– Ни в коем случае! Мне нужно дописать статью…

Мистер Слиппсон, издав вздох облегчения, кивнул и, развернувшись, двинулся к лестнице. Бенни Трилби не особо любили в редакции, и парни из линотипной не хотели его звать, ведь он и его занудство, приправленное унылыми шуточками, могут превратить праздник в тоску зеленую. И мистер Слиппсон поднялся в печатный зал сугубо из вежливости, хотя и считал, что в свой адрес этот пройдоха вежливости как раз таки и не заслуживает.

Бенни Трилби между тем уже и вовсе забыл о существовании старика Слиппсона и с головой нырнул в омут своей статьи.

Вот только не прошло и двух минут, как его снова прервали.

Лампа у окна пересыльщиков погасла. А следом за ней погасла и лампа на столе самого Бенни. Печатный зал погрузился в темноту.

– Абзац! – рявкнул репортер, и в данном случае к разметке листа под валиком машинки это не имело никакого отношения. – Промазал! Тяпнул другую клавишу!

– Какая жалость, – раздалось над самым плечом Бенни, и он, дернувшись, ударился коленом о ножку стола. И все равно вскочил на ноги, заозирался.

– Это вы! – воскликнул он. – Вы здесь!

– А где бы мне еще быть, мистер Трилби?! – спросили из темноты.

– Не здесь! – Бенни потянулся к висящей на спинке стула сумке, чтобы достать оттуда очки со встроенной системой видения в темноте, но тут же получил хлесткий удар по руке.

– Вы не рады мне, мистер Трилби? – спросил голос. – Странно, а я решила, что вам понадобится очевидец для вашей статейки, которая… «перевернет весь город».

Бенни похолодел. Она знала!

В голове лихорадочно закрутились шестеренки в поисках достойного отнекивания, но с губ сорвалось стыдное и примитивное:

– Это совсем не то, что вы подумали, мисс Фея!

– Я знала, что вы прохвост, Трилби. Мне говорили, что от вас стоит ожидать подлости, но я верила вам. Вы меня ни разу не подводили прежде…

– Нет, вы не поняли! Это… это… это был не я, а мой брат-близнец!

– Брат-близнец?

– Э-э-э… да! У меня есть коварный брат-близнец – он очень на меня похож – это всё его выходки. Знали бы вы, что он вытворял, когда мы были детьми. Мамочка даже грозилась…

– Трилби! – рявкнула Зубная Фея.

– Ладно, – испуганно проговорил газетчик. – Никакого брата-близнеца не существует. Все обстояло по-другому!

– И как же все обстояло?

– Это вы! Вы сами велели мне все это провернуть!

– Что за бред, Трилби?

– Ну да! В смысле, совсем нет! Не бред! Вы позвали меня неделю назад и потребовали, чтобы я создал злодейку, потому что в городе к праздникам стало слишком тихо и…

– Нет, ну какова наглость, Трилби. – Зубная Фея, казалось, опешила от подобной чепухи. – Думаю, я бы помнила о таком!

– Э-э-э… нет. Вы забыли наш разговор, потому что приняли «Зубнофеин доктора Зубнофейра», чтобы не помнить и охота на злодейку казалась вам настоящей. А мне, как и всегда, обещали эксклюзифф!

– Хватит ффыкать, жалкий вы человечишка!

– Нет, все так и бы…

– Вы думали я поверю?

– Попытаться стоило…

– Еще попытка, Трилби?

Бенни задумался – голова как назло опустела – ни одного, даже самого неправдоподобного вранья в ней не осталось.

Зубная Фея устала подыгрывать.

– Вы решили, что сможете вертеть Зубной Феей, и вам сойдет это с рук, Трилби?

Бенни вжал голову в плечи и выдавил:

– Простите?

Но мстительница в маске не собиралась его прощать.

– Вы устроили настоящий дурдом! Манипулировали мной! Стравили с мисс Гримм…

– С Красной Пелериной, – уточнил Бенни Трилби. – Это ее новое злодейское прозвище – только что придумал. Как вам?

– Ужасно глупое прозвище! Думайте еще! И не смейте перебивать меня… Вы полагали, что раз я допустила вас к своей персоне, что раз я дарю вам ваши эксклюзивы и сенсации, я не приду за вами?

Бенни так сильно задрожал, что затрясся и стол, в который он упирался, отчего запрыгали и печатная машинка на нем, и чернильница, и лампа с пепельницей-мухой.

