Это больше говорило обо мне, я знала, что могу понять поэтическую справедливость незаконных угроз и нападения на кого-то, как «Падшие», чтобы защитить любимого человека, чем-то, почему Уильям использовал людей, чтобы получить больше денег, когда у него уже было больше, чем у большинства людей когда-либо будет.

Я вежливо улыбнулась офицеру Дэннеру и согласилась:

— Действительно, забавно. Иногда мир устроен загадочным образом.

— Чаще они не такие уж таинственные. — он бросил. — Учитывая обстоятельства, вы должны быть в состоянии провести развод без его участия. Но я бы был осторожен, потому что ваш муж — отчаянный человек, связанный с опасными людьми.

— Думаю, я буду в безопасности. — Сказала я, совершенно не заботясь об этом.

Никто не осмелится шутить с «Падшими».

Что-то зловещее зашевелилось в моем нутре, когда я вспомнила, что кто-то осмелился, и что Mото-Клуб «Ночных Сталкеров» все еще на ногах.

Я отключилась, думая об этом, пока Дэннер заканчивал разговор с мистером Уайтом, и вернулась в реальную жизнь, только когда мы вышли на парковку. Зевс был там, прислонившись к своему мотоциклу так, как это сделал бы Кинг. Конечно, самая большая разница между ними заключалась в том, что и мужчины, и женщины подошли бы к Кингу, привлеченные его мотоциклом и внешностью, возможно, но больше его харизмой, которая исходила от него, как ореол. К Зевсу никто не подходил. Он стоял в глубоком круге одиночества; его грубое лицо отбрасывало тень от развевающихся волос, спадающих на плечи. Его массивные татуированные руки были скрещены на невозможной груди, а большие ноги в сапогах скрещены на лодыжках, но он не был похож на современного плохого парня, каким мог бы быть Кинг.

Нет, если Зевсу и место на плакате, то только в качестве разыскиваемого мужчины.

Я расплылась в огромной улыбке, когда увидела его, и проскочила прямо к нему. Он смотрел на меня сузившимися глазами, когда я подскочила и поцеловала его в щеку.

— Спасибо, — тихо сказала я, зная, что Дэннер наблюдает за нами из дверного проема, а мистер Уайт идет следом, чтобы сообщить последние новости.

Искра удивления, быстро сменившаяся нежностью, озарила его серебристый взгляд.

— Я прикрою тебя, Королева.

Это был первый раз, когда он назвал меня по прозвищу, которое дали мне другие байкеры.

Я засияла.

— Я тебе точно нравлюсь.

Его удивленный смех вырвался из него, как лай.

— Конечно, учитель.

— Я больше не учитель. — напомнила я ему.

— Она застряла, — сказал он мне с танцующими глазами. — Кинг должен вернуться в клуб через час. Следуй за мной в свою клетку, да?

Я закатила глаза, потому что считала глупым, что байкеры думают, что все машины — это «клетки», но я была слишком взволнована тем, что снова увижу Кинга, чтобы нахамить ему.

— Догони, — позвала я, подбегая к своей машине.

— Кинг прав, ты действительно дурочка! — крикнул он мне в спину.

Я засмеялась, скользнула в Бетти Сью и выехала из полицейского участка, что было не очень умно (учитывая мою близость к полиции), но и совершенно по-байкерски круто.

Я была полна решимости обогнать Зевса и вернуться в комплекс, но заметила, что у бедной Бетти Сью практически закончился бензин, поэтому я сделала быструю остановку на заправке «Evergreen» по пути туда. Имя Уильяма высветилось на экране моего мобильного телефона на пассажирском сиденье, когда я выходила из машины. Накачка бензина была одной из странных вещей, которые я любила делать теперь, когда я больше не была с Уильямом, который всегда настаивал на полных сервисных станциях. Ирония судьбы заключалась в том, что он позвонил как раз в тот момент, когда я это делала.

Я напевала под рингтон «Ain't No Rest For The Wicked» группы Cage the Elephant, который звучал через мои новые колонки, но остановилась, когда моя голосовая почта подключилась к Bluetooth и зазвучал голос Уильяма.

