Я согласно кивнула: «Постараюсь».

Вернувшись домой и наскоро перекусив, я было схватилась за перо и бумагу, чтобы записать наметившуюся схему профессионального обучения, но после двух строк остановилась. А чему учить собираюсь? Какие ремёсла культивируют в степи? Что может быть востребовано в соседних государствах? Меня же кроме тапок в последние три декады ничего не интересовало.

Оказалось, и шкуры выделывали, и шили из них разное, начиная с верхней одежды и заканчивая бурдюками для хранения жидкостей. Женщины вышивали, ткали ковры, а для этого пряли шерсть и окрашивали её в несколько цветов. Ковры были примитивными. Изяществом узоров, тонкостью нитей и сочетанием цветов с османскими или персидскими сравниться не могли, но и задача у них была другая — сохранять тепло и мягкость.

Мы то с Помилой, то с Дуняшей ходили по мастерским нашего стойбища или ездили по ближайшим, разыскивая известных мастеров, расспрашивали их о ремесле, записывали имена и чем промышляют. Потом я старательно систематизировала информацию для окончательного анализа. Дополняла проекты описанием технологий, известных Алевтине. Облегчённые укороченные дублёнки — будут очень хороши в нашем регионе, потому что зим суровых здесь нет, а мех всегда приятен. Перфорация и вышивка по коже — с одной стороны просто, с другой невероятно украшают привычные вещи. Даже обрезки меха можно интересно использовать, комбинируя остатки целой шкурки. Да и валяние намного разнообразнее, чем просто тапочки.

Но для того, чтобы всё это приносило прибыль, необходимо централизованно организовать производство и обучение людей профессиям. Наверное, один человек может и шкуру выделать, и сшить из неё что-то, но вряд ли конечный продукт будет высочайшего качества, за который требовательный покупатель заплатит высокую цену. Поэтому будем искать лучших мастеров в каждом деле и платить им за обучение желающих. А ещё чествовать всячески, ибо не только деньги важны человеку, но почёт и уважение тоже.

Записывала мысли и идеи несколько дней подряд, читала, правила, переписывала, дополняла и вновь переписывала — и наконец-то набело вывела заголовок документа: «Уклад обучения делу ремесленному для благополучия жизненного».

Руны выводила старательно, почти не дыша. С черновиками проще было — я их скорописью писала, а тюркские закорюки, увы, так и не освоила. Но у Метин-кагана умников в Совете много, вот и пусть потрудятся на благо степи.

Помимо описания изделий для каждого ремесла, я ещё и образцы решила приложить к «Укладу». Для наглядности.

Сподвигла меня к этому очередная разборка сундуков, затеянная Помилой.

— Вещи, Дунечка, непременно время от времени нужно проветривать и осматривать, чтобы не слежались они, чтобы моль не завелась, — поучала она будущую сноху. Хоть и не сговаривались пока молодые люди, но их пылкие взгляды и короткие свидания украдкой секретом ни для кого не были.

— С чего бы ей завестись? Мы же в каждый сундук мешочки с сушёным лавандовым цветом положили, — слабо возражала подруга, не строптивости ради, а порядка для. Чтобы будущая свекровь знала, что не овцу бессловесную в семью берут, а девицу с характером.

Не было зла или неприязни в этом диалоге — обе души друг в друге не чаяли. Дуняша уже время от времени называла Помилу матушкой, а та от слов таких светилось ярче солнышка летнего, неизменно называя девушку доченькой.

Хоть и ворчала моя сестрица названая, но сундуки разбирала споро. Тут-то я и заметила невесть откуда взявшийся шёлковый халатик. Алевтина его бы пеньюаром назвала, а какое назначение у местных эта вещичка имеет, я так и не поняла. Зимой в ней холодно, летом… Ну разве что тёплым вечером набросить до уборной пробежаться.

Взяла, покрутила в руках, подумала. Серебристый однотонный шёлк, отделки нет. Не любят такое дамы этого времени. А если…

Лето клонилось к закату. В августе степь далеко не такая нарядная и яркая, как по весне была. Травы пожелтели и выгорели, цветы не сплошным ковром стелются, а редкими блёклыми куртинами пчёл приманивают. Только редкие островки зелени радуют взгляд путника, уставшего от серо-жёлтого унылого однообразия. Явно или подземные воды близко к поверхности подходят, или родник из-под земли пробился, питая влагой растения. Мы с отцом уже объехали большинство таких мест и обсудили планы по обустройству прудов.

