Полковник какое-то время молчал, и Полли показалось, что своим вопросом она как-то его оскорбила.

Наконец, он ответил:

– Это допустимо. Какой калибр?

– Что, простите?

Клюв маски склонился к ряду стоявших перед полковником разномастных кружек.

– Самый маленький.

– Двухдюймовка, значит.

Полли кивнула. Хозяин паба схватил кружку и вставил ее в камору своего разливного устройства, крутанул вентиль и потянул на себя рычаг.

Наполнив кружку, он передал ее Полли. Грог бурлил и все еще продолжал кипеть. Над ним поднималось зеленое облачко, а запах… что ж, вне всякого сомнения, напиток был сварен из еловой хвои.

– Два фунта, – скрипнул полковник, и Полли заплатила.

После чего взяла кружку и направилась с ней к деревянной лестнице, ведущей на галерею, что приплюснутым носом нависала над стойкой – мисс Трикк показалось, что это наилучшее место в пабе для наблюдения за входом.

Старательно игнорируя вульгарное хмыканье уже изрядно набравшегося типа в углу галереи, Полли села за пустующий столик у резного ограждения.

Вход в паб отсюда и правда неплохо просматривался.

Подув на бурлящее варево в кружке, Полли осторожно отпила.

– Гадость несусветная! – буркнула она и отставила грог в сторону: тот был вязким, пряным и очень колючим, словно она и в самом деле проглотила иголки.

В любом случае сюда она пришла вовсе не за этим странным пойлом (неудивительно, что его нигде больше не готовят), и оставалось надеяться, что тот, кто ей нужен, явится. Если уж он так дотошно прикидывается Крампусом, то отчего бы ему не следовать всем привычкам зимнего духа – ну, или хотя бы этой.

Партридж, тот, кто научил ее мастерству идти по следу, не оценил бы подобный шаг. Он будто бы сидел на соседнем стуле и осуждающе на нее глядел.

«Слишком беспечно полагаться на догадки и рассчитывать на удачу», – сказал бы Партридж, будь он сейчас здесь. «Притянуто гнилыми нитками! Потянешь – и оторвется» – одна из его любимых фразочек, которые Полли все знала наизусть и которые просто терпеть не могла.

Но как бы ей ни хотелось спорить, в данном случае он, похоже, был прав (как, впрочем, и всегда): рассчитывать на то, что вор придет в этот паб за грогом, слишком наивно.

И все же пока эта была едва ли не единственная ниточка.

Будь на месте Полли ее начальник Бенни Трилби, он бы непременно изобрел какой-нибудь экстравагантный метод расследования, включающий провокации и переодевания. Возможно, он бы даже переоделся в «плохого ребенка», чтобы выманить вора.

Полли представила себе Трилби в коротких клетчатых штанишках с подтяжечками, торчащими волосатыми ногами и с леденцом за щекой. И чуть не умерла со смеху. Вовремя спохватившись – на нее из-за столика по соседству косился не сильно трезвый ветеран с накладным деревянным носом, – она скрыла смех кашлем.

И все же нужно отдать ведущему репортеру «Сплетни» должное: ему нет равных в том, что называется «рыть сведения». И хоть порой его средства довольно сомнительны, а маскарад настолько нелеп, что вызывает снисходительную ухмылку, он не случайно смог стать любимчиком шефа. В редакции ходила легенда о том, как он однажды целую неделю прикидывался напольными часами в какой-то гостиной, чтобы собрать материал для статьи. Полли не верила, что это правда, но, зная целеустремленность и совершеннейшее отсутствие совести Бенни Трилби, наверняка утверждать ничего бы не решилась.

Чем же он таким там занят? Что это была за статья?

– Хм. Можно спросить у него самого…

Взгляд Полли наткнулся на Бенни Трилби. Вернее, не на него самого, а на первую полосу газеты, которую занимала его статья; с передовицы на нее с хитрым прищуром глядел носатый снеговик…

Газета принадлежала сгорбившемуся у стены старику с встопорщенной бородой – он листал «Сплетню», с безразличием пропуская колонки и целые разделы, будто рассчитывал, что среди слухов и домыслов вдруг наткнется на что-то правдивое или хотя бы достоверное.

