— Пошла бы. Только у меня правда все ближайшие дни расписаны, а в выходные — дела с переездом.

— Могу помочь.

— Было бы здорово.

Мы заулыбались и не сразу вспомнили, на каком этапе работы нас прервал Петергрэм. Что ни говори, а в обществе Ульвара мне было куда уютнее, чем рядом с высшим демоном.

До выходных я успела побывать на пяти свиданиях, и вечером последнего рабочего дня была совершенно вымотана. Нельзя сказать, что встречи прошли неудачно, скорее наоборот. Я общалась с теми, кто шёл по одной со мной дороге, понимал мои цели, мог поделиться опытом работы в "Наднебесье".

Однако была в происходящем и обратная сторона. К мужчинам мне приходилось присматриваться не только как к коллегам. Решать задачу в настоящем оказалось сложнее, чем видеть её в будущем.

С двумя младшими эрзарами я ходила обедать в рабочее время, и оба раза мне было чуточку жаль проведённых вне "Наднебесья" часов, но три оставшихся вечера тоже пришлось занять. Линардариас отвёл меня в подводную галерею знаменитого эрзара из семейства Фэо, Джоранбрам пригласил ужинать в парящий над городом ресторан, ещё один претендент организовал поход на магическое шоу.

Из этих пятерых самый горячий интерес выказывал Джоранбрам, который не сводил с меня глаз, норовил коснуться и старался в подробностях обсудить мои желания относительно будущего партнёра, чем смущал ещё сильнее. Линардариас был неспешен и обстоятелен, не скрывал, что успел сменить немало спутниц, и обещал всяческую поддержку по жизни и в работе, если мы сойдёмся.

А вот Петергрэм пропал. Я ни разу не пересеклась с ним ни в холле, ни в коридорах "Наднебесья". Повторного приглашения на обед и завтрак, ровно как и на ужин, не случилось. Впору было облегчённо вздохнуть.

Увы, не видела я и владыку Торна, чем была по-детски разочарована. Хоть один-то взгляд на него заслужила, пройдя столь долгий и непростой путь!

Зато напомнили о себе старые и, казалось, порванные связи. В один из вечеров мне позвонил Роум, старый не-совсем-друг, чей контакт на компьютере я успела заблокировать ещё до переезда. Сердобольная мама, не будучи в курсе наших отношений, дала ему новый номер моего телефона, а я неосмотрительно взяла трубку, решив, что звонок связан с работой.

— Как там, в столице? — небрежно, не размениваясь на приветствие начал Роум.

— Спрашиваешь о городе или обо мне? — уточнила я.

— Что мне до города? Твоя мать сказала, что ты уже работаешь.

— С этой недели, — с каждым его словом во мне нарастало знакомое напряжение.

— Почему не приняла мой подарок? Ещё сердишься?

— Во-первых, это временная отсрочка. Я просила маму не отправлять мне ничего, кроме самых нужных вещей, пока не устроюсь. Во-вторых, мы всё друг другу сказали. Не вижу смысла ходить по кругу.

— Какая же ты злопамятная.

— Прости, мне пора спать.

Я собиралась сбросить звонок, но Роум успел выкрикнуть:

— Ты по-прежнему дорога мне, Нели! Мы должны поговорить!

Хотелось надеяться, что наш следующий разговор состоится нескоро, однако, зная Роума, рассчитывать на это не стоило. Если не лично, то в письме он непременно донесёт всё, что накопилось в его голове за время нашего взаимного молчания.

Утром первого выходного дня курьеры доставили в мой номер аж три букета цветов, причём один был от эрзара, на свидание с которым я пока не ходила. В окружении цветочного великолепия начались мои сборы.

Дел в гостинице было немного. Большую часть вещей родители отправили по новому адресу. Остальное я уложила за четверть часа и закончила ровно тогда, когда в дверь снова постучали.

Это был Ульвар. Он пришёл, как и обещал. Оставил таксофлаер возле гостиницы, донёс до него сумки. По прибытии на место сам оплатил расходы.