Выкопать котлован всем миром, берега засаадить деревьями для укрепления, рыбы подходящей запустить не так уж и сложно. Зато всегда будет водопой для скота, еда для людей и полив для полей.

— Только чародеев земли и воды привлеки к этому делу, — посоветовала кагану, — пусть проверят, откуда поток водяной идёт. Может такое случиться, что выше по течению кто-то уборную поставил, и всё это в пруд стекать будет.

Отец удивлённо приподнял бровь, но спорить не стал, а только кивнул за спину парнишке, что конспект наших бесед вёл. Метин не так давно завёл это новшество:

— Вроде никогда глупым не был, но, беседуя с тобой, Дерья, иногда мыслью не поспеваю за твоими… эээ… реко… рекомендациями, — каган старательно выговорил заковыристое слово, понравившееся ему звучанием, Потом перечитываю о чём говорили и всегда есть над чем подумать.

Всё это молнией промелькнуло в сознании, пока дошла до рабочего места, оборудованного на улице под навесом — там я экспериментировала, пытаясь воплотить в реальность очередную заинтересовавшую меня картинку из кладовых памяти Алевтины. Что-то удавалось, что-то нет, что-то делалось на новый лад, но я не уставала искать свежие идеи, которые могли бы выделить продукцию степняков на рынках и прилавках.

Давно уже хотелось сделать нечто нарядно-утеплённое. Такое, чтоб не только глаз радовало, но и тело согревало. Для начала я халатик аккуратно распорола и разложила на составляющие. Валяние окрашенной шерстью по шёлку уже опробовала, но все на каких-то клочках училась. Кажется, пришёл час для чего-то более глобального.

Картина предосенней степи вдохновила меня на создание нежного рисунка: стебли трав на серебристо-бежевом фоне. Выбрала пласты окрашенной шерсти нужных оттенков и принялась раскладывать их по ткани от тёмного к светлому. Неуверенная в своём мастерстве, травинки решила вышить по готовому изделию.

— Ну что ж… Неудачный результат — это опыт, — утешала я себя народной мудростью, глядя на уменьшившиеся на треть в процессе валяния запчасти к халату.

— Даш, что тут у тебя? — заглянула томимая любопытством Дуняша. — Ох ты ж Светлые боги, красота-то какая!

Спору нет, получилось красиво и необычно. Но вот только на кого эту красоту надевать? Девчушек подходящего размера в стойбище много, но мне отчего-то жалко отдавать первый, пусть и не вполне удавшийся, образец.

Подруга поняла меня без слов. Подошла поближе, едва касаясь кончиками пальцев, погладила ещё слегка влажную ткань, пошепталась сама с собой и вдруг чуть ли не взвизгнула:

— Знаю, что делать!

Из сундука, в который мы собирали обрезки кожи, меха и кружев, Дунечка выбрасывала на стол то, что больше всего подходило по цвету. Потом отодвинула меня и принялась раскладывать замысловатый пазл. Недостающую ширину мастерица наставила тонкой кожей, длину подола, рукавов и воротник сложила из невероятного микса кружев и меха. Сметала всё на живую нитку и велела надеть.

Как же я жалела, что нет в стойбище зеркал! Очень хотелось увидеть на себе этот шедевр.

— Иди чаю попей, что ли, — чуть ли не взашей выгнала меня Дуняша. — И Айше кликни, мне помощь нужна.

— Так я могу… — заикнулась было я, но получила резкий ответ.

— Всё, что могла, ты уже сделала!

А через два дня мне вручили потрясающей красоты пальто, которое, на мой взгляд, можно было назвать произведением портновского искусства. Помимо эстетики, вещица была лёгкая и тёплая.

— По такому принципу можно шить жакеты на тёплые весенние или осенние дни, — разглядывая подарок, предложила я.

— Даша, ты уже определись, на каком языке говоришь, — вздохнула Дуняша. — Что такое «жакет» и «прицип»? И откуда ты только слова такие берёшь?