Даже будучи бестелесной душой, я оставалась женщиной. И мне хотелось тепла. Мои губы мечтали о поцелуе. Руки барона, такие сильные и крепкие, скользили по моим бедрам. Я хотела, чтобы он не останавливался. Мне нужно было почувствовать жар его тела, ощутить близость, услышать, как наши сердца бьются в такт. Но все это было невозможно. Не в чужом теле…

я сделала единственное, что следовало сделать в данной ситуации. Я задала барону тот самый вопрос, ради которого я и пришла к нему изначально.

— Что случилось с Зирдой? — спросила я.

Барон вздохнул.

— Я не знаю, — ответил он.

Я села. Поглядела на свои руки. Женские. Красивые. Видимо, мое естество перенесли в тело Лэди Кан — помощницы библиотекаря.

— Расскажи, что произошло после того, как мы расстались?

Герберт сел рядом со мной. Мы посмотрели друг на друга. Мое сердце защемило. Герберт выглядел уставшим и потрёпанным. И в его глазах крылось нечто, чего я раньше не видела. Что это было? Страх? Неуверенность? Усталость?

А между тем, Герберт уже начал свой рассказ.

— Девушка была в шоке от того, где оказалась. Сначала плакала. Ганс ее успокаивал. Потом мы на некоторое время оставили ее одну в землянке. Уже светало, но нам нужно было что-то делать с трупом Сэма. Мы с Гансом… решили оставить крысолова в лесу.

(Я не стала настаивать на уточнении деталей этой истории. В конце концов, Сэм-крысолов был убийцей как минимум двух девушек. И я не должна была оплакивать его участь)

— Когда мы вернулись, Лэди Мун уже успокоилась, — продолжил Герберт, — И я сказал ей, что для нее лучше на некоторое врем покинуть границы Сэн-Тубр. Сначала, она протестовала, но я убедил ее. Сказал, что пока ведьма не найдена, Лэди Кан может ждать опасность.

(Я полностью была согласна с Гербертом. Взяв тело фрейлины в ту ночь, я сделала из нее мишень для истиной ведьмы. Вина была моя…)

— После, мы вернулись в черту города. Распрощались с Гансом. Я достал для Зирды денег, проводника, лошадь — и сказал ей ехать в поместье ее отца. Оно расположено на границах с югом. Там должно было быть безопасно. Но она туда так и не доехала. Мне сообщили о ее смерти днем. Через посыльного Влада.

Я задумалась.

— А что с человеком, которого ты дал Зирде в сопровождающие? Кто это был? Его тоже нашли мертвым?

Герберт взял небольшую паузу, словно обдумывая что-то.

— Это был один из моих солдат. Проверенный человек. Мы воевали вместе, и прошли не через одно сражение. Его тело не нашли. Вернее, никто не знает, что его нужно искать…я последил за тем, чтобы никто не видел, как Зирда и он покинули город.

Я бросила на Герберта скептический взгляд.

— Ну, видимо, кто-то все же узнал о них, — продолжил Герберт, — И я собирался ехать искать Вендона, солдата, как меня встретил Влад. А дальше — ты знаешь.

Да, я знала. Но не все.

— О чем вы говорили с Владом? — набралась я смелости, и спросила Герберта.

Тот ответил на удивление без запинки.

— О многом и не о чем. Смерти Зирды, и о том, что сейчас трудные времена для Сэн-Тубр. Я просил не казнить Элен.

— Эту часть я слышала.

— Да. Влад непреклонен. Считает, что жена его предала…, - вздохнул барон.

— Ну, так оно и было…

— Все сложно, Катерина. Тебе не понять.

Я не почувствовала себя уязвленной его словами, так как знала, что Герберт не хочет обидеть меня. И в душе я даже соглашалась с ним. Все действительно было очень сложно.

Сэн-Тубр, Влад, Элен, Ларэйн… Я хотела сказать Герберту о ней, но вдруг вспомнила кое-что. и поняла, что должна выяснить все для себя. Ради себя.

— Герберт, — сказала я, — Влад просил тебя не читать морали, когда твои сапоги в крови. На что он намекал?

Я была предельно серьезна, но Герберт отчего-то засмеялся.

— Только на то, что мои сапоги были вымазаны кровью и грязью, — сказал он, — Смотри, они и сейчас такие.

Я поглядела на ноги барона, и поняла, что он не шутит надо мной.

Его сапоги действительно были безобразно перепачканы.

— Это кровь крысолова, — сказал Герберт, — Поверь мне.

Последние слова он говорил уже очень серьезно. И я верила ему. Конечно, это была кровь крысолова. Но отчего тогда мы оба так хотели верить друг другу?

