— В учебной комнате вещи сложили, — проворчала Авдотья.

А я фыркнула: ничего себе комнату по договору выделили.

— Что за глупости? — нахмурился управляющий. — Уверен, что мадам Пэти, наша экономка, приготовила для вас отличную комнату. Пока в детской башне нет возможности вас разместить, но в замке места достаточно. Идёмте со мной, баронесса. — Перед тем, как уйти, обратился к Гильому: ¬— Виконт, надеюсь, вы уже готовы к уроку?

— Так трогательно, что вы обучаете мальчика искусству управления, — сказала я, понизив голос, когда мы спускались на первый этаж.

Моро, как истинный рыцарь, шёл на несколько ступенек впереди и придерживал меня за руку.

— Это нормально, мадемуазель Мария. Ничего из ряда вон выдающегося в этом нет. Я немолод. Рано или поздно кто-то заменит меня на этом посту. Кто знает, что за человек будет. Хочется верить, что добропорядочный и честный, но контроль всё равно должен быть.

— А вас кто контролирует? — хотела было пошутить я, но получилось неуклюже.

— Моя честь, — чуть более резко, чем допускает пустая болтовня, ответил Моро, но затем, поняв, что я не хотела его обидеть, продолжил спокойнее. — Ещё и виконта учу, чтобы мог регулярно это делать.

На этих словах он распахнул передо мной дверь, и мы покинули детскую башню.

«А проблемы там нешуточные, — думала я, едва поспевая за управляющим. — И нельзя всё просто на тормозах спустить, ожидая, что само рассосётся. Порядок в башне навести надо во всех смыслах этого слова. Нейтрализовать Авдотью и заняться жилищным вопросом».

Как там нянька говорит? Божечки с боженятками, ещё работать не начала, а цели себе уже поставила.

И все масштабные.

«Не знаю, понравится тебе это или нет, но никто не добивается ничего сам, за всеми стоят люди, которые им помогли, и тебя это не должно никак принижать». Орвилл

Хорошо бы помнили об этом безупречно одетые и причёсанные дамы, что вечно шпыняют своих горничных.

Узнав, кто я такая, экономка мгновенно изменилась в лице. Дежурная приветливая улыбка сползла, как акварельная раскраска мраморного бюста под струями воды. Губы сжались в узкую полоску, глаза глянули холодно и недобро.

М-да… попасть на чужую войну хуже, чем попасть в чужое тело. Вот оно мне надо? Решив, что ответ на этот вопрос однозначный, я решила все непонятки пресечь на корню.

То, что при этом разговоре присутствует месье Море, даже к лучшему. Лишний свидетель лишним не бывает.

— Мадам Пэти, кажется, моё пребывание в замке вам неприятно? — решительно и прямолинейно спросила я, чем сильно озадачила экономку. Не дожидаясь подтверждения или заверения в том, что я ошибаюсь, продолжила: — Даже догадываюсь, почему. Но… — сделав паузу, чтобы подчеркнуть значимость моего заявления, продолжила — меня не увлекают интриги и борьба за влияние. Я сюда работать приехала, детей учить. Заявляю вам, мадам Пэти, что не собираюсь поддерживать ни одну из сторон здешней междоусобицы. То, что мы с мадам Буке из Ро́ссии, совершенно ничего не значит. Я не желаю выяснять кто прав, кто виноват — мне это неинтересно. Слушать и переносить сплетни тоже не буду. Изначально уважаю вас за неимоверный труд по поддержанию порядка в таком большом замке и буду вам крайне признательна, если назначите кого-то проводить меня в мою комнату.

Экономка покосилась на управляющего. Шевалье хмурился. Похоже, он в курсе вражды тёток и вовсе этому не рад.

— Я вас поняла, мадемуазель Мария, — немного смягчившись, ответила на моё заявление мадам Пэти. — Удивительно, что столь юная девушка, оказалась умнее… — тут она увидела, что я слегка нахмурилась, и замолчала. — Пойдёмте, я сама вас провожу в ваши покои.

До комнаты я шла из последних сил. Всё же последние два дня были слишком насыщенными и хлопотными. От усталости глаза закрывались на ходу, но мне ещё хотелось помыться с дороги. Всё же это тело несколько недель путешествовало на корабле по морю, потом, ударенное бочкой с вином, валялось в дорожной пыли.

