– Эти штуковины накручивают волосы? – уточнила она.
– Ну да, – кивнул мистер Супмарк. – В этом вся суть.
– А возможно настроить эту штуковину так, чтобы она накручивала волосы, но не вырывала их?
– Полагаю, да, – ответил мистер Супмарк – он был совершенно сбит с толку. – Нужно только послабить зажимы… но… Тогда ведь пропадет весь смысл?
Старшая клерк-мадам вскинула руку, прерывая его. Подняла вверх указательный палец.
– И сколько у вас уже подобных штуковин купили?
Мистер Супмарк нахмурился.
– Пока еще ни одной. Но, – он поспешно добавил, – потенциал у моего «Выдирателя волос» очень большой!
– Вы правы, – сказала старшая клерк-мадам, и мистер Супмарк решил, что ослышался. – Но вы неверно выбрали область применения для вашего механизма.
– Область применения?
– Вам стоит пойти с вашим… кхм… «Вырывателем» (название придется сменить) в «Локонс Флосса» или в «Ножнички Клотильды».
Мистер Супмарк вытаращил на нее глаза.
– Но ведь это… цирюльни!
– Верно, – кивнула мисс Коггарт. – Вы не понимаете, что создали?
Она ткнула себя в подвитый спиралью завиток волос на лбу.
– Вы знаете, сколько я его делала? Полтора часа! Один треклятый завиток! Можете представить? Папильотки и бигуди занимают очень много времени и сил. Многие как дамы, так и господа в этом городе мечтают о механизме, который подкрутит им волосы за один раз.
Мистер Супмарк был поражен. Он о таком даже помыслить не мог. Закручивать волосы… для красоты?
– Покажите, как он работает! – Мисс Коггарт была настолько взбудоражена, что даже забыла, что в ее задачу входит обобрать этого безнадегу до нитки и всучить ему невозможную для выплаты ссуду.
Мистер Супмарк кивнул.
– Секунду. У меня где-то здесь был ключ.
Он запустил свои огромные ручищи в карманы пальто и принялся вытаскивать из них всяческий хлам, складывая его на стол старшей клерк-мадам.
Она сморщила носик.
– Что за мерзость?
На столе у нее лежала груда углей и – в это было тяжело поверить! – некоторые из них тлели, словно их достали не из кармана, а прямиком из печки. Среди углей поблескивали потемневшие от времени бронзовые бубенцы, на которых было что-то выгравировано.
– Он был где-то здесь, – пробормотал мистер Супмарк, выкладывая из карманов все больше угля и бубенцов на стол мисс Коггарт.
– А это еще что такое?! – удивленно буркнул он, глядя на продолговатый полосатый цилиндрик, который извлек из кармана. – Это не мое…
От цилиндрика отходил короткий шнур фитиля. И этот фитиль горел и дымился…
– Заберите эту гадость с моего стола! – воскликнула старшая клерк-мадам.
Мистер Супмарк с недоумением повертел в руках дымящийся цилиндр, и в следующее мгновение тот взорвался с диким грохотом.
В воздух взвилось целое облако дыма и… конфетти.
И тут в вестибюле взорвалось еще несколько подобных хлопушек.
В грохоте зазвучал женский смех, а потом кто-то крикнул:
– Всех с Новым годом! Это ограбление!
Глава 14. Ворон с монетой в клюве. Начало.
Минутная стрелка настольных часов дрогнула и сдвинулась, и Роберт Томмс сглотнул. Без десяти десять.
Третий этаж пустовал, и лампа горела лишь на столе мистера Томмса. Все этажные клерки давно закрыли свои отчеты, получили премии или взыскания и разошлись. Главы отделов отбыли в старый центр еще два часа назад, и во всем банке из служащих, не считая вестибюля, который будет работать до без пятнадцати полночь, остались лишь Томмс да его начальник, Варфоломеус Б. Выдри, ожидающий от него последний отчет и последнее имя. Имя, которого у Томмса не было. И даже выдумать он его не мог – с фантазией у банковского клерка было туговато.
Мистер Томмс глядел, как минутная стрелка медленно-медленно меняет деления. На лбу выступил пот, стул вдруг показался намного более жестким, чем обычно.
Клерк из Грабьего отдела боялся. Невероятно боялся. И даже страх перед Выдри сейчас казался жалким, хлипким страшишко́м в сравнении с тем, что он испытывал, глядя на часы.
