Доехав до таможни, губернатор все еще в плохом настроении поднялся на крыльцо, мощным пинком распахнул дверь, испугав нижние чины своим появлением и зверским выражением на лице. Ничего не говоря, он напрямую через рабочую комнату и мимо застывших в ужасе работников прошел в кабинет комиссара, так же ловким пинком открыв хлипкую дверь. Помертвевший Ортоссо вскочил на ноги и неловко задел чашку, из которой на стол вылилась коричневая жижица. Остро запахло кофе и корицей.

— Ваша милость! — пролепетал он.

Прежде чем нагнать страху на увальня Алиана, губернатор показал жестом следующим за ним свитским, чтобы не входили, закрыл дверь и заорал на все помещение:

— Ты что, хозяином себя возомнил? Почему я должен тратить свое драгоценное время и ехать за отчетом о новых пошлинах? Совсем от рук отбился! Я не доводил до тебя королевский указ об увеличении налогов? Где реестр товаров, которые подлежат налоговому пересмотру? Все бумаги должны были быть на моем столе еще вчера, а секретарь уверял, что твоего управляющего так и не дождался!

— Ваша милость, я два дня как увеличил аренду складов и лабазов, — пришел в себя комиссар и перестал трястись как желейная масса. — А еще поднял плату за якорь, что вызвало недовольство шкиперов…

— К дьяволу шкиперов! — пристукнул сапогом по полу эрл Тебриссо. — Здесь я хозяин, а ты — моя правая рука! Посему каждое решение, ведущее к укреплению казны, будет мною поддерживаться! Начнут бузить — обрубить им якорь, пусть плывут восвояси! Мне нужны учетные книги и записи по каждой операции!

Губернатор, конечно, не собирался самолично корпеть над цифрами. Для этого есть трудяга Ерис Скульд. Пусть парочку ночей не поспит, но зато Тебриссо будет спокоен в случае приезда королевской комиссии. А она обязательно появится, чтобы проверить, как идет взимание налогов. Дьявольщина! В городе уже заволновались ремесленные цеха, хозяева постоялых дворов и таверн, крестьяне не сегодня-завтра заполонят центральную площадь с вечным нытьем уменьшить денежную повинность. Придется полковнику Сарпирису выводить солдат и разгонять толпу. Опять разбитые носы, переломанные руки и ноги и жалобы на бесчинства гарнизонных вояк!

Настроение испортилось окончательно. Губернатор даже не стал смотреть на толстые книги, в которых ровными рядами красовались цифры, каждая из которых формировала королевскую казну, заодно втекая маленькими ручейками в личный карман эрла Тебриссо и его высокопоставленных помощников вроде этого болвана Алиана и гарнизонного командования.

— Не надо мне демонстрировать, насколько ты исполнителен, — сморщился губернатор. — Прикажи своему управляющему доставить все бухгалтерские книги ко мне во дворец в течение дня. Я бы еще проверил твои карманы, куда ты любишь прятать мзду от шкиперов. Думаешь, не знаю о твоих хитростях? Смотри у меня, Алиан! Прознают королевские ищейки, вместе пойдем на плаху!

Он постучал кулаком об стол и посмотрел в забегавшие глаза комиссара, с удовлетворением подумав, что слухи не врут. Есть грешок у Алиана за спиной, еще какой!

— Надеюсь, обо мне не забыл? — понизив голос, спросил губернатор.

— Как можно, дорогой Делин! — губы толстяка дрогнули, а левая рука тут же нырнула вниз, открывая ящик стола, откуда появился изящный черный кошелек с вытканными на нем золотыми узорами в виде каких-то лепестков. Кошелек, судя по приятному стуку, был полон.

Тебриссо подбросил его на ладони, небрежно засунул под плащ, в карман камзола. Направился к выходу, но обернулся напоследок и погрозил пальцем комиссару:

— Отчеты к сегодняшнему вечеру! Иначе разгоню всю вашу ленивую компанию! И еще… Передай корвет-капитану «Ангела», что я жду его на ужин! Ну и сам приходи. Есть о чем поговорить.

— Да, Ваша милость, сделаю, — толстяк проводил взглядом губернатора и только потом вытер платком испарину со лба. Пусть они оба происходили из аристократических семей, Тебриссо был ставленником короля и по служебному статусу превосходил Алиана Ортоссо. Губернаторство — это ступенька, на которую комиссар не мог подняться, и вынужденно подчинялся невыдержанному лысому ублюдку. Ради собственного спокойствия пришлось отдать сотню крон, которые главный таможенник собрал с купцов за последнюю неделю.

