Во время осмотра яхты я вскользь познакомилась с первым пилотом, приятным человеком средних лет по имени Логран Дитрэ, а в каюте, оборудованной под уютную гостиную, с диваном, креслами, баром и мягким ковровым покрытием, обнаружился мой вчерашний спаситель Бран.

— Господин Торн, госпожа Данэ, — нам обоим досталось по поклону. — Позвольте поздравить вас с заключением Договора.

— Здравствуйте! — обрадовалась я внезапной встрече.

Петергрэм был более небрежен:

— Скажи Дитрэ, что с экскурсией мы закончили. Можете стартовать.

— Как прикажете.

Бран без промедлений вышел за дверь. Петергрэм коснулся панели управления, встроенной в одну из стен, и та превратилась в экран с видом наружу. Изображение было предельно чётким, создавая абсолютную иллюзию того, что стены попросту нет.

— Бран тоже поведёт яхту? — спросила я, усаживаясь в кресло.

— Обычно он выполняет функции второго пилота, — объяснил Петергрэм.

— А ещё телохранителя. Он помог мне вчера.

— Знаю, иначе и быть не могло.

— Правда, мне не совсем понятно его поведение. Эти поклоны, обращение "госпожа"... Так тоже должно быть?

— В его случае да. Бран — слуга. Таш'гон.

Сперва я подумала, что речь идёт о рабочей должности, но последнее слово показалось знакомым. Оно было связано с ритуальной войной и встречалось мне раньше. Пришедшее следом воспоминание так поразило меня, что я пропустила старт корабля, который случился неуловимо и плавно, без всяких предупреждений и дополнительных мер безопасности вроде пристёгивания к креслам.  

Только что мы были на земле — и вот она рухнула вниз, а линия горизонта стремительно удалялась. Взглянув на экран, я невольно впилась пальцами в подлокотник кресла. Ещё никогда мой полёт не был таким открытым.

— Иди сюда.

Петергрэм, потянул меня за руку, заставляя подняться и приблизиться к экрану. У меня вырвался нервный смешок. Бояться было нечего, но мозг настаивал на том, что мы находимся в полушаге от пустоты.

Эрзар подался вперёд, и его ладонь легко вошла в эту пустоту. Никакой стены не было!

Я вскрикнула и отшатнулась, оказавшись в крепких объятиях.

— Прости-прости, — рассмеялся Грэм. — Не смог удержаться. Это магический фокус.

В доказательство он поднёс мою руку к экрану. Пальцы нащупали твёрдую поверхность.

— Разумеется, проделал я его с самыми коварными целями, — поделился Грэм.

Моего уха коснулось дыхание эрзара, а следом — его губы. Было тепло и чуточку щекотно. Сердце запрыгало, готовое выскочить наружу и отправиться в собственный сумбурный полёт.

— А я уж было расслабилась. Думала, что всё твоё коварство исчерпано.

— Ты меня недооцениваешь.

— Придётся мне быть начеку.

Корабль тем временем врезался в облака и, миновав их тонкую пелену, устремился сквозь верхние слои атмосферы в космическое пространство.

Настройка гравитации на яхте была такой же идеальной, как остальные системы, поэтому никакого дискомфорта во время подъёма пассажиры не испытывали.

— Впервые стою во время взлёта, — сказала я.

— И как ощущение?

— Захватывающе.

— Сколько раз ты бывала в космосе?

— Всего дважды. В школе и в студенчестве. Зато теперь мне обещают командировки на Верную.

— Мечтаешь поскорее от меня сбежать? Не хочу выступать в роли предсказателя, но когда настанет время улетать, ты будешь мечтать о возвращении ко мне.

— Как самоуверенно!

— Готов заключить пари.

— Нет уж!

Полёт заворожил меня настолько, что я не пыталась высвободиться из мужских объятий.

Когда первый приступ тревоги схлынул, мне даже понравилось стоять вот так, чувствуя спиной Петергрэма и любуясь невероятными видами. Последние оттеняли внутренний страх, придавая происходящему налёт романтики.

