Вот оно!

Взгляд выхватил рисунок — мне показалось, то была та самая спираль, какую вытачивали на амулетах последователей единого бога. Я снова пробежался пальцами по шероховатой поверхности, стараясь кожей почувствовать рисунок и глубину резьбы.

Спираль. Я вновь подпрыгнул, напряг руки, стараясь задержаться в прыжке хоть на долю мига, и теперь хорошо рассмотрел ее. Спираль была вырезана на поверхности камня и окрашена золотом. Красивая работа, казавшаяся грубой лишь на первый взгляд.

— Что это значит? — крикнул я в небо. — Я нашёл её. И что теперь?

Ответом мне был отдалённый рокот. Шум доносился со всех сторон, зловещий гул приближался, нарастал. Я не мог понять, что это было.

А затем увидел стену воды.

Огромная волна — выше любого дерева или дома — неслась на меня. Я шарахнулся назад, к высоким дюнам, надеясь найти на вершине одной из них укрытие. Вода наступала — сине-зелёная, морская. На меня дул ветер, едва не сбивая с ног. Я бросился наверх, карабкаясь, скользя по податливому песку, срывался вниз, снова лез, тяжело дышал и плевался песком. Я почти добрался до самого верха, когда огромная волна накрыла и меня, и дюну, и всю пустыню.

Странно, что дышать в этом море я мог без труда. Мимо меня проплывали рыбы, вырастали коралловые рифы, менялись очертания дна. Словно время здесь текло необъяснимо быстро, а я лишь наблюдал за изменениями. Идя по дну, я видел камень со спиралью — обросший ракушками и подводными цветами. Древняя пустыня превратилась в море. Море дало жизнь не только подводным созданиям, но и людям — я видел над головой тёмные продолговатые точки лодок и тени кораблей. Видел сети, что они кидали. Но не мог вынырнуть на поверхность.

А затем вода начала темнеть, густеть. Море принялось мельчать. Соли в нём стало больше — настолько много, что теперь эта плотная вода сама вытолкнула меня на поверхность. Я вновь узрел пустыню, но теперь на песчаных берегах этого древнего моря оказались поселения. Люди в причудливых ярких одеждах, кочевые племена, караваны торговцев со странными горбатыми животными — все шли вдоль берега моря, на дне которого, спрятанный под ракушками и водорослями, покоился камень с золотой спиралью.

Я чувствовал ветер, ощущал жар всё того же неумолимого солнца, слышал разговоры на незнакомых языках и печальные песни рабов, которых гнали по берегу в большие города. Поселения разрастались, обносились стенами из привозных белых камней, приходили и умирали армии, песок окрашивался кровью народов, а море незаметно мельчало. Пока, наконец, не превратилось в лужу, из глубин которой снова вырос тёмный камень с полированными гранями.

Я видел, как двое рабов — один хромой со шрамами от кнута на спине, второй незрячий — подошли к нему, удивлённо касались хладной породы и переговаривались. Через несколько мгновений слепой прозрел, а хромой ощутил силу в ногах, и шрамы на его коже затянулись. Узревшие чудо побежали обратно в город — всё ещё великий, но угасающий. Ибо он гиб вместе с морем.

Я наблюдал, как к этому камню начали совершать паломничество — босые ноги шлёпали по обмельчавшему водоёму, сотни и тысячи ног исходили берег за эти годы. Бедняки и богачи, рабы и хозяева, гончары, пастухи и солдаты. А затем пришли люди в доспехах и алых одеждах, извлекли камень, откололи спираль и увезли ее неведомо куда.

Мне показали знакомство людей с мёртвым богом. Я узрел чудо, что он им даровал. Но не понимал, зачем.

На некогда великий город с обветшавшими стенами налетела буря — песок и тучи, неумолимая стихия довела до конца разрушения, проделанные многочисленными войнами. Давно покинутый город пал, скрылся под песками навеки. Море исчезло, словно его доселе и не было. Забылись пути, стёрлись дороги, и лишь редкие караванщики забредали сюда в поисках былой реликвии.

Я закрыл глаза, ощутив тягучую пустоту внутри. Эпоха умерла. Больше не на что здесь было смотреть.

— Найди спираль, — приказал мне голос.

— Как я, по-твоему, это сделаю? — съязвил я, не решаясь открыть глаза. Солнце вновь невыносимо пекло, и я сам ощущал себя соляным столбом, не имея сил пошевелиться.