Едва успев выпить карфы, приготовленной на новой кухне, мы были отвлечены звонком из службы доставки. Перевозчик, нанятый родителями, допустил ошибку в адресе. Ульвар долго объяснял ему правильный маршрут, который никак не желал отображаться в навигаторе, потом были хлопоты со встречей и переноской вещей.

Мама и папа не скромничали с подарком. Мне достались два плетёных харбских кресла и экзотический напольный светильник. «Не забывай о доме», — гласила короткая записка. Я рассмеялась, испытав то самое чувство, когда понимаешь, что твоих родственников не переделать, но их маленькие чудачества и забота о тебе остаются ровно такими, с которыми ты готов мириться.

— Удобно,  — оценил Ульвар, устраиваясь в кресле. — Твои родители переживают, что ты далеко?

— Они к этому привыкли, пока я училась в университете. Космос беспокоит маму сильнее, чем переезд в столицу.

— У тебя хорошая семья.

— Когда ты успел понять?

— Достаточно послушать, с какой любовью ты говоришь о родителях.

— Да, они много для меня значат. Но теперь я вступила во взрослую жизнь. Мне нравится строить её самой. Наша семья не эрзарский клан. Я не могу всё время находиться в окружении родни. Может, и к лучшему!

— Прекрасно понимаю, — рассмеялся Ульвар. — Иногда это утомляет. Особенно когда от тебя ждут не того, чего ты хочешь.

— Мне казалось, ты работаешь с удовольствием, — удивилась я.

— Не в работе дело.

— А в чём?

— Я люблю голубое небо сильнее, чем должен.

Увидев недоумение на моём лице, он махнул рукой:

— Забудь. Иногда я разбалтываю лишнее. Поговорим лучше о Харбе. Я там ещё не бывал.

— То есть планируешь?

— Конечно! Хочу увидеть весь мир, в котором родился, даже если мои предки пришли из другого.

— Тогда не откладывай путешествие в наши края. У нас самые красивые коралловые отмели на планете и самый вкусный чой-лим.

— Никогда его не пил. Слышал, что настоящий чой-лим готовят только на Харбе, а в других местах не стоит и пробовать.

— Так и есть, но если в столичных магазинах найдутся нужные продукты, сделаю его для тебя в самом правильном виде.

— Серьёзно?

— Мои родители зарабатывают на морских экскурсиях. Угощение чой-лим входит в обязательную программу.

— С ума сойти! Пиши список. Куплю всё сам.       

На листе бумаги я перечислила девятнадцать ингредиентов, входящих в состав знаменитого харбского напитка. Наибольшие опасения вызывали плоды маликуи и традиционная пряность хараби. От их качества зависело восемьдесят процентов результата.

Немного позже мы полезли в мой компьютер смотреть фотографии с Харбы, но зависли на презентации той самой студенческой работы, за которую я получила премию. С подачи Ульвара я не только повторила почти весь доклад, но и ответила на десяток вопросов. Затем между нами возник очередной рабочий спор, закончившийся капитуляцией моего оппонента.

Уже затемно мы пошли гулять в расположенный по соседству сквер. Ульвар угощал меня фруктовым мороженым, наступал в лужи, оставшиеся после недавнего дождя, и пускал магических светлячков, которые весело мельтешили вокруг. Вечер вышел по-домашнему  уютным.

Когда на следующий день я пошла на свидание с очередным претендентом, оно показалось натянутым и скучным.

Рабочая неделя началась с большого совещания. На него собралось сразу девять групп по терраформированию Верной, причём привлечены были не только биологи, но и техники. Руководила всем Антаниэтта. Несколько человек и эрзаров, включая Никласхарта, представили отчёты. В последний месяц в работе случились неприятные накладки, поэтому Антаниэтта, чья шевелюра за выходные обрела хищный алый цвет, была не в духе и задавала много вопросов, от которых кое-кого прошибал пот.

На этом, первом для меня совещании, я находилась исключительно в роли наблюдателя. Ульвар был серьёзен и сосредоточен, но, поговорив по его завершении с Никласхартом, вернулся с хорошей новостью:

— К нашему проекту нареканий нет. Опыт продолжается, у нас две недели, потом отчёт.

С другого бока на меня наседала Зоуи, исполнявшая при Никласхарте роль секретаря, а потому не озабоченная научными делами: