В конце концов, юрист все же не удерживается от вопросов:

— Простите, Герман, что лезу не в свое дело, но если Агата — мать этих ребят, может быть, с ней будет легче их воспитывать?

— Это и правда лишние вопросы.

— Извините, — тушуется юрист.

— У мальчиков есть мама, гораздо лучше кукушки-модели, которая подписала бумаги об отказе от всех прав на детей, — добавляю резко.

— Я просто подумал, раз вы один с ними. Короче, зря полез, теперь мне совсем неловко.

— Сегодня форс-мажор. Моя будущая свекровь попала в больницу. Я впервые с детьми один на один, уже завтра все изменится, приедет наконец няня. Мы не допускаем до детей абы кого, все дело в этом. Да и вообще, по-вашему, я плохо справляюсь?

Для меня нетипична такая тирада, похоже вопрос Игоря Егоровича по-настоящему задел за живое.

— Нет, что вы. Извините, зря я полез с таким советом, точно не хотел этого. Вы отлично справляетесь.

— Спасибо. Мне приятно, — усмехаюсь.

Разговор и комплименты юриста доставили удовольствие. Я расслабляюсь, да и короткий сон пошел на пользу, чувствую прилив сил, готовность работать, желание сворачивать горы.

Игорь Егорович проводит у меня еще около двух часов, пока работаем над документами. Потом вызывается помочь искупать ребятишек.

— У меня тоже двое, мальчик и девочка, умею кое-что.

Так и застает нас Арина, в ванной, где в одной детской ванночке я купаю Михаила, а рядом, Игорь держит плескающегося Григория. Все вчетвером мокрые, с ног до головы.

— Добрый вечер, — голос моей девочки звучит удивленно. — Ты нашел детям новую няню?

— Добрый вечер, — отзывается юрист, с интересом разглядывая Арину. Что, надо признать, слегка выводит меня из себя, хотя гостю лет под пятьдесят, и он давно счастливо женат.

— Нет, это мой юрист, Игорь Григорьевич. Привез отличные новости, а потом предложил помочь с купанием мальчишек.

— Я же сказала, что вернусь к этому моменту. Мне так неловко, простите, что задержалась.

— Ну, мы вроде справились. Как Ольга Сергеевна?

— Гораздо лучше. Я тогда займусь ужином, — сообщает Арина, оставляя нас продолжать непростую миссию.

— Теперь я понимаю, Герман, — замечает юрист, вызывая во мне новую волну раздражения, близкого к ревности.

Игорь Григорьевич остается на ужин, нахваливает кулинарные таланты моей невесты. Открываем бутылку французского вина, проводим отличный тихий вечер, пока сушится одежда. Нельзя же отпустить гостя в мокром.

И все же не могу дождаться, когда останемся наедине. Арина стала моей зависимостью. Чем больше провожу с ней времени, тем сильнее нуждаюсь в ней. Именно эта простая девочка показала мне, что такое настоящая любовь. Сильная. Взаимная. Когда хочется раствориться друг в друге.

Арина

Это так замечательно, что Герман сам вызвался побыть с сыновьями. Его предложение сделало меня счастливой. При этом не могла расслабиться, переживала, весь день нервничала, как же он справится один с непоседами. Приехав в больницу, хоть и старалась, не смогла скрыть эти эмоции. В конце концов, поделилась ими с мамой.

— Успокойся, дочь, Герман обязательно справится. Это его родные дети, а он взрослый мудрый мужчина, — уговаривала меня. — Ему это только на пользу.

И все же, очень спешу вернуться. Не знаю, какие у меня были мысли, ожидания, но точно оказалась не готовой к трогательной картине.

Мальчики плескаются в своих ванночках, а двое покрытых брызгами мужчин напевают им «Вместе весело шагать по просторам».

Аж слезы наворачиваются.

Вот только откуда взялся незнакомый мужчина, в черных классических брюках и белой рубашке с закатанными до локтей рукавами? На няню он точно не похож.

Впрочем, все мое внимание приковано к Герману. Таким трогательным и домашним я его никогда не видела. Взъерошенные волосы, расстегнутая наполовину рубашка, заляпанные кашей, черные спортивные штаны. Тоже мокрый весь, но довольный, веселый. Как можно не влюбиться? Сердце так и колотится.

