Зои какое-то время постояла на пороге, раздумывая обо всем, что произошло в этом доме, после чего подавила возникшее в груди тяжелое чувство, какое испытывала всякий раз, как происходило что-то неприятное и непонятное, после чего сдула с носа снежинку и пошагала по дорожке туда, где ее ждал мистер Пибоди.

– Вы не поверите, мистер Пибоди, – сказала она, подойдя к снеговику. – Неожиданным образом я получила то, чего мне так не доставало.

Снеговик уставился на нее с легко читаемым непониманием.

– У меня появилась замечательная идея! Она вам точно понравится…

***

– Ты думаешь, это так просто было сделать? – спросил мистер Грей. – Нет уж, это было очень сложно, кот. Ты не согласен?

Кот молчал. И не только потому, что он был, собственно, котом, а еще потому, что он представлял собой замороженный комок – настоящую сосульку с грустными, умоляющими его отогреть глазами.

Мистеру Грею не было дела до страданий зверька – он во все глаза глядел на двери дома напротив. Недавно за ней скрылась интересующая его личность.

Сам мистер Грей стоял у пустой рамы иллюминатора в брюхе старого ржавого летательного аппарата «Рокфорт». Эта развалюха давно вросла в крышу дома № 8 в переулке Трокар – судя по всему, изначально ее использовали в качестве второго чердака, но за долгие годы нутро было вычищено и напоминало пустую консервную банку – это место стало кошачьим логовом: кресла в салоне были разодраны когтями, внутри стоял нерассеивающийся запах прелой шерсти.

Мистер Грей был сосредоточен и напряжен – беседа с замерзшим котом являлась неким проявлением нервозности, которая его охватила.

Вскоре все решится…

Создатель плана, таинственный мистер Блохх, уверил его, что последний намек не будет проигнорирован их жертвой, и все же мистер Грей сомневался. Нет, не в Блоххе, но в обстоятельствах и событиях, которые невозможно предугадать.

– Он говорил так убежденно, – пробормотал мистер Грей, не спуская взгляда с двери дома № 7. – Знаешь ли, кот, у меня нет причин ему не доверять. Он все продумал, ведь так?

Кот ожидаемо промолчал.

В переулке кто-то появился. Дверь одного из домов распахнулась, и прямо под снег выскочил тощий долговязый старик. Мистер Грей осуждающе покачал головой: старик был в одной ночной рубахе и колпаке – так ведь простудиться недолго!

– Вот дела… – Мистер Грей удивленно округлил глаза, глядя, как старик с – чем бы вы думали?! – саблей наголо ринулся, шлепая тапочками, к стоявшему неподалеку снеговику.

– Они тебя подослали шпионить за мной! – завопил старик. – Я так и знал!

Снеговик показал ему весьма грубый жест рукой – «чайку», но уже в следующее мгновение ему пришлось защищаться.

Старик с завидной для его лет живостью набросился на снеговика. Он ударил саблей, целясь в круглую носатую голову в цилиндре, но лезвие столкнулось с выставленным зонтиком. Начался настоящий бой. Старик ловко орудовал саблей, но снеговик не менее ловко отражал удары. Схватка была равной.

– Ты еще не знаешь, с кем связался, ты, снежное чучело! – голосил старик. – Я генерал Грымм, и я тебе не по зубам!

Сабля, очевидно, была тупой, ведь иначе зонтик давно развалился бы на куски. Снеговик парировал удар за ударом, не забывая время от времени делать и свои выпады – пару раз ему даже удалось кольнуть старика. Небольно, но это лишь раззадорило обладателя ночной рубашки.

– Генерал! – раздался вдруг возмущенный окрик, и старик обернулся.

Из дверей дома, кутаясь в шаль, выбежала немолодая женщина.

Снеговик застыл, не подавая признаков жизни.

Генерал Грымм поднял саблю. Его противник никак не отреагировал.

– Давай же! Защищайся!

Женщина подбежала и отобрала у него саблю.

– Я же отвернулась всего на минуту!

– Отдайте саблю! – возопил старик. – Я должен проучить его!

– Вы заболеете. – Женщина схватила генерала за руку, словно неразумного ребенка, и потащила его к дому.