— Ищи ответы в видениях. Следуй за видениями, Химмелинг.

Голос умолк так же резко, как и появился в моей голове. Это было немного похоже на внезапные появления фетча, но этот кто-то говорил иначе. Приказывал, складывал силу в каждое слово.

Я открыл глаза и увидел над собой усыпанное звёздами небо и жирный лунный серп. Ветер, прохладный морской ветерок, почти ласково касался моего пылавшего лица. Пахло кострами, водорослями, выделанной кожей, пивом и травами. Я хотел было что-то сказать, позвать кого-то, но смог издать лишь хрип.

Кто-то зашевелился возле меня. Мгновением позже небо закрыло лицо Гуллы. Всё такое же красивое, но бледное, осунувшееся, с тёмными кругами под глазами.

— Драть тебя с перцем, Хинрик! — выдохнула она и привалилась ко мне, обнимая. — Я уже думала, не выкарабкаешься.

— Во... воды... — взмолился я, с трудом шевеля распухшим языком.

Гулла сняла с пояса мех и, приподняв мою голову, аккуратно влила немного живительного питься мне в рот.

Никогда прежде вода не казалась мне такой вкусной.

— Долго я провалялся?

— Это третья ночь.

— Ого...

— Ты бредил. Не будь ты мужем, сказала бы, что ты видел вороний сон. У тебя был жар — я все травы извела на припарки. — Гулла устало развалилась на земле возле меня. — Даже Вива не знала, что с тобой творилось. Её ремесло впервые оказалось бессильно.

— Мне было видение, — хрипло ответил я и попытался приподняться. Грудь разорвал кашель. Мне все еще казалось, что в каждое отверстие тела набился песок.

— Что ты видел? Это как-то связано с амулетом? — Ведьма достала из-за пазухи подвеску со спиралью. — Как ты начал биться в бреду, я сняла её с тебя. Но легче тебе не стало.

— Странное видение. Кажется, мне открылось, как возникла вера в мёртвого бога эглинов. Она и правда пришла с юга.

— Но зачем нам это знание?

Я слабо пожал плечами.

— Понятия не имею. Потом брошу руны и попробую с этим разобраться. Жрать хочу безумно. Можешь чего-нибудь найти?

Гулла кивнула.

— Да, Скегги оставил нам достаточно перед уходом.

— Так он уже на пути в Скелгат?

— Да. Ушёл сегодня утром. Больше не мог дожидаться, пока ты очухаешься. Но он очень беспокоится о тебе. Я начала догадываться, что так на тебя спираль повлияла, мы с сёстрами провели зейд прошлой ночью и выяснили, что ты был не в этом мире. Но и у Гродды тебя не было.

— Ладно, хватит обо мне. — Мне стало неловок из-за того, что опять невольно поставил на уши весь хирд. — Помоги мне подняться, вместе поищем чем набить брюхо.

Гулла, казалось, моего порыва не оценила.

— Точно встанешь? — с сомнением спросила она, глядя на моё лицо. — Ты какой-то красный весь. Может лучше полежать?

— Попытаться стоит, — улыбнулся я. — Не чувствую я себя смертельно больным. Помоги, дорогая.

Гулла нависла надо мной и протянула руки. Я ухватился за её плечи и осторожно выпрямился. Хорошо, что она была сильной. Та же Вива наверняка бы не сдюжила поднимать такого здоровяка.

— Ну как? — спросила ведьма. — Голова не кружится?

— Немного, но это ничего.

Едва я перенёс вес на ноги, как вскрикнул от неожиданной боли.

— Что такое?

— Ноги... Стоять больно.

— Ну-ка садись обратно, поближе к костру. Сейчас посмотрим. Если что, позову Виву.

Гулла почти силком надавила мне на плечи, заставляя опуститься, и принялась стягивать мою обувь.

— Вод великий! Как же тебя угораздило? — выдохнула она, оглядев мои ноги. — Впервые такое вижу. Теперь понятно. почему ты горел... Как ты вообще можешь спокойно разговаривать с такими-то ранами?

Я подтянул ногу к себе и рассмотрел раны. Все мои ступни от пальцев до пяток были в волдырях от ожогов.

Эглинойр в действительности оказался зелёным. Здесь было много приятных лесов, полных живности, поля рождали хороший урожай, реки изобиловали рыбой, а усыпанные клевером луга служили отменными пастбищами. Стоило всего на день уйти к северу от Сандвена — и я понял, почему мой народ так отчаянно хотел здесь жить.