Сбегаю на кухню, на скорую руку готовлю ужин. Мы проводим отличный вечер в компании Игоря Григорьевича. Так как одежда юриста во время банных процедур промокла, мы вручили ему банный халат, а вещи отправили в сушку. Мужчина сказал, посмеиваясь, что впервые в гостях в таком виде.

Только разве это важно? Главное, он привез сегодня замечательную новость, которую отмечаем бутылкой вина.

Агата успокоилась, поняла, что погорячилась и отозвала иск. Огромное облегчение!

Мы можем забыть о проблемах, не переживать, что они свалятся на нашу голову. Можем просто жить и радоваться. Составлять планы. Путешествовать. Растить детей, любить друг друга. Ликование внутри, хочется обнять весь мир!

Проводив юриста, идем в спальню, держась за руки. Мой порыв убрать со стола Герман душит в зародыше, обещая, что поможет мне с этим утром.

Малыши уснули без задних ног еще до ужина. Зато их отец выглядит бодрым. Как будто не было длинного непростого дня. Он еще и поработать над документами успел. Идеальный мужчина. Перед ужином Герман принял душ, переоделся. Сейчас он медленно расстегивает рубашку, а я залипаю, разглядывая его идеальную фигуру.

Как даже после трудного дня он умудряется выглядеть еще более мужественным и неотразимым? Идеальный рельеф мышц, крепкий пресс.

Ох, не о том я сейчас думаю.

Мой мужчина устал, это видно по морщинкам в уголках глаз.

— Ты справился, — хвалю его. — Я тобой горжусь.

— Поверь, не настолько, насколько я тобой. Не могу понять, откуда в тебе столько сил. Ты справлялась с мальчиками куда дольше. Одна. Я даже один день умудрился найти помощника. При этом чувствую себя так, словно весь день тягал железо в спортзале.

— Прости, что оставила тебя одного. Без помощи.

— Не смей извиняться. Это было классно.

Герман подходит ко мне, обнимает порывисто, прижимая к себе всем телом, пряча лицо в моих волосах. Шумно вдыхает, сжимая крепче. И я окончательно понимаю, что такое абсолютное счастье. Как хорошо, спокойно, уютно в его объятиях.

Запрокидываю голову, наши взгляды встречаются. В глазах моего мужчины плещется страсть. Но за ней чувствую, вижу отчетливо куда более важное. Настоящую любовь.

Понимаю, у нас все будет замечательно. Долгая, счастливая жизнь, наполненная радостью, доверием. Желанием помогать, оберегать и отдавать себя без остатка.

— Люблю тебя, — шепчу тихонечко самому прекрасному из мужчин.

— Я тебя обожаю, Арина. Знаешь, у меня такое чувство, что это ты мне близнецов подарила.

Утыкаюсь лицом в его грудь. Смеюсь, плачу одновременно. Его признание насквозь пронзает. Такое глубокое, сильное! Я мечтала стать мальчикам настоящей мамой, но никогда не думала, что Герман может сказать подобное.

— Не плачь. Меньше всего хотел тебя огорчить.

— Извини. Это от полноты чувств. Ты сказал столь важную для меня вещь. Настолько серьезную… Даже слишком.

— Нет, я даже приуменьшил. Ты так много сделала для меня, Арина. Если бы не ты, наверное, я бы никогда не понял самых важных вещей. Продолжал избегать. Прятаться за работой.

— Это не так. Ты очень умный, добрый. Ты замечательный.

— Знаешь, что меня гложет? Я мог превратиться в Агату. Едва не уподобился ей. Ты меня спасла от этого.

— Наставила на путь истинный? — смеюсь, хотя ком в горле.

— Ты открыла мне целый мир. Я приехал сюда только из-за тебя, потому что ревновал, тосковал безумно. Но сейчас понимаю, что должен был приехать гораздо раньше. Я так много пропустил с мальчиками. Их первое слово. Первую улыбку.

— Ты быстро наверстаешь. Вот, уже научился менять памперс, — улыбаюсь.

— Даже за это я тебе благодарен.

Еще два дня мы были как в изоляции. Вчетвером, только я, Герман и мальчики. Сложные дни, но такие чудесные! Зато потом дом наполнился людьми. Приехала Вера Антоновна, няня близнецов, из больницы выписалась мама, которая очень торопилась, переживала, что мы не справимся сами, без дополнительной помощи.