Эти мысли меня немного взбодрили, и я спросила экономку:

— Мадам Пэти, в замке есть баня?

— Баня? — женщина даже остановилась на мгновение. — Есть, но ею уже год как не пользуются. Пока хозяйка жива была, упокой Всевышний светлую душу, еженедельно для неё грели да веники дубовые в травах запаривали, а сейчас нужды такой нет. Авдотья и та в ванной моется.

— Меня и ванная устроит, — не стала я капризничать, но пометку о том, что баня в замке есть, себе сделала.

Покои действительно оказались покоями. Две комнаты — гостиную и спальню — дополняла небольшая гардеробная с лежанкой и комната для гигиенических процедур.

— Лежанка для горничной, — объяснила экономка. — Это гостевые покои. А дамы часто со своими служанками путешествуют. Вот и ночуют рядом с госпожой, чтобы в общих спальнях не тесниться. — Тут она подёргала за шнурок, висевший у двери: — Сейчас ваша горничная придёт. Поможет платье снять, волосы расплетёт, а потом и багаж разберёт. С амулетами сами справитесь?

С амулетами? Мамочка дорогая, я всё время забываю, что здесь есть магия! Задумавшись об этом, я даже забыла отказаться от горничной. Как-то сама привыкла обходиться.

Всё же хорошо общаться с умными людьми. Поняв по моему выражению лица, что не только не разберусь с амулетами, но и вовсе понятия не имею, о чём речь, экономка поманила меня за собой в ванную комнату.

Ванна была невероятной красоты и объёма. Надраенные до блеска бока сияли в лучах заходящего солнца, что заглянуло в окно, и яркие блики разукрасили комнату. Из меди эта лохань сделана, что ли? Хотя, какая разница, главное, в ней уже плещется вода.

— Вот этот кристалл нагревает воду, — мадам Пэти подняла с полки за шнурок красный камень и опустила его в воду. — К сожалению, амулет самый простой, вам самостоятельно придётся отслеживать температуру. Как только вода нагреется, достаньте артефакт и верните его на полку. После купания закрепите на этой ручке зелёный кристалл. Он очистит воду, и она будет готова для следующей помывки. Ничего страшного, если забудете — горничная обязательно за этим проследит. Если что-то непонятно, я готова ответить на ваши вопросы.

— Как долго нагревается вода до приемлемой температуры? — вопрос был не праздным. — Ужасно устала и спать хочу.

— Не более пяти минут, — ровно, без насмешки над «вчера с гор спустилась», ответила экономка. — Тут же на полочке мыло, мочалка и смесь песка с маслом для шлифовки кожи. Полотенца здесь.

— Спасибо вам, мадам Пэти, — сердечно поблагодарила я женщину.

— Всегда рада помочь, — ответила та, сделав лёгкий книксен и удалилась.

А я попыталась раздеться.

Крючки, завязки, несколько слоёв юбок… Мамочка дорогая, да как же из этого выпутаться?

— Мадемуазель, вам помощь нужна? — В щель слегка приоткрытой двери просунулась голова девушки. — Меня госпожа экономка послала.

— Ах, как же вы, голубушка, вовремя!

— Меня Абель зовут, мадемуазель, — пролепетала горничная, не поняв, почему я её называю непонятным словом «голубушка».

— Меня Мария, — представилась и я, трогая воду кончиками пальцев. — Надо же, и вправду нагрелась.

— Амулеты в вашей комнате недавно заряжали. Они всё быстро делают. Воду и греют, и очищают, и одежду в гардеробной с лёгкостью в порядок приводят. Там парни ваши саквояжи принесли, так я вещи развешу. Всё к утру готово будет.

Я только согласно киваю. Устала.

Устала от новых впечатлений, от того, что всё происходящее для меня ново и необычно, что ежесекундно приходится помнить: я не Маша из провинциального российского городка две тысячи двадцатого года, а баронесса Мария Павловна из Ро́ссии то ли конца восемнадцатого, то ли начала девятнадцатого века. Или как тут летоисчисление происходит?

А ещё магия… Всё это не помещалось в моём сознании и многострадальной ушибленной голове.