– Прошу вас… нет… не забирайте мои зубы… Они…

– Если вы сейчас скажете, что они дороги вам, потому что достались вам от мамы, одними зубами вы не отделаетесь.

– Я же не со зла… мисс Фея, вы же меня знаете! Я не злодей! Я просто хотел…

– Отомстить за свою жалкую статейку?

– Нет, я хотел разоблачить Ригсбергов, чтобы помочь несчастным и…

– Вы верно сказали, Трилби, – перебила Зубная Фея, – я знаю вас. Вам плевать на различных несчастных, но мне, видите ли, нет. И только из-за того, что ваша статья непременно должна увидеть свет, чтобы злодейства банка вскрылись, я пока оставлю ваши кривые головешки при вас.

– О, благодарю! Благодарю, мисс Фея! Я знал! Знал, что вы простите своего старого доброго Бенни!

Бенни вытянул руки, пытаясь нащупать в темноте Зубную Фею, за что тут же получил по ним.

– Я разве что-то говорила о прощении?

– Но…

– Нет уж, мерзкий вы хорек! Вы понесете наказание…

– Прошу вас, не надо…

– И еще кое-что, Трилби. Я наблюдала за вами, и мне очень не нравится, как вы обходитесь с вашей помощницей, этой грустной мисс Петти Брикк.

– Полли Трикк, – подсказал Бенни.

– Вы воруете ее материал и подписываете статьи, которые она пишет, своим именем. Вам не хватало тех сенсаций, которые вы брали у меня?

– Ну, хороших статей много не бывает… – начал было Бенни Трилби, и Зубная Фея прошипела:

– Если я узнаю, что вы еще хоть раз…

– Никогда! – возопил Бенни. – Я больше не подпишу ни одну статью мисс Трикк своим именем. Ну разве что, если дело встанет за соавторством.

– Никаких соавторств!

– Вы связываете мне руки! Вы берете меня за горло! Вы режете меня без ножа!

– У вас вообще иссякает запас клише, Трилби? Замолчите хоть на пару секунд и вслушайтесь.

Бенни понял, что лучше и правда последовать указанию, и смолк. В тишине печатного зала раздавалось лишь тиканье редакционных часов.

– До Нового года остались считанные минуты, и я не хочу потратить их на такое ничтожество, как вы. Поэтому я оставлю вас доделывать статью, и если только она не возымеет того эффекта, о котором вы говорили, я буду забирать у вас зуб за зубом… медленно с наслаждением – по зубу в день. И да, постарайтесь не испортить статью после того…

– Возымеет! Не испорчу!

– …после того, как получите свое заслуженное и справедливое наказание. Счастливого Нового года, мистер Трилби.

Бенни открыл было рот, чтобы возмутиться, но просто не успел.

Раздался выстрел, что-то кольнуло газетчика в грудь, словно его ужалили, и в следующий миг зубы Бенни Трилби пронзила чудовищная боль.

Он схватился за подбородок и закричал.

А еще через мгновение лампа на столе Бенни снова загорелась.

В печатном зале он был один.

Дрожащая рука в перчатке-митенке несколько раз стукнула в дверной молоток. Открывать никто не спешил.

– Это ведь тот дом? – взволнованно спросила женщина в шали, из-под которой выбивались спутанные рыжие волосы. На руках она держала худющую собачонку с грустными глазами и вислыми ушами.

– Полагаю, да. – Ее спутник, тщедушный мистер в мятом котелке и висящем мешком костюме сверился с бумажкой и, задрав голову, уставился на полукруглое окошко, из которого на улицу тек рыжий теплый свет.

– Что там сказано? – спросила женщина, кивнув на бумажку.

– «Переулок Трокар, дом № 7», – ответил мужчина и, бросив неуверенный взгляд на спутницу, пробормотал: – Я боюсь поверить, все это… не может быть правдой. Как такое может быть правдой?

Женщина вытерла дырявым рукавом проступившие на глазах слезы и покачала головой.

– Я не знаю. Может, мы просто спим и нам все это снится?

– Точно! Это просто сон! Ведь как иначе с нами могло такое произойти…

Дверь открылась. На пороге стоял грустный мальчик. Он с удивлением уставился на поздних посетителей. Выглядели они, как бродяги: оголодавшие, с одинаковыми мешками под глазами, со впалыми щеками и серыми тонкими губами. Они были довольно молоды, но напоминали стариков.