— Больше часа… — прикинула я время нашего возвращения, грома и молний.

— Много, — покачал головой Пирр. — Нечисть, чтобы силы не растратить на нашем плане, регулярно на несколько минут в подпространство возвращается. Туда, где они все и обитают. А час — это много…

— Жюль умрёт? — всхлипнула Авелин, внимательно прислушивающаяся к разговору взрослых.

— Нет, малышка, нет! — обняла я её. — Он полежит в своей постельке, наберётся сил, выздоровеет и вернётся.

Чтобы отвлечь всех от грустных мыслей, скомандовала:

— Садимся за стол!

Аккуратно, чтобы не разбрызгивать воду и не греметь тарелками, я мыла посуду и слушала рассказ Пирра. Дети пошли «полежать» после обеда, и уже дружно сопели носиками, наслаждаясь радужными снами. А какие ещё сны могут быть в их возрасте?

— Место, где стоит этот дом, ещё мой дед застолбил. Здесь раньше много драконов нашего рода гнездилось. Немало достойных могут назвать Долину местом рождения. Суета человеческая не касалась этого уголка… пока сюда не пришли Венессенты. Нет, мы не воевали с ними. Просто уходили всё выше и выше в горы. Туда, куда не каждый смельчак рискнёт подняться. Кто-то навсегда покинул Долину, кто-то предпочёл спячку… Те же, кто остался, время от времени занимают свои дома и живут в образе человеческом, чтобы звериная ипостась не затуманила разум. Поэтому домик по праву наш.

— Так я и не претендую… — поняв, к чему был этот рассказ, объявила я. — То, что мы с детьми сейчас здесь — это прихоть духа-хранителя замка.

Пирр удовлетворённо кивнул.

— С этим старым прохиндеем я ещё поговорю. А вам надо что-то другое для себя найти. Отправлю завтра дочь в Сиан и закрою дом заклинанием невидимости и стазиса.

— А как же Жюль и те, что во дворе? Их тоже в стазис? Ещё и овцы, куры, козы… Живые же.

Дракон только плечом дёрнул:

— Овец и коз Императору подарю…

— В качестве приданного Аурели? — не удержавшись, фыркнула я.

Пирр непонимающе посмотрел на меня. Кажется, не принято у драконов выделять невесте имущество при вступлении в брак. Или как там у них называется официальное разрешение на спаривание и рождение детёнышей. Интересно, драконы живородящие или яйца откладывают?

— Самка в истинном облике откладывает несколько яиц. Два или три. Редко четыре. И на протяжении нескольких лет согревает их теплом своего тела. Отойти может только на несколько минут по нужде. Самец и его родичи всё это время и потом, пока дракончики не встанут на крыло, охраняют, оберегают и обеспечивают драконессу всем необходимым. Правда, в этот период потребностей обычно мало, но даже в малости зависеть от других тягостно. Поэтому и не хочет Аурели спариваться ни с кем. Выведение потомства — это зависимость, а она слишком свободу любит.

Не понимая, что делаю, я тёрла тряпкой давно уже чистый и сухой стол, внимательно слушая объяснение Пирра, и никак не могла понять, почему такой интимный вопрос, как рождение детёнышей, вслух произнесла.

— Ты слишком громко думаешь, дитя, — с усмешкой хмыкнул Пирр. — И очень-очень забавная. Скоро дыру в столе протрёшь.

Я спохватилась, смутилась и спрятала тряпку за спину. А дракон вернулся к моему первому вопросу.

— С Жюлем поговорю, посоветую другой дом подыскать. О тех, кто во дворе, не знаю, но, думаю, домовой сам с ними разберётся. Куры… или соседи разберут, или лисы потаскают. Этот вопрос сам решится.

Слушая Пирра, я понимала, что рассуждает он так равнодушно о судьбах и жизнях других существ не со зла. Просто драконы иные. Мироустройство они по-своему воспринимают, философия жизни долгоживущих не может совпадать с нашей. Интересно, а как это — жить практически вечно?

