— Не глупи, парень.

Ещё один воин словно вырос из-под земли. Я налетел на него, но он выставил вперёд руку и остановил меня.

— Не глупи, сказал же — повторил он и врезал мне обухом топора промеж глаз.

Сознание возвращалось медленно. Сперва я ощутил озноб — холод был всюду, пронизывающий до костей. Но, к своему удивлению, ветра я не чувствовал. Мгновением позже пришла боль. Голова раскалывалась так, что я боялся пошевелиться. Кажется, нос тоже сломали — лицо распухло. Хорошо, что я слабо чувствовал запахи, потому как здесь воняло старой мочой и дерьмом. Вспомнив встречу с королём и мысленно обругав себя за недостаточную прыть, я наконец осмелился открыть глаза.

Темно. Холодно. По рукаву что-то проползло, и я встряхнул рукой. Яма. Земляная яма для пленников. Поздравляю, Хинрик, ты нарвался на серьёзные неприятности даже в Свергланде.

— Очнулся?

Я вздрогнул и поморщился от боли. Значит, у меня была компания, но я не мог разглядеть соседа. Света, что проникал в яму сквозь дыру, закрытую решёткой, едва хватало, чтобы рассмотреть свои руки.

Что-то зашевелилось у противоположной стены. Я различил лишь силуэт крупного мужчины, вроде бы светловолосого. Он подполз ближе и, взглянув на меня, присвистнул. Мне в нос ударил резкий запах старого пота.

— Крепко тебя приложили, — усмехнулся незнакомец. — И что ты учудил, раз попал в яму для смертников?

— Не отрёкся от богов, — хрипло ответил я и бессильно привалился к стене. — Как здесь казнят?

— Если свободный человек, то отрубят голову. Раба вздёрнут.

— А колдунов как убивают?

Незнакомец уставился на меня внимательнее, нависнув надо мной, словно тень. Мало того что медлил с ответом, так ещё и весь свет закрыл.

— Как здесь убивают колдунов? — повторил я.

— Хоронят заживо, — тихо отозвался мой сосед. — Так ты колдун?

— Начертатель.

— Водой в рожу плескали?

— Ага.

Незнакомец трагически вздохнул.

— Тогда у меня для тебя плохие новости.

— Я уже понял, что этой водой они как-то умудряются лишать людей колдовской силы.

— Да. Бесславная тебя ждёт смерть, — добавил незнакомец. — Скверная. Такому молодому парню, как ты, подобает умереть с оружием в руках. Попасть в чертог Всеотца и пировать с героями, а не блуждать неприкаянным по миру Гродды.

— Видимо, ты тоже отказался принимать новую веру, раз говоришь такое.

— Хуже. — Незнакомец отстранился и опустился передо мной на корточки и широко улыбнулся — в полумраке зловеще сверкнули зубы. — Я не просто отказался от мёртвого бога. Я убил его священника. Имя у него ещё такое мудрёное... Епископ, кажется.

— Это не имя, — поправил я. — Вроде бы звание. У этих монахов много разных должностей.

— Да какая мне разница? — хохотнул незнакомец. — Чем важнее шишка, тем лучше. Отец уже несколько лун держит меня в этой яме, надеясь, что я устыжусь и стану просить прощения. Но король не понимает, что мне нечего стыдиться. Я горжусь тем, что сделал. Свергланд — не место для эглинского божка. Это земля богов.

Я припомнил рассказ купца на корабле. Петтер из Равнстеда вроде бы рассказывал, что лишь старший сын Элериха отказался купаться в бочке, за что король посадил его в яму...

— Так ты Скегги? — догадался я. — Сын Альрика Тучи?

— Элериха Благословенного! — протянул он, гримасничая. — Первого короля Свергланда! Да только не отец он мне больше, если готов истреблять родную кровь ради амулета со спиралькой.

Я неожиданно расхохотался. Меня трясло, башка болела, но я продолжал ржать как конь.

— Ты чего, начертатель? — удивился Скегги.

Отсмеявшись, я с усилием подполз к соседу.

— Вот уж не думал, что найду своего брата в яме. Ну здравствуй, Скегги Альрикссон.

Мужчина отшатнулся.

— Насколько я знаю, у меня есть только один брат, — ответил он. — Имя ему Олав, и он вдвое младше тебя. Слабак и бездарь, и уж точно не колдун, который говорит на нейдском наречии. Если только мой папаша в своё время не поразвлёкся с рабынями в Маннстунне...

