— Нулька, сбрось силу тяжести до половинки. Миша, подскажи ей, что такое половинка, а то опять долбанёмся головой об потолок.

Ответа не последовало, но перемещаться стало полегче.

А вскоре пожаловал нежданный гость. Инквизитор, ловко скользнув в люк, уцепился за поручни и оказался в шлюзе. Причём одет он был в строгий чёрный пиджак, брюки и белую рубашку, а не в комбинезоне. На ногах — лакированные туфли.

— Здравствуйте, — буркнул капитан, вглядываясь в лицо прибывшего.

Тот кивнул в ответ, а затем оба повернулись на звук дребезжащего стекла. Ожидалось всё что угодно, вплоть до лопнувшего иллюминатора, но это оказалась Нулька, несущая чашку кофе на блюдечке. Руки богиньки тряслись, и оттого стекло дребезжало.

— Будете? — криво улыбнувшись, спросила она и протянула угощение.

Инквизитор покачал головой.

— Нет. Я ненадолго, — отозвался человек, повернулся к люку, окликнув ещё кого-то. — Ты со мной?

— Нет, — раздалось в ответ, и инквизитор достал из внутреннего кармана раскладной планшет, а следом стилус, выполненный совсем как старинная перьевая ручка с держателем из лакированного дерева. Разве что на кончике стилизованного под перо основания был маленький шарик. Гость прошёл мимо богиньки, у которой, помимо рук, начали трястись и колени, и, не спрашивая разрешения, направился на мостик. На секунду задержался, и ткнув пару раз стилусом в экран, быстро прошёлся по остальным помещениям.

Не прошло и десяти минут, как гость нырнул в стыковочный люк.

— Что, всё? — тихо спросил Миша у капитана, зато звонко и радостно закричала Нулька, провожая инквизитора:

— До свидания!

Она даже на цыпочки привстала, глядя вслед уходящему гостю.

— Всенепременно, — раздалось в ответ, и шлюз быстро закрылся. Корабль легонько вздрогнул в знак того, что патрульный катер отстыковался.

— И что это было? — тихо, словно инквизитор до сих пор мог услышать, спросил навигатор.

Капитан пожал плечами.

— Не знаю. Может, плановая проверка. Ну, типа, мы им для количества и отчётности были нужны.

Валерий Петрович вздохнул и почесал в затылке. А вот Нулька засуетилась. Она с криками: «Валим отсюда быстрее!», убрала гравитацию и выполнила прыжок.

— Стой! — только и успел прокричать капитан, который оторвался от пола, и в следующий же миг рухнул на пол с отшибленными пятками и пятой точкой и слепо моргать после гипервспышки. — На хрен, надо было там оставить эту дуру! — прокричал он и встал, держать за мягкое место.

Иллюминаторов в шлюзовом отсеке, иногда в шутку называемом предбанником, не имелось, потому пришлось пройти на мостик. А там бил в глаза не хуже галогенного прожектора ярко-белый Сириус. Капитан часто бывал здесь и сразу узнал намётанным взглядом местные созвездия.

— Миш, — протянул он, подзывая навигатора, — может, её сразу чем-нибудь пугать? Она со страха так сиганула, что за один раз три обычных прыжка одолела. Нам до Солнца всего-то восемь световых лет осталось.

Навигатор в ответ скромно промолчал. Он вообще не очень любил суетиться, предпочитая вежливость и неторопливость. И спорить не любил. Даже на рынке не торговался, а брал сразу.

— Мне пло-о-оха-а-а, — потянула Нулька, которая снова стала тусклая и серая, и даже полупрозрачная.

— Надорвалась, — тихо высказался жрец-навигатор.

— Не. Никаких «надорвалась», — нахмурил брови капитан. — Нам надо на собеседование. Так что полчаса и туда.

— Я не могу-у-у, — заканючила богинька и медленно оттолкнулась от пола кончиками пальцев, взлетев и зависнув посередине отсека в позе младенца.

Уставшее дитя гипера уже не контролировало искусственную гравитацию, и вверх поплыли все незакреплённые вещи, а следом и люди. Капитан, тихо бурча, уцепился за спинку привинченного к полу кресла, подтянул себя поближе и разместился на мягком ложе, пристегнувшись ремнями безопасности.

Так как сила тяжести была непредсказуемой, как и сам Нулька, то скобы, поручни и анкеры для страховочных ремней имелись на корабле везде, даже если изначальная конструкция их не подразумевала. Даже на потолке душевой кабинки и в туалете. И самой большой гадостью от богиньки было обнуление гравитации, когда кто-то пойдёт по нужде или помыться.

