Просим НЕ использовать русифицированные обложки в таких социальных сетях как: Инстаграм, Тик-Ток, Фейсбук, Твиттер.

Raising Hands Raising Hell Raise ‘em High — The Wind & The Wave

Jailhouse Rock — Elvis Presley

My Girl — The Temptations

Burnin’ Love — Elvis Presley

Ticking Bomb — Aloe Blacc

Lovers In A Dangerous Time — Bare Naked Ladies

Sail — Awolnation

Ain’t No Rest For The Wicked — Cage The Elephant

«Они сотворены свободными; такими должно им остаться до поры.»

Джон Мильтон «Потерянный рай»

«Арми» Мишель Армстронг.

За то, что заставляла меня смеяться, когда мне хотелось плакать, за то, что выслушивала мои рассказы о горе и признания в любви, но больше всего за то, что позволяла мне чувствовать себя в безопасности.

Крессида

Я увидела его на парковке, когда забирала продукты. Не самое романтичное место, чтобы влюбиться с первого взгляда, но, думаю, выбирать не приходится.

У него на лице было пятно от моторного масла. Мои глаза сосредоточились на агрессивном разрезе его скул, почти жестоко выступающих под его загорелой кожей, так что они создали впадину на его щеках. Его черты были настолько поразительны, что казались почти изможденными, почти слишком строгими, чтобы быть непривлекательными, даже убогими. Вместо этого, мягкость его полных, удивительно розовых губ и медового цвета волосы, которые ниспадали осязаемой мешаниной кудрей и волн на его широкие плечи, и то, как его голова сейчас была запрокинута, обнажая жилистое и восхитительное горло, смеяться над небом, как будто он на самом деле рожден смеяться и только смеяться… в этом нет ничего грубого.

Я стояла на парковке и смотрела на него, сквозь волны жара, в непривычной для конца лета жаре. Мои пластиковые пакеты с продуктами, вероятно, расплавились на асфальте, мороженое давно превратилось в суп.

Я стояла там уже некоторое время, наблюдая за ним.

Он стоял на другой стороне участка возле ряда устрашающих и великолепных мотоциклов и разговаривал с другим байкером. Его узкие бедра боком опирались на сиденье одного из них, одна нога была поджата. Он был одет в старые джинсы, также испачканные смазкой, и белую футболку, почему-то чистую, которая неприлично хорошо облегала его широкие плечи и узкую талию. Он выглядел молодо, может быть, даже на несколько лет моложе меня, но я догадалась об этом только потому, что, хотя его телосложение было крупным, его мышцы слегка висели на нем, как будто он еще не совсем врос в свои кости.

Я подумала о том, а не слишком ли он молод.

Но решила, что мне все равно.

Его внимание привлекла группа ребят студенческого возраста, подъехавших в блестящем кабриолете, их ярко раскрашенные рубашки поло и мятые брюки цвета хаки были бесполезными, даже если их накрашенные гелем волосы и заученная чванливость еще не выдали их. Они захихикали, когда подошли к двум мотоциклистам, за которыми я наблюдала, и тут меня осенило, что по сравнению с новоприбывшими, сексуальный блондин, которого я вожделела, никак не мог быть молодым. Он держал себя хорошо, даже царственно, как Король. Король дома на стоянке продуктового магазина, его трон — потертое сиденье огромного харлея.

Я смотрела, не моргая, как он приветствует ребят, его выражение лица было нейтральным, а тело расслабленным и непринужденным, что пыталось скрыть силу его телосложения и не удалось.

В его позе было что-то хищное, как у охотника, приглашающего свою добычу подойти поближе. Несколько ребят из колледжа засуетились, внезапно почувствовав беспокойство, но их лидер после недолгого колебания шагнул вперед и протянул руку.

Белокурый Король уставился на руку, но не взял ее. Вместо этого он сказал что-то такое, от чего ерзанье усилилось.

Я пожалела, что не нахожусь достаточно близко, чтобы услышать, что он сказал. Не только слова, но и тон его голоса. Я задавалась вопросом, был ли он глубоким и гладким, излиянием меда или гравием человека, который говорил своей диафрагмой, из бездонного источника уверенности и тестостерона в его основании.

Дети теперь более чем нервничали. Лидер, шедший на шаг впереди остальных, заметно сжался, поскольку его объяснения, сопровождаемые все более взволнованными жестами рук, казалось, остались без внимания.

После долгой минуты лепета он остановился, и его встретила тишина.

Тишина была настолько тяжелой, что я почувствовала ее с другого конца участка, где я притаилась у своей машины.

Приспешник светловолосого короля, или, скорее, приспешник, как мне показалось, более подходящее слово для откровенно колоссального темноволосого друга рядом с ним, шагнул вперед.

Всего один шаг.

Даже не очень большой. Но я видела, как это движение ударило по команде колледжа, словно ядерная взрывная волна. Они отпрянули назад как единое целое. Даже их лидер сделал огромный шаг назад, его рот наполнился торопливыми словами извинения.

Они явно облажались.

Я не знала, почему.

И впервые в жизни, наблюдая за развитием потенциально опасной ситуации, я хотела знать.

Я хотела быть частью этого.

Стоять рядом с белокурым королем и быть его грубой и резкой королевой.

Я дрожала, наблюдая за тем, как мужчины перед ним трусят, а его верный друг стоит у него за спиной. Медленно, потому что он явно был человеком, знающим толк в своем телосложении и умеющим орудовать острием силы, как кинжалом, белокурый Король выкатился из ссутулившегося положения на байке и встал во весь рост.

От вида того, как он разворачивается, у меня пересохло во рту, а другие, приватные, места стали влажными.

На ребят из колледжа это произвело совсем другой эффект. Они слушали то, что он хотел сказать, как люди, которым читают последние обряды, цепляясь за любую надежду, которую он мог им дать, отчаянно нуждаясь в спасении.

Он дал им ее. Не так много, но клочок чего-то, за что можно держаться, потому что они как один практически преклонили колени перед тем, как спринтерским шагом вернуться к своей причудливой серебристой машине, припаркованной на улице.

Белокурый Король и его приспешник застыли на месте, пока машина не скрылась из виду, после чего снова пришли в движение.

Одновременно они повернулись и несколько долгих секунд смотрели друг на друга, прежде чем раздался смех.

Он засмеялся, и звук прекрасно донесся до моего уха. Это был чистый, яркий звук. Не хихиканье, не смех и не бормотание "хаха". Каждая вибрация вырывалась из его горла, как чистая нота, круглая, громкая и определяемая безупречной радостью.

Это было лучшее, что я когда-либо слышала.

Я слегка задохнулась, когда его радость пронеслась сквозь меня, и, как будто услышав это, он повернул голову в мою сторону. Мы были слишком далеко, чтобы по-настоящему встретиться взглядами, но мне показалось, что это так. Его друг что-то сказал ему, но светловолосый объект моего мгновенного наваждения проигнорировал его. Впервые с тех пор, как я заметила его, его лицо стало мрачным, а челюсть сжалась.

Возможно, я влюбилась в него с того момента, как увидела, но он явно не чувствовал того же.