В отделе кадров строительства Дмитрия Павловича спросили о специальности.

— Да я, собственно, был на учрежденческой работе, — ответил он, — так сказать, в аппарате…

И хотел тут же добавить, что пошел бы на курсы экскаваторщиков или по другой механизаторской профессии. Но пока собирался высказать все это, заведующий кадрами бегло взглянул в трудовую книжку и обрадованно воскликнул:

— Как раз то, что мы ищем! С делопроизводством знаком? — внезапно перешел он на «ты». — Добро. Посадим тебя на кадры в Управление основных сооружений. Сегодня же согласуем с начальством и заготовим приказ.

Дмитрий Павлович растерялся, но все же сказал о своем желании — приобрести специальность механизатора.

— А зачем тебе это? Пока будешь учиться, сколько денег другим выплатят? Посчитай! А у нас зарплата — будь здоров, не каждый инженер за такую расписывается. Плюс еще премиальные. И квартиру обещаю. Это мы к осени пробьем. Получишь к Октябрьским секцию в новом доме. А там, на участке, знаешь какая очередища? Ждать ох-хо-хо сколько придется. Да с год в учениках проходишь. Ну?..

Кадровик смотрел приветливо, не только искал свою выгоду, но и Шеменеву желал добра. Дмитрий Павлович, однако, почувствовал: что-то опять убегает, ускользает от него, ради чего рванулся он сюда, оставив и Клаву, и Валерку. И так как он постоянно думал и тосковал о них, особенно по вечерам, то спросил настойчиво:

— А с квартирой точно получится?

— Пробьем! — заверил кадровик. — Слово чести.

И Дмитрий Павлович согласился.

Он устроился в общежитии — комната на четверых — и уже на другой день снова сидел за канцелярским столом, в комнатушке с двумя книжными шкафами и сейфом в углу. Стол был новенький, пахнущий клеенкой и столярным цехом, правда, не такой удобный и широкий, как на прежнем месте. А вот чернильница оказалась в точности такой же, даже крышка была расколота. Нарочно ломают их, что ли, усмехнулся Шеменев и раскрыл картонную папку с надписью «Личное дело».

Там лежала анкета Федора Подзорова, арматурщика. Где только ни побывал, кем ни работал этот Подзоров! Липецк, Ташкент, Новосибирск, Нижний Тагил… Он тебе и арматурщик, он тебе и плотник, и электрик. И всюду нужный, видать, человек: в личном деле одни благодарности. Дмитрий Павлович слегка позавидовал Подзорову — вот это работник!..

Не успел Дмитрий Павлович разобраться с делом Подзорова — тот просился на курсы бригадиров, — как пришли две девчушки определяться в бетонщицы. Стройке были нужны маляры, штукатуры.

Но девчушки хотели только на бетон. Едва их пристроил: пришлось созваниваться с начальником участка, с комитетом комсомола; девчушки получили направление в общежитие, убежали.

И все пошло почти как на прежнем месте: посетители, телефонные звонки, деловые бумаги, служебные совещания. Кто-то приходил оформляться, надеясь найти на стройке свое дело и свое счастье, кому-то приспичило увольняться по семейным обстоятельствам и уезжать, например, в город Колдыбань, о котором Дмитрий Павлович никогда не слыхивал.

После работы он много ходил по стройке, смотрел и смотрел. На плотину в синем выхлопном дыму въезжали двадцатипятитонные самосвалы, ссыпали там глину, и рокочущие трактора трамбовали ее, слегка пружинящую под гусеницами. Вдалеке маячили стрелы экскаваторов, черпали с речного дна гальку, грузили ее в автомашины, и они шли к бетонному заводу.

Дмитрий Павлович смотрел на движение машин, на работу многих людей и успокаивал себя: он тоже причастен к этой работе, тоже помогает всем этим ребятам — шоферам, экскаваторщикам, бетонщикам. Но потом приходили другие мысли. А чем, если задуматься, помогает? Ну, был бы он, допустим, инженером или техником, а то что же? Так, по бумажной части…

И опять донимали-тревожили сомнения: за таким ли делом поехал?..

Времени, чтобы подумать, сравнить свою жизнь с другими, теперь у него хватало. Чего, например, Федор Подзоров по земле метался, а потом здесь вдруг осел? Только ли выгоду искал?..

…Когда Дмитрий Павлович поселился в общежитии и для знакомства позвал соседей поужинать, Подзоров уже в конце застолья высказался откровенно:

— Моя бы воля, разогнал бы ваши кадровые отделы к едреной бабушке!

