иначе между нами?».

Если бы мы были немного взрослее, немного смелее и умнее… Если бы я не стала притворяться безразличной, если бы не оттолкнула его в тот далекий день… может быть, тогда он сам не стал бы закрываться от меня, и мы смогли бы… не знаю, как-нибудь преодолеть эту стену недоверия между нами?

Но все получилось именно так, как получилось. И в тот момент, как обстоятельства сложились против нас, наши отношения оказались слишком хрупкими и шаткими для того, чтобы выдержать такой поворот. Между нами все было не всерьез, а значит, ни один из нас не мог изменить планы на жизнь ради другого. Не мог и, самое главное, просто не должен был.

Отказаться от карьеры ради отношений, которые, скорее всего, не просуществуют и года? Отказаться от переезда в любимую страну ради девушки, с которой тебя ничто не связывает?

Это действительно был конец наших отношений.

Наш последний разговор я решила отложить до окончания ЕГЭ по математике ‒ не могла же я огорошить его новостью о моем отъезде в такой ответственный день? И если мои собственные мысли и были заняты чем угодно, но только не предстоящим экзаменом, в этом трагедии не было ‒ в конце концов, учеба никогда не была важна для меня.

Мои мысли занимал не только предстоящий разговор с Давидом ‒ мне хватило глупости рассказать маме о том, что крупное международное агентство предложило мне долгосрочный контракт, и она устроила мне еще одну дикую головомойку, сказала, что в Питер я уеду только через ее труп. И на мой вопрос о том, почему она не может просто порадоваться моему успеху, ответила, что радоваться тут нечему, никакой это не успех, а трехлетний контракт ‒ это ни о чем вообще.