Задумавшись, я даже не заметила, как выпила приготовленное угощение.

— Наелась? — вернул меня в реальность радушный хозяин.

— А? Что? Да, спасибо, — и поправила покрывало.

Косрок опять внимательно осмотрел меня с плохо причёсанной головы до кончиков пальцев ног, высовывающихся из неудобного кокона, сооружённого мною из прихваченного в лаборатории пледа. Сделал какой-то вывод, шагнул к шкафу и, порывшись в глубоких недрах, достал затянутый шнурком мешок. Одним движением развязал узел и высыпал на кровать одежду.

— Одевайся, а то замёрзнешь и не сможешь проводить меня к богине.

Я уже спустила было ноги на пол, чтобы перебраться на постель, но замерла:

— Ты хочешь вернуться в Радужный мир?

— Должен же я извиниться за своё внезапное исчезновение и помочь своим… хм… детям.

— Скорее, пра-пра-правнукам, — поправила я, разворачивая свёрток.

Из него вывалились штаны и куртка один в один, как на Косроке, только размером поменьше, и что-то вроде колготок и водолазки. Вещи были неновые, но чистые.

— Чьё это? — спросила, натягивая предложенную одежду поверх своей, отбросив излишнюю щепетильность.

Мужчина слегка замялся, но ответил:

— У меня иногда Сарон бывает. Она любит, чтобы в запасе был комплект чистой одежды. Ну, и вот…

— Сарон? Где-то я уже слышала это имя, — пробормотала, подтягивая штаны.

Одежда была почти впору, только носившая её была значительно выше меня. От этого рукава свешивались ниже ладоней, а штанины складками легли на пол, закрыв ступни.

— В лаборатории слышала, наверное, где же ещё. Она говорила, что очень устаёт в последнее время и хочет обновить энергию мозга, чтобы работать более плодотворно, — с улыбкой взирая на мои попытки подвернуть рукава и штанины, ответил Косрок. — Ты напрасно стараешься. Ткань так не будет держаться. Давай отрежем.

Он вытащил из кармана большой складной нож, раскрыл его и опустился передо мной на колени.

— Стой смирно, сейчас край подрежу.

— Что здесь происходит? — раздался от дверей начальственный голос. — Почему ты в смиренной позе перед ней стоишь?

Хотела было повернуться, чтобы посмотреть на ворвавшуюся, но, переступая с ноги на ногу, наступила на штанину, потеряла равновесие и стала заваливаться, нелепо размахивая руками. Косрок, не меняя позы, подхватил меня на руки и задом плюхнулся на пол.

— Это не то, что ты подумала! — растерянно оправдывался он перед главной леди бункера.

Фу, какая пошлая мелодрама! — думала я, барахтаясь в штанинах, рукавах и крепких мужских объятиях.

— Да отпусти же меня, в конце-то концов! — сказала Косроку, вставая на ноги, и добавила для Сарон: — Стучаться перед тем, как войти, не учили?

Кажется, дамочка не привыкла к тому, что ей задают дерзкие вопросы. Второй раз столбенеет в ответ на мою дерзость.

— Зачем Верховной Правительнице стучать? — удивился мужчина, подталкивая меня под попу. — Вставай уже!

«Свинтус лицемерный!» — мысленно охарактеризовала бывшего любовника Лавиньш, поднимаясь на ноги.

— Я же не знала, что у вас Верховные Правители ходят как коты, — сердито буркнула я, подбирая покрывало, подтягивая штаны и возвращаясь к стулу.

В одежде, предложенной Косроком, стало теплее, но ноги по-прежнему стыли от холодных плит пола.

— Сидеть в твоём присутствии можно? У меня ноги мёрзнут, — обратилась я к Сарон. — Извини, что была непочтительна, но я же не знала…

— Садись, — спокойно ответила правительница и сама прошла к стулу, на котором раньше восседал хозяин комнаты. Не поворачивая головы, приказала: — Косрок, найди девочке обувь.

Тот кивнул и мухой метнулся к выходу.

— Мерку сними, — окликнула я мужчину.

Косрок послушно вернулся, попросту подхватил мою ногу, приподнял и приложил ступню к ладони. Они идеально совпали по длине. От нечаянной щекотки я невольно задергалась, желая освободить конечность, чем вызвала улыбку мужчины. Аккуратно отпустил щиколотку из захвата и направился выполнять приказ.

