Вдох-выдох… Мне кажется, что ноги в какой-то момент подкосятся, и я упаду посреди многолюдного холла. Короткий рваный вдох. Продолжаю идти, даже не шелохнувшись. Глубокий медленный выдох. Уверена, что по моему выражению лица никто из окружающих не может догадаться, что я чувствую. Жаль, что не люблю покер.

Мужчина напротив сдержанно, почти незаметно кивает. Крепко сжимаю в руках бумажный стаканчик латте, обжигающая жидкость под давлением вырывается наружу через крышечку и скатывается по пальцам — противно его видеть, но я не подаю вида, не морщусь даже от боли. Обычно так здороваются с теми, кого видели мимолётно, одним глазком на какой-то встрече полгода назад. Но такого приветствия точно не заслуживает женщина, с которой два года делили постель и быт — я такого не заслуживаю.

Сжимаю свободную руку в кулак, больно впиваясь ногтями в ладонь. Хочется с остервенением прикусить щёку изнутри, почувствовать привкус металла во рту, и чтобы боль выжгла общие воспоминания, которые одно за другим выползают из самых отдалённых уголков подсознания. Нужно потерпеть ещё немного. Теперь я делаю глубокий вдох — и такой же глубокий, медленный выдох… и ещё раз… и ещё… и с каждым разом напряжение уходит.

Подхожу ближе к нему. Высокий, широкоплечий мужчина, на теле которого я знаю каждую родинку, будто по щелчку пальцев стал чужим, холодным. Он замер и не отводит от меня взгляда, не стесняясь, рассматривает мой профиль. В его глазах нет даже намёка на чувство вины.

Смотрю на человека, с которым собиралась строить семью, и не узнаю его. Будто очередная тень в безликой толпе. Лишь тупая боль в груди даёт понять, что мои чувства когда-то были сильными. Я любила его. В прошлом.

Не останавливаюсь. Прохожу мимо. Шпильки металлическими набойками отбивают ритм моих шагов по мраморному полу бизнес-центра. Никто не должен догадаться, что я разбита. Он не должен догадаться. Не позволю.

— Доброе утро, Николас! — произношу с умиротворённой улыбкой. Ни один мускул на моём лице не дрогнул, выгляжу расслабленной — я долго репетировала перед зеркалом эту короткую фразу. Мужчина замирает, опешив от моих слов. Сыграть такую выдержку под силу не каждой обиженной женщине.

В тот вечер, когда застала его с любовницей, я ушла молча, не сказав ни слова и даже не дожидаясь объяснений. Я не пустила его на порог, когда он несколькими часами позже примчался с оправданиями, держа в руках громадный и до безумия банальный букет винно-алых роз.

Теперь же я заговорила вполне дружелюбно, и он растерялся. Как же легко выбить мужчину из колеи.

Я всегда считала, что смогу простить измену, попытаюсь понять, что побудило любимого мужчину пойти на предательство — буду рациональной, терпимой. Глупое заблуждение.

Иду дальше к лифту, приветливо улыбнувшись общим коллегам. Они растерянно переглядываются между собой и настороженно посматривают на Николаса — наверно, ещё не в курсе. Отмечаю это с удивлением, обычно в компании, даже такой громадной, как наша, все сплетни разносятся со скоростью звука. Тем более, когда они касаются личных отношений топ-менеджмента.

Но меня это не волнует. Я переводчик и, по счастливой случайности, именно сегодня истекает срок двухлетнего контракта с моим работодателем. Как вы можете догадаться, продлевать его я не собираюсь.

Захожу в лифт последняя, поворачиваюсь лицом к закрывающимся дверям, едва не упираясь в них носом. За спиной слышу шёпот молоденьких стажёрок. По доносящимся обрывкам фраз, догадываюсь, что моя личная жизнь всё-таки возглавит рейтинг тем для обсуждения. Закатываю глаза, и даже губы сами собой растягиваются в улыбке — всё равно никто не видит моего лица. На душе почему-то становится весело. Наверно, я сумасшедшая или просто мазохистка.

Минуя секретаря, которая смотрит на меня с искренним сочувствием, захожу в кабинет генерального. Мужчина лет сорока при виде меня встаёт с кресла и раскидывает руки, выказывая желание меня обнять. Поддаюсь. Я теперь девушка свободная, могу себе позволить.

