— Черт, — сокрушенно прошептала я, как только их машина исчезла на крутом подъезде.

Тут же Кинг прижался к моей спине, а его руки обхватили меня крепче веревки.

— Я держу тебя. — пробормотал он.

Я повернулась к нему и разрыдалась.

Я смутно осознавала, что Харли-Роуз и Зевс ушли в гостиную, чтобы дать нам возможность побыть наедине, но я была слишком занята, чтобы обращать на это внимание.

— Они не заслуживают твоих слез, детка, но если тебе нужно поплакать, сделай это сейчас и выпусти боль. Не хочу, чтобы ты делала это в одиночестве. — пробормотал Кинг.

Я заплакала еще сильнее.

Что я сделала, чтобы заслужить такого мужчину, как он?

И что я сделала, чтобы заслужить встречу с ним в качестве его чертового учителя?

— Ладно, пора остановиться, — приказал Кинг через добрых пять минут.

— Хорошо, — фыркнула я, но не стала отрывать голову от его рубашки, потому что сопли текли из обеих ноздрей.

Твердыми, но нежными руками он оторвал меня от рубашки, посмотрел в мое отвратительное лицо, а затем наклонился, чтобы оторвать кусок бумажного полотенца. Я взяла его у него и высморкалась, слегка отвернувшись от него. Когда я повернулась обратно, он улыбался мне, и я знала, что он собирается дразнить, прежде чем он сказал:

— Хорошо, что я спал с тобой прошлой ночью, и ты показала мне, какой милой ты можешь быть между простынями, иначе я, вероятно, был бы за дверью после сраного противостояния семьи Степфорд. — Он резко вздрогнул. — Не знаю, как ты жила с ними так долго, детка.

— Я была одной из них, Кинг. — признала я. — Я и сейчас вроде как одна из них. Я очень благодарна твоей семье за то, что она вытащила меня из той ситуации, но во мне все еще живет часть меня, которую они воспитали, говоря, что вы, ребята, преступники, и мне страшно быть частью этого, особенно после того, как мой брат попал в тюрьму, когда мне было восемнадцать. — Лицо Кинга расширилось, затем смялось от удивления. — И есть другая часть меня, которую создал Уильям, которая даже не понимает, почему я вообще тебе нравлюсь. Тебе восемнадцать лет, у тебя вся жизнь впереди. Ты такой умный, красивый и очаровательный… С какой стати ты решил прицепиться ко мне?

— Может быть, потому что ты чертовски очаровательна, когда говоришь такие вещи, как «прицепляй свою повозку» и «ради Пита», словно ты из Англии XIX века. — пошутил он.

Когда я лишь слабо улыбнулась, он провел рукой по волосам, которые я накрутила себе только этим утром, и посадил меня на стойку. Он раздвинул мои ноги своими бедрами и положил руку на свое место на моей шее.

— Я вообще не люблю объясняться, тем более больше одного раза, так что слушай внимательно, Кресс, потому что я расскажу тебе только один раз. Я увидел женщину на парковке в сентябре. В тот день было чертовски жарко, как потные яйца, я едва мог видеть на асфальте из-за волн жары, но я увидел тебя, а ты увидела меня. Не знаю, что ты увидела, но я увидел чертову крошку. Все эти волосы, выбеленные солнцем, и огромные глаза — не могу определить цвет, но могу сказать, что они засасывают и поглощают меня целиком. Маленькая крошка, которая смотрела на байкера так, будто имела на меня право, будто могла забраться на заднее сиденье моего мотоцикла, на верхушку моего члена и ехать, пока не перестанешь терпеть.

Увидел тебя в классе несколько месяцев спустя, и эта женщина, которой я был одержим, должна была стать моим чертовым учителем? Ни за что, блять. Не раньше, чем я тебя трахну. — Я вздрогнула, но он поймал мой подбородок между пальцами и поцеловал мой закрытый рот, уговаривая приоткрыть губы, пока он не коснулся своим языком моих. — Потом я поцеловал тебя, и скажу тебе, я никогда не мог продать наркотик лучше, чем твой поцелуй. Я уже был подсажен, но это была та самая катушка.

— Кинг, — вздохнула я.