— Крессида, позвони мне немедленно. Ты не понимаешь, что ты сделала, а я готов тебя простить. Этот байкер явно промыл тебе мозги или что-то в этом роде, потому что ты продолжаешь игнорировать меня. Прости, моя дорогая, но мне нужно, чтобы ты поскорее приехала ко мне. Мой адвокат говорит, что дела обстоят неважно, поэтому я решил, что мы с тобой уедем. Ты всегда говорила мне о Коста-Рике, у нее нет договора об экстрадиции. Поверь мне, тебе там понравится. Прости меня, но это был единственный способ, который я мог придумать, чтобы увезти тебя от этих ублюдков — байкеров.

Я хмуро смотрела на свой мобильный телефон через открытое окно, когда меня внезапно толкнули в бок моей машины.

Я замерла, вспомнив, как Маркус прижал меня к стене в подворотне.

И так же, как и тогда, губы опустились к моему уху, но на этот раз они прошептали:

— Уильям просит прощения.

Затем в моей голове взорвалась пронизывающая боль, и я больше ничего не помнила.

Крессида

Боль разбудила меня.

Она пронзила центр моих ладоней, как концентрированный лесной пожар. Еще не придя в сознание, я попыталась убрать руки от жара, но они застряли глубоко в пламени.

Я открыла глаза и, хотя зрение было мутным, смогла разглядеть одну из своих рук, прикрепленную к деревянным подлокотникам кресла, в котором я сидела.

Она была прибита толстым металлическим шипом, который можно найти на строительной площадке. Мой разум достаточно отвлекся от боли, чтобы отметить, что он был по меньшей мере три дюйма толщиной и довольно длинный. И он прошел прямо через середину моей руки. То же самое было и с другой рукой.

Кто-то то вырубил меня, притащил на какой-то склад и прибил к деревянному стулу.

В горле поднялся всхлип, но я проглотила его, сосредоточившись на адском жжении, чтобы сохранить остроту ума. Я оглядела свое тело, отметив барабанную дробь боли в затылке, где мужчина ударил меня чем-то твердым, боль в запястьях и лодыжках, где они были туго обмотаны влажной веревкой.

Вся левая сторона была в грязи, что наводило на мысль, что они протащили меня по земле, прежде чем усадить в кресло. Хуже всего было то, что мои джинсы были расстегнуты, а нижнее белье неловко натянуто на половые органы. Кто-то проверил меня там, пока я была в отключке.

Еще один всхлип подполз к моему горлу. Я подумала, что меня сейчас вырвет.

— Удобно?

Моя голова откинулась назад, ударившись в то самое место, куда меня ударили, и перед глазами взорвались звезды. Сквозь черные пятна и разноцветные всполохи я разглядела невысокого коренастого латиноамериканца. Он стоял передо мной, окутанный тенями, как мрачный жнец.

— Нет, — прохрипела я, заметив, что во рту у меня привкус пепла и крови.

Его покрытое пятнами лицо скривилось в безразличной улыбке.

— Какая жалость.

Позади меня что-то зашумело. Страх пропитал меня, желтый и едкий, как будто меня облили мочой. Я не могла повернуть голову, потому что мое туловище было привязано к стулу, но я знала, что кто-то затаился у меня за спиной.

— Разве ты не собираешься спросить, кто я такой? — спросил человек передо мной, сделав шаг ближе. — Крикнуть «почему я» или начать плакать? Должен признаться, это моя любимая часть всей этой истории.

— Вся эта история с похищением невинных женщин? — спросила я, пробуждая нахальство, которое лежало глубоко внутри меня, под страхом и болью, ниже, чем чувство самосохранения.

Я отказывалась позволить этому человеку напугать меня. Это было единственное, на чем я могла сосредоточиться сквозь дымку боли, которая грозила снова взять меня под контроль.

Мой похититель рассмеялся своим гиеновым смехом.

— Посмотрите на нее, мальчики, посмотрите, как она говорит в ответ! — Внезапно его смех утих, и он бросился на меня с оскаленными зубами. — Ты прибита к стулу, путана, а не к трону. Будь благодарна мне за то, что я давал тебе дышать.