Не отрывая взгляда от циферблата, мистер Томмс поправил шарф – его коллеги весь вечер удивлялись, отчего же тот все сидит в шарфе. Клерк пытался оправдываться, что озяб, продрог и вообще простудился, время от времени даже покашливая для убедительности. Не мог же он рассказать правду о том, что шарф в действительности скрывает…
Без семи десять внезапно раздался звонок, и мистер Томмс едва не упал со стула от неожиданности. На столе замигала лампочка, подписанная: «Вестибюль. Коггарт».
Мистер Томмс застыл, глядя на то появляющийся, то гаснущий рыжий огонек.
«Это еще что такое?! – испуганно подумал он. – Почему?.. Сейчас?.. Зачем она меня вызывает?!»
Звонок между тем все не смолкал, продолжая стрекотать на весь этаж.
«Что делать?! Они знают, что я здесь, я не могу проигнорировать вызов из вестибюля…»
Он бросил очередной взгляд на часы. Минутная стрелка шагнула еще на одно деление. У него сейчас нет времени спускаться в вестибюль! Что же этой мегере понадобилось? Это все как-то связано с бумагами на безнадег? Или с оформлением сегодняшней подшивки горефунтов? А может… может, они все узнали?! Нет! Если бы узнали, не вызывали бы вниз… здесь что-то другое…
«Решай! Сделай уже хоть что-то!»
Пальцы дернули тумблер, и звонок затих, лампочка погасла.
Томмс поправил воротничок, потуже замотал шарф и, поднявшись на ноги, вытащил из-под стола большой темно-красный чемодан. Подхватив его, он направился через пустой этаж к лифту.
Зайдя в кабинку, он выбрал на панели «Первый этаж. Вестибюль», и лифт пополз вниз.
Сердце клерка колотилось, в животе будто кто-то поселился, принявшись выедать внутренности Роберта Томмса маленькой ложечкой. Дрожащей рукой клерк потер ноющую под шарфом шею. Он вдруг подумал, что повеситься было не такой уж и плохой идеей. Между тем недоповеситься – это, напротив, очень, очень плохая идея. А ведь он был так близко, чтобы избежать всего того, что его ждет…
Раздался звонок. Из кабинки мистер Томмс вышел уже без чемодана. Окинув встревоженным взглядом вестибюль, он убедился, что кругом, вроде бы, все как обычно, и попытался унять волнение.
У стола старшей клерк-мадам кто-то стоял, но мистер Томмс даже не глянул на этого человека.
– Мисс Коггарт, – начал клерк, подойдя, – вы ведь знаете, что я сейчас чрезвычайно занят. Вы уверены, что вам нужен именно я?
– Уверена, мистер Томмс, – ответила старшая клерк-мадам. – Этот джентльмен сказал, что будет говорить только с вами.
Томмс перевел взгляд на стоявшего у стола человека и не поверил своим глазам: уж кого он ожидал увидеть здесь сейчас меньше всего, так это его. На Томмса со своей неизменной душевной улыбкой глядел…
– Мистер Ти! – воскликнул клерк.
Единственный друг улыбнулся еще шире.
– Вы не отвечали на мои письма, Томмс, и я начал беспокоиться…
– Вам не стоило приходить, Ти!
– Вы будто не рады меня видеть.
– Я рад, но сейчас не лучшее время… Очень-очень много отчетов, я ведь… – Томмс понизил голос, – говорил, что должен сделать…
– Безнадеги, да, я помню, – закончил Ти, и мистер Томмс, подхватив приятеля под локоть, отвел его в сторону, подальше от любопытных ушей мисс Коггарт.
– Вы должны были найти шесть безнадег, – продолжил Ти. – Судя по вашему подавленному виду, вы их еще не нашли…
– Один. Мне нужен еще один. Но, думаю, я уже не успею…
– Поэтому я и пришел, дружище. Я предлагаю вам в качестве безнадеги… себя.
Томмс решил, что ослышался.
– Вы ведь не серьезно!
– Совершенно серьезно! После нашего разговора в «Кретчлинс» я много думал. Вы были совершенно опустошены. Вы так переживали, что решение созрело само собой.
– Вы ведь знаете, что это – мышеловка! – прошептал Томмс. – Вы не должны так поступать! Прошу вас!
Мистер Ти прищурился. Томмс заметно нервничал, косился на часы, да и вообще выглядел так, будто ему за шиворот насыпали канцелярских кнопок.
