— Как же Маттотенна? — вспомнила я сложную ситуацию в управлении миром демонов.

— Она демиург в стадии ученичества создания, развития и управления. Ей ещё рано сдавать миры в аренду. Иначе как будет контролировать процесс без должного опыта? — ответил, прислушался к чему-то внутреннему и поторопил меня. — Ты ещё что-то хотела узнать?

— Альфа, меня интересуют права и обязанности богини. Если ты возложил на меня почётную обязанность присматривать за порядком мира Лавиньш, хочу это делать хорошо и по правилам.

— Радует, что не ошибся в выборе своём, — улыбнулся мой динозавр, сверкнув зубами. — Дам тебе информационный кристалл. Сожми в руке на ночь — во сне информация воспринимается легче. Голова меньше болеть будет.

— Альфа, теперь ты мой божественный покровитель? — уточнила я на прощание.

— Бери выше. Посланец Вселенной, — удивил ответом, на мгновение прижался к щеке, легко уколов чешуйками, и исчез.

Кофе. Его несравненный аромат будоражил обоняние и заставлял открыть глаза. Но как только разомкнула веки, свет через зрачки ворвался внутрь черепа и, взорвав мозг, разнёс голову на миллиард осколков. Как же больно!

Ночью, укладываясь в гамак, среди вороха подушек нашла кристалл, маячком мерцающий в ночи. Сжала в ладони и провалилась в сон. Все своды вселенских прав и обязанностей планетарных богов теперь знаю назубок. Но построение новых нейронных связей в таком объёме и в короткий срок оказалось более мучительно, чем последствия уничтожения их алкоголем. Ох!

Значит, аромат любимого напитка всего лишь нездоровая галлюцинация перегруженного мозга? «Лучше бы я умер вчера», — процитировала на память выдержку из дневника французского летчика «Нормандии-Неман», намедни опохмелявшегося после встречи с русскими асами, и уронила голову, наполненную нестерпимой болью, на подушки.

— Агапи, ты спишь, что ли? — заглянул в дверь Инк. — Пора вставать. Завтрак на столе. Тьфу ты… на полу… Грахинг! На скатерти посреди салона.

— Не хочу есть, — буркнула я, раздражённая громом весёлого голоса друга.

— А чего хочешь?

— Умереть!

Вместе с Инком в комнату просочился Филипп. Вчера я предупредила его, что жду в гости рутлу. Питомец, ревнующий меня к динозавру всей мощью кошачьей души, демонстративно остался ночевать внизу. «Присмотрю за мальчишкой», — объяснил он своё поведение, не желая признаваться в истинной мотивации поступка.

За ночь фамильяр соскучился и пришёл пожелать мне доброго утра. Но сегодня утро добрым не было.

— Инк, ей реально очень плохо, — мгновенно прочувствовав моё состояние, сообщил он Стражу. — Надо лечить.

— Само пройдёт, — простонала я. Терпеть не могу быть центром внимания, особенно когда мне плохо, глаза слезятся и тошнит.

Но Инк уже сорвался из комнаты. Только грохот ног по ступеням. Каждый «бум!» со стороны лестницы впивался в воспалённый участок мозга, делая боль ещё более мучительной. Должно быть, Инк поскакал за своим чудодейственным бальзамом.

При воспоминании об отвратном вкусе зелья желудок сжался, и тошнота подкатила к горлу.

— Можно я попробую помочь, госпожа? — робко попросил Аеркныс.

— Добить, что ли? — рыкнула в ответ.

Но мальчишка, не обращая внимания на вернувшегося Инка, уже присел на пол у постели. Несколько раз резко встряхнул кисти рук и осторожно приложил пальцы к пульсирующим болью вискам. Мгновение ничего не происходило, только нарастало групповое удивление:

— Это он что сейчас делает?

— Я бы подумал, что лечит, но на Лавиньш неведом этот вид целительства.

— Хватит вам! Похоже, мальчишка знает, что творит.

— Тебе лучше?

Мне действительно становилось лучше. По сосудам несчастной головы разливалось успокаивающее тепло, боль отступала. Веки из чугунных трансформировались в обычные и с легкостью открылись. Свет перестал раздражать сетчатку глаз и нервную систему в целом. Мир из злобного монстра превратился в дружелюбное существо. И вновь наполнился ароматом кофе. Кажется, обонятельные галлюцинации остались как побочный эффект после информационного перегруза.