– Пустите! Пустите меня! Этот подлец… у него зонтик… он задумал…

– Это просто снеговик… Он ничего не задумал…

– Вы не понимаете! Это шпион! Они подослали его!

– Что это вы удумали?! – укоряла женщина, с трудом утаскивая сопротивляющегося старика. – Вы снова нарушили свое обещание не покидать дом. Вы же не хотите, чтобы я позвала доктора Доу?

Упоминание доктора слегка урезонило генерала. Весь его боевой запал угас.

– Они подослали его… Они строят заговор… Почему мне никто не верит?

– Вы снова не приняли свои пилюли?

– Ненавижу их – они горькие!

Женщина заволокла старика в дом. Дверь закрылась, и переулок вновь погрузился в тишину.

– Старый безумец, – проворчал мистер Грей. – Он едва все не разрушил… Если бы она позвала доктора…

И все же старый сумасшедший генерал кое в чем был прав. Заговор имел место, вот только он к нему никакого отношения не имел.

Заговор, в котором участвовал мистер Грей, устроил мистер Блохх.

И хоть прежде мистер Грей считал себя не то, чтобы очень умным, но, по крайней мере, умнее всех прочих, сейчас он не мог не признать, что в сравнении с логическим механизмом мистера Блохха его собственный разум – не более, чем обугленная головешка на дне камина или тухлая рыба, или еще что-то в том же неприглядном духе. Но вот какое дело: его это нисколько не огорчало. Более того – он был в восторге от знакомства с подобной невероятной личностью. До сего момента он и не предполагал, что такое в принципе возможно – что весь город для кого-то может представлять собой всего лишь макет в чемодане, а люди – тех же автоматонов, конструктов, не способных разорвать цепь заложенных в них заданий и событий.

А конструктор творил… просчитывал, выстраивал сцены, прокладывал фут за футом те незаметные рельсы, по которым двинется его кукла.

Как он это делает? Как столь сложные мысли рождаются в его голове? Все это было выше понимания мистера Грея.

Мистер Блохх называл то, что они делали, всего лишь спектаклем, постановкой, но для мистера Грея все было слишком реально. И неудивительно, ведь в то время как Блохх наблюдал со стороны, не будучи вовлечен в «спектакль» лично, его протеже кожей рук ощущал, как искра идеи обрастает все новыми огненными слоями, сплетая их один за другим.

Это было подлинное чудо. Создание чего-то нового, живого.

Искра…

Крошечная, беззащитная и хрупкая искра грозила распасться, рассыпаться, но он не мог этого позволить.

Сперва нужно было отыскать для нее сосуд, посадить ее туда, где она не только не погаснет, но, наоборот – разрастется и разгорится.

Блохх предоставил ему несколько имен, у их обладателей было много общего, все они могли принять искру. Мистер Грей раздумывал и выбирал, взвешивал все «за» и «против», пытался просчитывать, как это делал Блохх, но у него не особо выходило. Одно имя ему понравилось больше других – его обладатель идеально подходил на приготовленную для него роль, но вот незадача: как только Грей сообщил Блохху о своем выборе, его кандидат скоропостижно скончался, попав под трамвай. На миг мистера Грея посетила тревожная мысль, что Блохх это подстроил, чтобы он выбирал дальше из предложенных имен, но он тут же себя утешил: какой смысл Блохху вредить кандидату и, соответственно, его же собственному плану?

Тогда мистер Грей выбрал второе имя. И с тех пор не пожалел ни разу.

И все же… хоть кандидат и казался даже лучше прежнего, провернуть с ним задуманное было невероятно сложно: он будто назло вдруг ослеп на оба глаза и перестал замечать намеки.

В какой-то момент мистер Грей даже усомнился, что все получится, но Блохх был непреклонен: «Вы должны продолжать».

И мистер Грей продолжил. Искра заняла положенное ей место и прижилась. Колеса встали на рельсы.

А дальше все шло буквально по накатанной: станцию «Намек» сменила станция «Рыбка на крючке», а та, в свою очередь, сменилась станцией «Мышеловка». Шаг за шагом… фут за футом план полз в нужную сторону.