— Брось, Федор, не задирай Палыча, он, я вижу, мужик правильный, — вступился Иван Аксаментов, электросварщик, по прозвищу Боцман. Был он из флотских старшин, любил во всем ясность и железный порядок.

— Ты, Палыч, воевал? — поинтересовался Гоша Томилин, самый молодой в их компании, недавно демобилизованный пограничник.

Дмитрий Павлович кивнул.

— Во! Это тоже понимать надо! И вообще, кадры решают все!

— Да что вы разорались? — спокойно спросил Федор. — Я не Палыча задираю. При чем тут Палыч? Каждый поршень в своем цилиндре ходит. А на рацпредложения имею я право? Имею или нет? Тогда слушайте. У меня кореш был, в Липецке вместе на домне вкалывали. Он раньше в торгфлоте служил, ходил в загранку. Рассказывал, у капиталистов, говорит, никаких таких отделов не существует. И ничего, работа-то идет. А почему так? А потому — он не дурак, эксплуататор-то! Зазря доллары платить не будет.

— Потому и безработица у них, — заметил Иван Аксаментов. — Это нам не подходит. Не подходит такая система, говорю. Там у одних все, у других — нищета. А мы не на хозяйчика ишачим. Мы сами хозяева. Понял? Нет, ты скажи, ты понял?

— Да что ты тут со своей политграмотой? Ему про ежа, а он про чижа. Я же про лишних нахлебников говорю. Ты сосчитай: сколько тех же кадровиков у нас на стройке? Сидят в каждом управлении. А в масштабах государства? Жуткие тысячи набегут. Хоть в рублях, хоть в людях.

— Ну и что? Ешь капусту да не мели попусту. Зато у нас порядок, железный. И каждый человек при деле.

Дмитрия Павловича укололи слова Федора. Получалось, что он вроде бы дармоедом тут оказался. Но в спор он не полез, слушал и чувствовал: в какой-то малости этот Федор прав. Многовато людей сидит в конторах. Многовато!..

Он думал об этом и сейчас, остановившись у края котлована. Там, внизу, копошились человеческие фигурки. В углу экскаватор выбирал скальный грунт; посередине тащилась лошаденка, впряженная в телегу — увозила мусор; сбоку шагал возчик, навстречу ему бежал-торопился инженер, неся рулончик чертежей; из дощатого сараюшки-буфета вышла с ведром толстуха в белой куртке и поварской шапочке.

— Да, — вздохнул Дмитрий Павлович, — тут вроде каждый делает свое дело. Каждый. Даже эта лошаденка…

Он смотрел на скалистые стенки котлована, по ним беспрерывно стекали струйки воды. Вода сочилась, кое-где била фонтанчиками, шумела, падая вниз. По трубам, по желобам воду направляли в резервуары и откачивали огромными насосами.

Дмитрий Павлович хотел было спуститься вниз, поискать Ивана Аксаментова, Гошу и Подзорова, посмотреть на их работу вблизи, а потом вместе с ними пойти домой, но стал накрапывать дождь, и он торопливо пошел в общежитие. По дороге забежал на почту, в окошечке «До востребования» ему выдали письмо от Клавы. Она писала — ждет не дождется вызова. «…Хорошие покупатели нашлись на дом — приехали с острова Сахалин, деньги дают приличные, Валерка сильно по тебе скучает, скоро ли будем все вместе?..»

«Скоро, скоро…» — мысленно произнес он, проходя мимо двух домов со свежеокрашенными дверьми и немытыми, в краске, окнами. Здесь ему была обещана секция — две комнаты с кухней. Дождь усилился, но Дмитрий Павлович все же постоял у дома, гадая, какую же секцию дадут — на первом или втором этаже? Если на первом, то под окном он разобьет клумбу, посадит георгины и флоксы. И березку тоже посадит… Принесет из леса…

Дождь припустил сильнее, и Дмитрий Павлович побежал в общежитие, подняв воротник демисезонного черного пальто. Навстречу, и обгоняя его, бежали от дождя люди, некоторые толпились под козырьками подъездов, поглядывали на небо. Но просвета не намечалось, все заволокло низкими серыми тучами.

В общей кухне Дмитрий Павлович повесил сушиться намокшее пальто, переоделся в лыжный костюм и резиновые тапочки, еще раз посмотрел в окно — там вовсю разошлась непогода — и лег на койку поверх казенного одеяла. С тумбочки взял Гошин журнал «Вокруг света». Открыл наугад.