— Госпожа, тебе лучше?

— Спасибо, малыш. Всё прошло. Сейчас я встану.

— Не надо! Тебе следует полежать немного. Иначе головная боль может вернуться.

— Хорошо, полежу. А ты пока расскажи, откуда у тебя такие знания и навыки, — придержала я за рукав своего спасителя, хотевшего было уйти.

— Мне тоже интересно, — присел в дверном проёме Страж, отрезая путь к отступлению. — Мы слушаем.

Мальчик посмотрел полными ужаса глазами сначала на меня, потом на Инка и, подтянув колени, сжался в тугой комочек, дрожащий от страха.

— Эй, ты чего? — к нему на мягких лапках неслышно подошёл Филипп, боднул головой в плечо. — Они нормальные. Мальчишек не едят.

Аеркныс приподнял залитое слезами лицо, увидел, кто его утешает, побледнел и завалился на бок.

— Кажись, он сознание потерял, — растерянно пробормотал кот. И, заметив, что я посмотрела на него с упрёком, воскликнул: — Я хотел как лучше!

— А получилось как всегда, — закончил рес Плой, легко похлопывая мальчика по щекам.

Видя, что пользы его действия не несут, двумя пальцами сжал Аеркнысу губы, превращая их в трубочку, и влил несколько капель чудодейственного бальзама в приоткрывшийся рот. Меня передёрнуло:

— Из чего же он сварен? — мелькнула привычная мысль.

Мальчишка поморщился и открыл глаза:

— Вы меня отдадите Службе слежения? — тихо, но твёрдо спросил он, вставая с ковра.

Показалось, что очнулся другой человек. Не тот затюканный и запуганный, что был до приступа, а повзрослевший и решительный. Готовый принять свою судьбу с достоинством.

— Зачем? — тоже поднялся и встал рядом Инк.

— Я нетрадиционный. Бабушка и мать, пока живы были, заклинали не выдать моего Дара. Это бабушка так говорила — «Дар». А мать считала проклятием. Но у неё не было способностей, а бабуля умела. Кровь заговорить, боль унять, воспаление снять. И меня этому научила. Правда, силы у меня ещё мало. Бабушка говорила, что это как-то с возрастом связано. Но кое-что я и сейчас могу.

— Можешь, — согласилась я. — Скажи, мне уже можно встать?

— Да, вставай, госпожа. Хорошо бы тебе горячего выпить.

— Ну так пойдёмте вниз. Помнится, завтрак обещали.

Когда мы расположились вокруг скатерти, символизирующей стол, Аеркныс прикрыл глаза, погружаясь в молитву. Ладони, сложенные чашечками одна в одну на уровне груди, выражали готовность принять благодать божью. Тело расслабленное, голос проникновенный:

— О Пресвятая мать Лавиньш, благослови детей своих, благослови пищу нашу, дай нам от щедрот своих, а взамен прими любовь и преданность нашу!

После этих слов меня окутало невероятным ощущением тёплой радости. Упс! Кажется, я приняла энергию искренней молитвы, предназначенной богине. Ну, а я кто сейчас? Богиня, хоть и временная. Ощущения были так необычно прекрасны, что мне нестерпимо захотелось чем-то отблагодарить молящегося. Дать ему по просьбе его от щедрот своих. И я влила в мальчика немного магической энергии, слегка увеличив его резерв.

Аеркныс, почувствовав в себе изменения, распахнул глаза, закрытые во время молитвы, обвёл нас недоумевающим взглядом. Филипп и Инк обсуждали, что голодному котику лучше всего съесть на завтрак, а я сделала вид, что слушаю их разговор. Мальчик ещё раз прислушался к своим ощущениям. Но энергия, посланная мной, уже вживилась в его собственную. Отследить её теперь не было никакой возможности.

— Знаете, какие галлюцинации меня преследовали во время приступа мигрени? — сооружая традиционный утренний бутерброд, отвлекла я друзей от еды.

— Знаю! Тебе снился кофе! — опередил всех кот. Сказал и прижал уши, виновато скосив глаза на Инка: — Прости, само как-то вырвалось.

— Тебе не показалось, — легко потрепав Филиппа за холку, признался Страж. — Это я утром экспериментировал с твоей покупкой. Хотел сюрприз сделать. Но за Филькой не угонишься.