— Выслуживается, — криво усмехнулась Сарон, через плечо посмотрев на закрывающуюся дверь.

Осмотрела стол с остатками обеда, сморщила носик, вздохнула, встала и прошла к кровати.

— Голова болит. Я полежу, отдохну.

— Как там иш Этал?

— Что с ним будет? Отлежится, встанет и продолжит свои опыты, — морщась не то от мигрени, не то от вопросов, ответила правительница.

— Но доноры, которых вы возвращали назад, не были жизнеспособны. Они умирали в течении трёх-четырёх нидов.

— Как умирали? — приподнялась на локте Сарон.

— Говорят, что мучительно. Сначала теряли способность ходить, потом есть и пить, а в конце и дышать тоже.

— Ни о чём таком иш Этал не говорил, — задумчиво пробормотала правительница, опуская ноги на пол. — Приносил на подтверждение доклады по результатам экспериментов. Там чётко было зафиксировано, что донорство безопасно. И доказательства подробно прописаны.

— Угу… На заборе тоже было написано… — зло покивала я головой. — Отчего же, если это так безопасно, доноров из своих не брали, а из чужого мира похищали.

— Своих бесполезно, — вздохнула женщина, потирая виски, — мы все слишком старые и обесточенные. Что толку из пустого в пустое переливать?

— Но не отказалась же ты сегодня от энергии иш Этала, — не удержалась и съехидничала я.

— У него есть что взять — он всегда себя в первую очередь наполняет, — хищно улыбнулась владычица местного народа, но вдруг резко, словно очнулась, спросила: — Ты по какому праву меня допрашиваешь?

— По праву богини мира, который вы уничтожаете своими делами! — рыкнула я, встала со стула, расправила плечи и вытянулась во весь рост. — Пришла к вам, чтобы потребовать ответа за ваши злодеяния!

Несмотря на то, что была я ниже её ростом и телом более худощава, а одежда и вовсе как на пугале висела, тётку моё выступление впечатлило. Она словно сдулась. Все прожитые года мгновенно проступили на лице тёмными тенями, глубокими морщинами и потухшим взглядом.

— Ну и правильно, ну и хватит. Пора уже, пора. Устала… — тихо и виновато сказала Сарон, опустив голову. Но будто вспомнив что, прервала покаянный монолог на минуту, а продолжила уже другим тоном. — Ты в праве своём. Слова в оправдание не скажу. Ни за себя, ни за ближних. За Умников и, тем более, за Вояк просить тоже не стану. Все мы заслужили гнев Поверхности и твой тоже. Но Нижние… Трудяги, они как дети малые или зверушки безобидные. Не по воле своей, а по приказу живут и делают. Не тронь их. Им без нас лучше будет.

— Ничего не поняла, — честно призналась я.

— Пусть он расскажет, — кивнула правительница в сторону двери, где с башмаками в руках стоял Косрок. — Я посплю. Голова болит. Не знала, что переливание так болезненно. Устала… Как же я устала.

Женщина опустила голову на плоскую подушку, отвернулась к стене, подтянула ноги к животу и замерла. То ли правда плохо себя чувствует после обогащения мозга чужой энергией, то ли не хочет продолжать неприятный разговор.

Косрок сунул мне в руки обувь, подошёл к шкафу, вынул запасное одеяло. Заботливо укрыл подругу, подоткнув край под спину. Постоял, глядя на спящую, и вернулся к столу.

— Учти, что я плохо знаю историю, — начал было он, но я его перебила.

— Мне неинтересно, как вы докатились до жизни такой. Нет ни времени, ни желания разбираться, кто виноват и что делать. Просто выведи меня на поверхность. Срочно.

— Не будешь наказывать за обиды причинённые? — уточнил мужчина.

— Я не вправе судить, наказывать или миловать.

— А кто вправе? — с детским любопытством поинтересовался Косрок.

— Улучшители, — отмахнулась я от вопросов.

Натягивая на ноги доставленную обувь и пытаясь разобраться с непривычными застёжками в виде защёлок, мысленно была сосредоточена на одном: «Как там мой Филенька?!»

— Косрок, — взмолилась я, укротив неподатливые застёжки, — пойдём уже, а?

— Куда? — покосившись на кровать и сделав «страшные» глаза, нарочито удивлённо спросил собеседник.