— Моё имя Хинрик Фолкварссон, — представился я. — Сын Фолквара Быка и Эйстриды из Химмелингов. Я прибыл в Виттсанд, чтобы просить у конунга Альрика помощи в мести за гибель своего отца. Но встретил не конунга, а короля.

Скегги резко развернулся и, схватив меня за ворот рубахи, придавил к стене. Мне на голову шлёпнулся мокрый ком земли.

— Шутишь, колдун? — прошипел Скегги. — Не смей шутить об этом. Никогда, слышишь? Иначе до казни не доживёшь, это я тебе обещаю.

Я удивлённо моргнул, не ожидав такой бури чувств со стороны Скегги. А ведь сперва он показался балагуром. Правда, убить он мог одним своим запашком. Видимо, и правда задержался в этой яме. Довольно жестоко со стороны короля морить собственного сына в земле, как селёдку.

— Это правда. Мы — родня. Могу доказать.

Я попробовал вспомнить, вернул ли мне Элерих перстень. Вроде бы отдал.

— Сын Фолквара не попал бы в яму, — заявил Скегги. — Бык никогда бы не позволил себя пленить. Ты не его сын.

Я мрачно усмехнулся и в упор уставился на новообретённого брата.

— Мне пришлось во многое вляпаться из того, к чему бы Фолквар Бык побрезговал прикоснуться, — прошептал я. — Но выбора мне не дали ни люди, ни боги. Меня с рождения сделали сыном мести. Если ты так чтишь традиции, то понимаешь, что это значит.

Скегги немного ослабил хватку.

— Чем докажешь?

— Позволишь?

Братец кивнул. Я потянулся за пазуху и с облегчением вздохнул, нашарив во внутреннем кармашке заветную тяжесть перстня.

— Это принадлежало моей матери, — сказал я, протянув ему своё сокровище.

— Я не встречался с твоей матерью. Мне это ни о чём не говорит.

— Зато твой отец знал Эйстриду. И драгоценность он тоже узнал, — возразил я. — Будь я самозванцем и обманщиком, то уже бы гордо расхаживал по чертогу твоего отца со спиралью на шее. К чему самозванцу лезть в яму?

Скегги наконец-то отпустил меня.

— Ладно, я тебе верю. Руны вязать умеешь?

— У меня даже фетч есть, да только отсюда до него не докричаться.

— Значит, я потерял семью, но обрёл брата, — задумчиво проговорил сын короля и привалился к земляной стене. — Пусть и не родного, зато сына самого Быка. Боги любят странные шутки.

— Ты потеряешь брата так же быстро, как и нашёл, если мы не выберемся отсюда. Элерих до последнего будет держать тебя здесь — всё же ты его сын, родная кровь. Не думаю, что он желает твоей смерти. А вот я для него — угроза. Колдуна жалеть здесь не станут.

Скегги покачал головой.

— Ты прав и неправ. В том, что касается твоей судьбы, Хинрик Фолкварссон, всё верно. Начертателя не пощадят. Да только и я пойду на казнь вместе с тобой или в самой скорости.

— Почему?

— Я надоел отцу, — широко улыбнулся Скегги. — Он понял, что я не отступлюсь. Люди начали роптать, требовать моего освобождения. Пошла молва по землям, что верного богам сильного мужа удерживают силком... Уж я постарался, чтобы об этом узнало как можно больше бондов. Поэтому наверняка король скоро меня прикончит в назидание остальным. Ну или попытается прикончить. Что ж, желаю ему удачи.

Этот Скегги слишком уж спокойно держался для смертника. Хотя, быть может, просто устал бояться. Если он так долго просидел в этой яме, наверняка давно смирился с подобным исходом.

Или нет?

— В твоих словах много уверенности, брат. Почему ты думаешь, что у короля не получится?

Скегги загадочно улыбнулся.

— Потому что я не единственный староверец в Виттсанде. Не спрашивай об этом, Хинрик. В нужное время я сам всё скажу. Боги не любят, когда болтают о планах. Лучше пока поспи.

Ага, заснёшь тут! Я принялся шарить за пазухой. На шее пара рунных амулетов, в тайном кармашке перстень. Больше ничего. Оружие у меня отняли. Посох, разумеется, тоже забрали, хотя сейчас от него всё равно было бы мало толку. Кристалл остался в вещах, а мешок мои тюремщики наверняка уже распотрошили и поделили добычу. Больше всего было жаль самоцвет гнавов и плащ начертателя, все же дары волшебного народа. Остальное — дело наживное. Лишь бы выбраться отсюда.