Но он продолжал: — В детстве меня за это драли, но я романтик. Прочитал гребаный «Грозовой перевал», когда мне было восемь, и подсел на классику. Всегда знал, что встречу девушку, захочу ее, возьму и оставлю навсегда. Для меня это было бы все. — Он пожал плечами, как будто говорил мне, что он хочет съесть на ужин. — Не ожидал, что это случится, когда мне будет восемнадцать лет, но ты справляешься с ударами, понимаешь?

— Я знаю, что ты милый, но ты также пугаешь меня. — призналась я.

Кинг кивнул.

— Ты спросила, я ответил. Не задавай мне вопросов, на которые не хочешь получить ответ, Крессида, предупреждаю тебя прямо сейчас. Я всегда буду давать его прямо. Ты должна быть осторожна с этим, да?

— Да, — согласилась я, подумав, что после всего этого я еще не готова спрашивать его о его нынешних или будущих делах в Мото-Клубе.

— Ты была хороша сегодня, храбрая с ними, — похвалил он, слегка согнув колени, чтобы смотреть мне прямо в глаза. — Сексуальная, как черт, и суперкрутая.

— Да? — спросила я, покраснев, потому что я всегда хотела быть сексуальной и крутой, но не думала, что у меня это получится.

— Я покажу тебе позже, насколько сексуальным я это считал, — пообещал он, крепче прижимая свой твердый член к моей нижней части живота, едва прикрытому расстегнутым халатом и ночной рубашкой.

Я задохнулась и прижалась к нему, наблюдая, как его глаза вспыхнули как молния, затем сделала это снова, чтобы увидеть такую же реакцию.

— Папа, Харли? — позвал он свою семью. — Нам надо немного поговорить с Крессидой наедине. Она очень расстроена из-за всей этой семейной драмы и прочего дерьма. Вы не против?

Зевс только рассмеялся.

Харли-Роуз высунула голову из-за дивана и нахмурилась на брата.

— Хорошо, но поспеши, ладно? Я еще даже толком не познакомилась с женщиной.

— Это может занять некоторое время, Харли, она очень взбалмошная. — ответил Кинг со злобной ухмылкой.

Я открыла рот, чтобы отругать его за то, что он так чертовски очевиден, но вместо этого вырвался визг, когда он опрокинул меня со стойки на плечо. Он вышел из комнаты, держа меня на руках и хихикая, пока не отшлепал меня по заднице. Затем, опустив меня на мою не заправленную кровать, он принялся раззадоривать меня еще больше.

Крессида

— Возьми его.

Боже.

Я думала, что уже принимаю его.

Но когда Кинг повернул свои бедра к моей заднице, я поняла, что он даже не начал трахать меня. Его пальцы обвились вокруг моей талии, откидывая меня от кровати, даже когда остальная часть его твердого тела вдавливала меня в матрас. Его член задел что-то во мне, что осветило мое тело, как рождественская страна чудес.

— О Боже! — кричала я в матрас, зная, что семья Кинга ждет нас внизу и что технически лестница, ведущая в мою комнату на чердаке, не имеет двери.

— Хочу услышать это, детка, — хрипел он, приподнимая свои худые бедра, так что его член мучительно медленно выходил из моего сжимающего жара.

— О Боже, пожалуйста, заставь меня взять твой член, — задыхалась я, оглядываясь через плечо, чтобы увидеть, как он смотрит на свой член, медленно проталкивая его обратно в мою жаждущую киску, когда он упирался в меня своими бедрами. — Боже, это так горячо.

— В этой спальне нет Бога, Кресс. Называй меня так, как я есть: твой Король. — прорычал он, приподнявшись, чтобы схватить в кулак мои волосы и рывком откинуть мою голову назад.

Его губы опустились на мою шею, и он сильно присосался к ее основанию. Отдаленно я понимала, что он ставит на мне клеймо, причиняет мне боль, но мне это так нравилось, что я не могла заставить себя остановить его. Я хотела превратить свое тело в одну из его поэм, оду мне, написанную на моей коже и костях.

Он начал врезаться в меня, трахая меня так сильно, что его бедра громко шлепали по моей заднице, мои бёдра под его руками начали покрываться синяками. Черная дыра удовольствия росла в моем сознании, засасывая любые мысли и заботы, оставляя после себя постоянно расширяющееся блаженство.