У Полли зачесались руки заполучить газету и прочитать, что там ее начальник понаписал об этой новой городской злодейке. Лично Полли Зои Гримм показалась весьма забавной – если бы кто-то спросил мнения самой мисс Трикк, то она бы сказала, что мистер Трилби давно напрашивался на взбучку, и ему очень повезло, что Зои Гримм подошла к мести за уничижительный отзыв о ее персоне с юмором.

И все же, несмотря ни на что, Полли была благодарна Бенни Трилби: спихнув на нее «тухлую рыбу», он, сам того не зная, отвлек ее от мрачных мыслей и придал смысл этому безрадостному дню. Еще утром ей казалось, что одиночество и безысходность непременно ее задушат, но вот она уже вовсю занимается тем, что про себя называла «Тайной воришки подарков».

Это дело становилось все любопытнее. Монстр с горящими глазами, который лазит по стенам и проникает в окна… жуткое порождение ночных детских кошмаров, оставляющее после себя лишь уголь и едва уловимый запах еловой хвои…

Полли вдруг поймала себя на том, что ей отчаянно хочется, чтобы тот, кого она преследовала, оказался Крампусом. Не просто прикидывался им, но был им. Она так устала от всех этих серых и невзрачных проходимцев Габена, которыми движут низменные и мелочные очевидные мотивы, что… эх, ей так хотелось чего-то необычного, чуточку невероятного и, может, даже… мистического.

«Я охочусь за могущественным духом зимы, существом, что вышло прямиком из легенд… Как это звучит! Сколько всего это таит в себе! Вот бы так и было на самом деле…»

Как жаль, что все будет не так. С едва ощутимой горечью Полли понимала это.

Двери паба открылись, и в общий зал кто-то вошел.

Полли подобралась.

Громадный мужчина, настоящий великан в облепленном снегом длинном пальто и высоком черном цилиндре, прижимал к груди бордовый кофр. У великана были крючковатый нос, мохнатые, низко нависающие брови и треугольная бородка. В зубах у него торчала папиретка, исходящая маленькими облачками зеленого дыма.

В костюме или фигуре вошедшего в паб человека не было чего-то особо примечательного, но она сразу поняла: это он!

Не озираясь по сторонам, человек с кофром быстро прошел к стойке и, положив на нее мятую купюру, хрипло сказал:

– Еловый грог. Самый большой.

Полковник Криглих наполнил кружку, и великан двинулся вместе с ней к лестнице.

Тяжело ступая по ступеням, отчего те отдавались жалобным скрипом, он поднялся на галерею. Когда человек с кофром прошел мимо Полли, она сделала вид, что ее очень интересует содержимое собственной кружки.

Великан не обратил на нее внимания и вскоре скрылся на узкой деревянной лестнице, ведущей на этажи – там, как помнила Полли, располагались меблированные комнаты.

Немного выждав, она поднялась на ноги и, нащупав в кармане пальто пистолет, двинулась следом.

Почти в тот же момент, как она оказалась на третьем этаже, одна из выходящих в темный коридор дверей закрылась. К ней тянулся след из висящих в воздухе и медленно тающих зеленых облачков.

Полли подкралась к двери и прислушалась: из комнаты доносились голоса.

Она склонилась к замочной скважине и прищурилась, вглядываясь.

В комнате были двое. Человек с кофром застыл в нескольких шагах от двери черной громадиной (повезло, что он не загородил собой все остальное), стоявший рядом мужчина в котелке, круглых защитных очках на глазах и с натянутым на лицо шарфом, видимо, чтобы сохранить инкогнито, казался в сравнении с ним совсем крошечным.

«А ты еще кто такой?» – подумала Полли.

Незнакомец хорошо подготовился – разобрать в его облике хоть что-то было решительно невозможно. Единственное, что бросилось Полли в глаза, это подзорная труба, висевшая у него на поясе.

– Наш общий друг уверял, что на вас можно положиться… – говорил таинственный незнакомец, и в его приглушенном шарфом голосе Полли послышались знакомые нотки. И все же, как она ни пыталась узнать его обладателя, у нее не вышло.

– Так и есть. – Обладатель крючковатого носа поставил кофр на пол. – Вы позволите? – он кивнул на кружку. – Мой ежедневный ритуал.