— По-разному. Мы много путешествуем. И не только по планете, но и разные миры посещаем, — опять «услышал» мои громкие мысли собеседник. — Потом у нас темп жизни другой. Не как у людей. Иной раз на вас смотришь и думаешь: «Куда бегут? Зачем так спешат?». Мне кажется, что вы в спешке своей не замечаете того, что вас окружает. Например, у нашей расы принято любоваться чем-то занимательным или красивым. Мы можем это делать сутками: смотреть на камень или дерево в свете утренней зари, в полуденный зной или на закате, во время дождя или ночью… Всякий раз объект кажется другим, оттого что вызывает разные эмоции.

— У нас попросту нет на это времени, — вздохнула я. — Пока любуешься чем-то, так и жизнь мимо пройдёт.

— Тогда зачем жить, если всё воспринимать на бегу?

Я не стала отвечать на вопрос, решив прекратить бесполезный спор. Всё равно общий знаменатель не найдём. Зато захотелось выяснить одну странность:

— Месье Пирр, а почему, когда вы с Аурели… к-хм… эээ… Очень громко говорили, я понимала вашу речь. Вы же явно не на франкском беседовали.

— Заметила, да? Это магия дома. Тут хоть Император Сиана появится сейчас, вы и его без переводчика поймёте. Раньше селяне часто заглядывали. Лопочут что-то, а что, непонятно. Вот дед и встроил артефакт-переводчик. С одной стороны, удобно, а с другой… Ты весь наш разговор с дочерью слышала.

— Император Сиана дракон? — я плюхнулась на стул — как только не промазала — и уставилась на Пирра.

— Говорю же: забавная ты. Из всего мною сказанного услышала только это, — засмеялся дракон.

*Пирр — камень, скала (французский)

«Жизнь иногда бьёт нас, это, конечно, очень неприятно, но придёт день, когда ты поймёшь, что ты не жертва, а боец, что справишься со всеми своими бедами».

И с чужими тоже…

Ушли драконы не прощаясь.

Я проснулась с непонятным ощущением лёгкости, словно долго тащила какой-то груз и вдруг без предупреждения меня от него избавили. Подскочила и поняла — мы в доме одни.

Ура!!!

Поспешно привела себя в порядок и выскочила на крыльцо.

Сколько вёсен я осознанно прожила? Наверное, не больше пяти-шести. В детстве переходные времена года не особо замечаются. Разве что осень с золотым листопадом. Да и то — когда сухо и нарядные листья, что плавно планируют с деревьев, можно собрать в букет. Когда же зарядит бесконечный дождь, нет в том никакой красоты, одно уныние.

Весна в моей жизни долго пролетала мимо. Я её, наверное, как все школьники, ещё слегка мысленно подгоняла: «Лето давай!» Тут и конец учебного года — когда за природой следить, если контрольные по всем предметам чуть ли не каждый день.

Но однажды, вот так же выйдя утром на крыльцо, осознала, что пришла весна. Почки набухли, трава проклюнулась, птицы в ветвях возятся и в груди что-то такое щемящее появилось. Захотелось жаворонком звонким в небо взмыть. Бабулю, вышедшую следом, обняла, закружила, неведомо чему радуясь. А она в ответ грустно улыбнулась:

— Выросла…

И сейчас, глядя на розовый рассвет, чувствую — щемит в груди. Да только радости нет.

Хорошо, что драконы ушли, но дальше-то что?

Не сегодня-завтра Пирр вернётся, чтобы дом в стазис погрузить. И куда я с детьми и нечистью пойду? То, что домового с компанией здесь не оставлю, решила сразу. Помню по сказкам, нельзя им без людей. Суть у них такая — служить и за хозяйством приглядывать.

Может, Эймери позвать? Он кашу заварил, пусть теперь и расхлёбывает. Но Пирр обещал поговорить с ним, а дракону я верю. Не дело бежать впереди паровоза.

От размышлений отвлёк выглянувший из курятника Рул. Призывно помахала ему рукой.

— Доброе утро, Мари, — мгновенно оказался рядом со мной наш животновод и не то пожаловался, не то проинформировал: — Коз больше нет, и овец унесли тоже.

— Да, в подарок Императору забрали, — вздохнула я.

Казалось бы, «баба с возу — кобыле легче»: не надо доить, сено сушить, сарай чистить… но как-то жалко животинок стало.

Мама дорогая! — мысленно всплеснула руками. — В этой непонятной ситуации впору себя жалеть и воспитанников своих, а я о козах страдаю.