— Моя дорогая, Софи! — он крепко, по-отечески прижимает меня к себе, гладя по волосам. — Что же такое творится? Не представляю, кем нужно быть, чтобы обидеть такую женщину, как ты.

— Если вы будете, мне об этом напоминать, — с легким раздражением соплю ему в плечо, — то я снова начну плакать!

— Девочка моя, — он отпускает меня, жестом указывая на свободное кресло, и возвращается за стол, — скажи, чем же я могу тебе помочь?

— Вы мне уже два года помогаете, — пожимаю плечами, не смея просить о большем, да и не о чем мне собственно просить. Устала. Просто хочу домой.

— Хочешь, я уволю этого негодяя? — он — испанец, и даже в своём возрасте этот мужчина горяч и готов действовать, руководствуясь чувственным порывом.

— Но он — способный руководитель и приносит хорошую прибыль компании, — мои мысли более хладнокровны, и несмотря на обиду, продолжаю отстаивать бывшего. Бывший. Такое странное, незнакомое, даже чуждое раньше слово, теперь рвется наружу, так и просит распробовать его на языке.

— Работать с таким человеком — себя не уважать! — страсть вспыхнувшая в генеральном постепенно утихает, зато просыпается внутренний калькулятор, который подсчитывает, сколько он может потерять. Сопротивление мужчины слабеет, и в конце-концов он соглашается со мной, без особого энтузиазма признавая мою правоту. Добиваю его известием о том, что не собираюсь продлевать контракт.

— И куда же ты пойдешь, моя дорогая? — недоумённо спрашивает босс. Не знаю, о чем он беспокоится больше, что я не найду работы или уйду к его конкурентам, но, в любом случае, мне, как специалисту, такое внимание от руководства приятно.

— Сегодня собираюсь вернуться на Родину! — сообщаю с нескрываемой гордостью, а на лице улыбка, как у школьника, который дождался летних каникул. Ещё вчера вечером забронировала билет и собрала чемоданы. Лечу домой.

— Значит так тому и быть! — убедить меня не пытается, знает, что я упёртая. Не раз это моё качество играло нам на руку в переговорах.

Благодарю ещё раз, прощаюсь и выхожу из офиса. Секретарь в приёмной продолжает смотреть на меня тем же сочувствующим взглядом, и я чувствую себя неуютно, как будто мне проникают под кожу, даже ускоряю шаг. Ненавижу, когда меня жалеют.

Практически всё время в лифте спускаюсь одна: на одном из нижних этажей у меня все-таки появляются попутчики. Они не особо разговорчивы, сразу видно, кто в этой компании работает. “Или ещё не проснулся!” — иронично нашептывает внутренний голос.

Выхожу на улицу, щурясь от яркого солнечного света, и улыбаюсь. Нью-Йорк в такую погоду прекрасен. Хочется ловить капли солнца каждым миллиметром своей кожи, но температура позволяет оголить только лицо и руки. Я закутана в длинное прямое пальто и шерстяной платок с цветочной россыпью, опасаясь холода, который пытается проникнуть ко мне под одежду, но продолжаю упрямо наслаждаться февральским солнцем, впитывать его энергию. Через семь часов у меня вылет. Ловлю такси.

***

Столица встречает леденящим и беспощадным ветром. Он пробирает до костей, не оставляя ни малейшего шанса согреться, выстоять. Тело пробивает дрожь — то ли от холода, то ли от бешеной усталости, которая валит с ног. Из-за пересадок я провела десять часов в воздухе и почти целые сутки в дороге. От переутомления кружится голова — за всё это время я так и не смогла сомкнуть глаз, сон не шёл.

Телефон вибрирует от входящего сообщения, и я автоматически тянусь за ним в карман. Нужно срочно поменять сим-ку на местную, иначе никаких денег не хватит — мысленно ставлю галочку в списке дел.

— Соник, ты где?! — гласит текст, и я добродушно хмыкаю от такого фамильярного обращения. Любого другого я окатила бы прожигающим, полным презрения взглядом в ответ, но для лучшей подруги это позволительно — мы пережили столько всякого дерьма вместе. — Всё, вижу тебя! — отрываю глаза от экрана и начинаю осматривать парковку в поисках вишнёвого мини-купера — они с хозяйкой где-то рядом, совсем близко. Чувствую это.