А губернатор, выйдя наружу, с прищуром посмотрел на суету порта. Когда ощущаешь приятную тяжесть кошелька, как-то сразу пропадает рвение к службе. В конце концов, есть люди, обязанность которых следить за порядком в Акаписе. А ему остается только сводить воедино все нити управления в собственные руки и отчитываться перед королем. Так чья работа важнее?

Он направился к карете, твердо решив ехать домой. Печень тягуче напоминала о себе. Что-то ему не понравилось в окружающей обстановке; молодые свитские переминались с ноги на ногу и прятали глаза, держа под уздцы своих лошадей.

— В чем дело, Ориньё? — недовольно спросил губернатор свитского, вычленив из всей компании. — Вы выглядите так, словно привидение среди белого дня увидели и обосрались.

Грубость эрла Тебриссо не была его отличительной особенностью, но иногда приходилось разговаривать с младшими сыновьями нобилей понятным для большинства языком. Находясь на службе королевского чиновника, нужно быть порасторопнее.

— Ваша милость, мы бы ни за что не позволили так распоряжаться вашей собственностью, но он был весьма настойчив, — проблеял молодой Ориньё, звякнув шпорами.

— Да кто «он», улитки садовые? — рявкнул Тебриссо.

— Наверное, речь про меня, — дверца кареты распахнулась, и губернатор разглядел знакомую шляпу, из-под которой звучал голос человека, от которого хотелось страстно избавиться. Например, привязать огромный камень к ногам и сбросить его с вершины «Туманного убийцы». — Забирайтесь внутрь, ваша милость. Вы же хотели ехать в город? Нам по пути.

Скрипнув зубами от злости, эрл Тебриссо полез в карету, но перед этим поставил ногу на подножку и окинул многообещающим взглядом своих сопровождающих. Молодые дворяне, скрывая волнение, запрыгнули в седла и замерли в ожидании. Странно, как они допустили подобную выходку Котрила.

Захлопнув дверцу, губернатор плюхнулся на скамью напротив, зашипел от злости:

— Вы переходите все границы, Рейдж! Какого дьявола вам здесь нужно? И так слухи ползут, что вы ищете моего благоволения! Что подумает наместник, когда все ваши выходки вскроются?

— А я в своем праве, господин губернатор, — спокойно ответил Котрил. — Не забывайте, что Акапис являлся родовым феодом моих предков, и я могу делать все, что хочу.

— Ваш феод утратил значение, сеньор Котрил, по глупости и невежеству, — парировал Тебриссо и ударил кулаком по стенке кареты, давая сигнал кучеру к движению. Повозка закачалась, зацокали копыта лошадей. — Королевская власть давала возможность Котрилам без потери лица и достоинства уступить феод, но они предпочли поднять знамя мятежа. У вас нет права на эти земли.

— Права остались, — усмехнулся мужчина, поигрывая пальцами на рукояти шпаги. — Я не поленился съездить в Рувилию и покопаться в архивах, где хранятся королевские указы. Акапис перешел под непрямое управление наместника Скайдры на десять лет. Если помните, тогда король Магнус Второй столкнулся с проблемой центральных провинций, взбунтовавшихся из-за земельных реформ.

— Помню, — буркнул губернатор. — Так называемая «система диапазонов», когда земля делится на участки площадью в квадратную милю. Она позволяла проводить идеальные прямые линии по границам провинций.

— Правильно, а почему? — качнул ногой Котрил. — Потому что к тому времени вся старинная феодальная знать или была перебита, или приняла вассальную присягу королевской династии. Сейчас большая часть Дарсии расчерчена так, что доставляет удовольствие ученым-географам и геодезистам. Большое Жюри постаралось. Но в Акаписе границы остались в тех пределах, которые были под властью нашего рода. Здесь сложный рельеф, побережье сжато с двух сторон реками, оврагами и холмами. Но дело не в этом. Я внимательно изучил все параграфы, и нигде не нашел указа о переходе феода под королевскую корону. Получается, что до сих пор наместник управляет Акаписом, но король не имеет власть над ним. Тем более, что Магнус Второй благополучно почил во время бунтов, а его сын Эльмар Первый и вовсе забыл в пылу государственных преобразований о нашем феоде.