Вопреки моим представлениям о нём, Петергрэм проявил удивительную деликатность. Дальше объятий и поцелуя в ушко дело не зашло. Возле экрана мы простояли ровно столько времени, сколько захотелось мне, а потом сидели на диване, наблюдая за приближением к орбитальной космической станции "Единение", в просторечии называемой "блюдцем".

Издалека двояковыпуклый белый диск и правда напоминал тарелку. За пятнадцать лет, прошедших со дня его открытия, недоверие к болтавшемуся на орбите куску металла заметно уменьшилось. Опасения и предубеждения оставались только у таких консервативных людей, как моя мама. Станция стала тем, чем и должна была стать по задумке владыки Торна, — популярным туристическим объектом, сделавшим космос ближе и доступнее.

Проводились тут и научные исследования. Помимо огромного сада, на "Единении" существовал целый сектор, где работали сотрудники "Наднебесья" и других причастных к освоению космоса компаний, а также студенты Всемирного университета, осваивавшие новейшие специальности. Не так давно среди них была я, а теперь возвращалась на "блюдце" в роли спутницы и вовсе не за тем, чтобы корпеть над пробирками в лаборатории.

Как и в космопорту, никакого контроля для Петергрэма и пассажиров его яхты не предусматривалось. Мы беспрепятственно миновали охрану возле посадочных доков и направились к внутреннему транспорту — небольшим четырёхместным машинкам, которые курсировали по выделенным для них полосам в дополнение к лифтам и монорельсу.

Бран занял место водителя, и вскоре мы были перед дверями шикарного отеля, на фоне которого я раньше могла разве что сфотографироваться.

Приняли нас с распростёртыми объятиями. Великолепие заказанного Грэмом номера  поражало, но вместе с тем заставляло чувствовать себя маленькой и чужой. Я так и замерла с чемоданом на входе в гардеробную, плохо соображая что и куда пристроить. Спальня произвела не меньшее впечатление. На кровати можно было с комфортом разместить ещё пару гостей, а на оставшемся пространстве — устроить вечеринку.

— Ты привык к красивой жизни, — озвучила я то, что знала и раньше.

— Ты тоже привыкнешь.

— Не уверена, что хочу.

— Давай обойдёмся без этих банальностей, — поморщился Петергрэм, приближаясь. — Я занимаю высокое положение в семье Торн, а ты моя спутница. Захочешь — переберёмся отсюда в какую-нибудь берлогу. Это ничего не изменит. Сто восьмой этаж Ледяного пика по-прежнему будет моим и вернёмся мы туда.

— Спальня, которую ты собирался мне показывать, таких же размеров?

— Почти. Я не зря предлагал провести инспекцию у меня дома. За время, пока ты от меня бегала, можно было создать что-нибудь в твоём вкусе. Впрочем, сейчас мы здесь, а не там. Как чувствуешь себя? Проблем с адаптацией нет?

Вопрос Грэма не был формальной вежливостью. Несмотря на то, что посетители "блюдца" попадали в максимально приближенные к планетарным условия, неприятные симптомы — от лёгкого головокружения до приступов паники — у гостей бывали. Меня они, к счастью, миновали.

— Полный порядок, — честно сказала я.

— Тогда перейдём к исполнению твоего желания.

— Какого жела...

Договорить я не успела, потому что губы оказались заняты поцелуем и вопрос отпал сам собой. Может быть, я поторопилась, когда вызывалась поскорее исполнить долг спутницы?

Впрочем, выхода всё равно не оставалось.

Поцелуй Петергрэма был долгим и напористым. Его язык побывал и снаружи, и внутри, задавая правила игры и требуя им подчиниться. Ничего общего с робкими поцелуями Ульвара, который каждый раз будто просил на них разрешения.

Предоставив губы в распоряжение мужчины, я всё ещё боролась с нахлынувшим страхом, когда поняла, что Грэм начал меня раздевать. Пуговицы на платье освободились из петель разом, причём без всякой возни со стороны эрзара. Ему только и оставалось, что сдёрнуть праздничный наряд.

Я издала слабый писк, когда осталась перед ним в одних чулках и нижнем белье.

— Что такое? — заинтересовался Петергрэм.