Герберт приблизился ко мне, и поцеловал меня в лоб.

неожиданно и так нежно, что из глаз моих потекли слезы.

— Боюсь, я действительно виноват в смерти этой женщины, — сказал он наконец, — Но, теперь уже ничего не изменишь…

— Виноваты мы оба, Герберт, — сказала я, — Хотели все распутать, а в итоге влипли в еще большую паутину…

Герберт вздохнул. Прижал меня к себе. Некоторое врем мы просидели молча.

— Я должен уехать. Найти Вендона, или то, что от него осталось.

Я кивнула, хоть и не хотела разлучаться с бароном.

— Тогда, возможно, мы все проясним…

— Береги себя, — прошептала я.

Герберт стер слезы с моего лица, и нежно поцеловал мои губы.

— Я вернусь к тебе. Верь, — сказал он.

Я верила. Но свет и боль уже вырвали меня из тела.

Тело Катерины Скрежаль лежало в деревянном гробу, но, несмотря на это, девушка была прекрасна. Словно спящая царевна, она лежала в своем ложе. Ее каштановые волосы, коротко обрезанные, выглядели маняще-мягкими. Губы были бледны, но чуть приоткрыты, будто она дышала во сне. Кожа не омертвела, но была бледна как мел. Даже жемчуг ногтей сохранился так, будто бы Катерина лишь вчера уснула.

Жак Сим смотрел на девушку в гробу, и не верил своим глазам.

— Я ухаживаю за нею каждый день, — с нежностью сказала Марта Скрежаль — эта сумасшедшая ведьма.

— Марта, как вам это удалось?

Жак Сим нагнулся чуть ниже, и с ужасом понял, что Катерина дышит. Вернее, тело, лежащее в гробу, дышало…

— Катерина спит сном мертвых, — сказала Марта, подходя к телу дочери, — смогла вернуть пульс и сердцебиение в ее тело. Не спрашивайте, чего мне это стоило… Но увы: я не сумела вызвать ее душу.

— И все же, вы сохранили тело! — пробормотал библиотекарь, все еще не отрываясь глядя на «спящую красавицу».

Жаку Симу было странно, даже мерзко, стоять в этом подвале с этим телом, но что-то держало его, словно под гипнозом, и он не мог снять глаз с Катерины.

— Она моя дочь, — вздохнула Марта, — Я не могла иначе.

Библиотекарь наконец взял над собой верх, и перевел взгляд с девушки, лежащей в гробу, на ее мать.

— Вы врете, — сказал он, — Вы могли отпустить ее. И тогда, и сейчас. Зачем вы делаете все это? Марта, ответьте мне!

Голос его поднялся высоко, и гулко отражался под сводами подвала. Библиотекарь не понимал эту женщину. В его глазах она была сумасшедшей. Или, хуже…Марта могла быть той самой убийцей, что хладнокровно зарезала фрейлин…

И тут случилось нечто, чего Жак Сим никак не ожидал.

Марта Скрежаль. Сильная, могущественная ведьма, сумевшая вернуть жизнь в бездыханное тело и поддерживать в нем пульс на протяжении двадцати лет, заплакала.

— Я хотела…Великий Вальтер знает, как я хотела ее отпустить… Дать ей покой. Но я слишком труслива. Я боюсь. Катерина — даже такая, как она сейчас, это все, что у меня есть. Без нее — я одна во всем мире.

Библиотекарю стало жалко эту женщину.

— Марта, — сказал он, — То, что Вы сделали, это безрассудно и грешно. Но я знаю, что Катерина простит вас.

— Вы тоже думаете, что Сэй это моя дочь? — с надеждой в голосе спросила старая ведьма.

— Теперь мы может только надеяться на это. Только надеяться.

В средневековье ванну принимали не так уж и часто. Обычно, лишь по особым праздникам. По крайней мере, таков один из самых распространенных мифов о средних веках.

Что же. Могу сказать, что это лишь относительная правда.

Я часто жалуюсь на грязь, нечистоты на улице, плохие запахи. Но, будем справедливы: в условиях средневековья намываться каждый день было непозволительной роскошью. К тому же, большинство людей занимались тяжелым физическим трудом, и запах пота, конечно, исходил от них. Но это вовсе не означает, что на людях здесь был огромный налет грязи. Нет. Крестьяне и мещане часто купались в реках. К тому же, в средневековье существовали общественные бани, расположенные чаще всего вдоль рек. Банщики, работающие в этих заведениях, пользовались большим авторитетом. Кроме «намывания» клиентов, они еще выправляли суставы, ставили пиявки и баки, занимались цирюльным мастерством. Чтобы стать банщиком, нужно было вступить в гильдию и пройти целых восемь лет обучения.