— Ми-и-иш, сделай что-нибудь! — громко протянул Валерий Петрович, тарабаня по подлокотнику пальцами.

Жрец-навигатор, который плавал в невесомости, как объевшийся рыбы пухлый тюлень, повернулся к Нульке, широко улыбнулся, достал из кармана карамельку и протянул богиньке.

— Я не полечу-у-у. Я устала-а-а, — прохныкала та в ответ, но Михаил не переставал глядеть в упор на свою спутницу с добродушной смесью просьбы и укоризны и лишь улыбнулся ещё шире прежнего.

— Я не смогу-у-у.

Карамелька вылетела из пальцев и, медленно вращаясь, подплыла к самой груди Нульки.

— Я неделю отпуска возьму, — сдалась богинька и взяла конфету, то есть сакральную жертву, принесённую жрецом на алтарь эфирному созданию.

Миша послал Нульке воздушный поцелуй, выхватил из кармана складной планшет и принялся рассчитывать прыжок.

— Подключаю к фокусатору. Даю добро на ментальную связь, — быстро произнёс он и расслабился, окончательно уподобившись даже не тюленю, а вяло дрейфующей медузе. Хотя капитан иногда подбирал другое слово — на букву «г» и в проруби.

Но сейчас не до шуток. Миша тоже устал пропускать через себя незримые силы богиньки в сложном симбиозе: дух — человек — машина. И ему тоже понадобится отгул на два-три дня.

Навигатор закатил глаза и вздохнул, а Нулька тихо заплакала, тужась из последних сил. Но мир всё же провалился в белую вспышку гиперпрыжка, приближая корабль к заветной цели…

В то время, как «Синяя птица» двигалась к матушке-Земле, высокий и светловолосый паренёк двадцати от роду с простым русским именем Ваня бежал по узкому проулку, подгоняемый мерным и назойливым жужжанием поискового дрона. Серые стены зданий ремесленной слободы уходили высоко вверх, оставляя лишь узкую полоску синего неба. А небо было испачкано ватными клочками грязных облаков, исцарапано перистыми следами многочисленных пассажирских и грузовых самолётов и прошивающих небосвод шаттлов. Небо было разорвано в клочья вспышками прибывающих со всех концов человеческого сектора Млечного Пути и убывающих восвояси звездолётов. Небо было пришито к земле тонкими иголками суборбитальных лифтов. Скоро короткий день окрасит всё это алыми цветами закатного солнца и подсветит снизу бесчисленными огнями мегаполиса, занимавшего половину континента. Но радости или эстетического вдохновения это парню не добавляло. Ещё бы, за ним шла погоня. Уже вторая за неделю.

Он быстро бежал, слушая своё шумное, но ровное дыхание и лёгкое шлёпанье кроссовок по щербатому асфальту. Мимо обшарпанных дверей многочисленных ремонтных ангаров и сломанных бюджетных а́йриков и флаеров, оставленных мастерами под конец субботы до утра понедельника, мимо выключенных ремонтных дроидов и приглушённых рекламных голограмм.

Один раз проскочил насквозь через прозрачную смазливую девицу, одетую в такую миниатюрную спецовку, что от пляжных няшек-отдыхашек отличалась лишь испачканными смазкой лицом и попкой, да большим спецключом для съёма гравитационного поплавка в руках.

Всё было заперто на замки и щеколды. Везде красными и жёлтыми углями тлели индикаторы кодовых запоров.

После очередного поворота из-под ног отскочила облезлая серая кошка и парочка мелких бесов, почти ничем не отличавшихся от животных. Отпрыгнув с дороги парня, нечистые оскалились и завизжала как злые ошпаренные обезьянки. В других мирах духи старались днём не высовываться, но в бесконечном мегаполисе, с его искусственным освещением, бесы забыли, что такое ночь. Ну и бес бесячий с ними. Не до них сейчас.

Иван ловко проскочил мимо выкрашенных в зелёную краску ребристых контейнеров с каким-то барахлом и лениво глядящего на него грузчика с небрежной ухмылкой на лице. Бородатый мужчина в обшарпанном оранжевом экзоскелете, нацепленном поверх синего комбеза, бросил нетрезвый взгляд туда, откуда вылетел паренёк, и дождавшись, когда проскочит тот мимо, толкнул ногой большой ящик. Пластиковый куб с полустёртыми почтовыми маркировками на боку громко брякнулся на асфальт и рассыпал вакуумные упаковки с болтами и гайками.