Прибыв в квартиру кн. Путятиной г. первом часу дня, в среду, 1-го марта, я оставался "в ней с вел. князем М. А. до 11 час. утра субботы, 4-го марта. За завтраком, кромѣ М. А. и семьи кн. Путятиной, были Н. Н. Джонсон и я. Муж кн. О. П. Путятиной находился на фронтѣ. Послѣ завтрака М. А. разсказал мнѣ о совѣщаніи в Маріинском дворцѣ, вечером 27-го февраля, результатом котораго был разговор его с Государем, через ген.-ад. Алексѣева, по прямому проводу в Ставку. Во время завтрака прибыл караул от школы прапорщиков, в количествѣ 20 юнкеров, при пяти офицерах; офицеры помѣстились в кабинетѣ квартиры кн. Путятиной, а юнкера — в сосѣдней квартирѣ, этажем ниже. В теченіе дня к Вел. Князю пріѣзжали разныя лица. Был член Гос. Думы гр. И. И. Капнист, были и другія лица, у которых Вел. Князь освѣдомлялся о происходящем в Государственной Думѣ; доставляли эти свѣдѣнія и офицеры караула, отправлявшіеся поочередно в Думу, интересуясь, с своей стороны, происходящим в ней.

В этот же день, около 9 час. вечера, пришел и вел. князь Николай Михайлович, возвратившійся в этот день в Петроград (жил "визави" с квартирой Путятиной) из своего имѣнія "Грушевка", гдѣ он находился по повелѣнію Государя с 1-го января. Кажется, и этот же день пріѣзжал и англійскій посланник Бьюкенен. День 2-го марта, четверг, М. А. продолжал оставаться в квартирѣ кн. Путятиной, узнавая от пріѣзжавших к нему лиц о происходящем в Государственной Думѣ. В этот день Вел. Князь написал письмо М. В. Родзянко, изъявляя готовность пріѣхать в Гос. Думу, если его пріѣзд может принести пользу при создавшемся положеніи. М. В. Родзянко отвѣтил письмом. Из этого письма Вел. Князь впервые узнал о предполагаемом отреченіи от престола Государя в пользу наслѣдника, при регентствѣ вел. князя М. А.; это письмо было получено вечером, о рѣшеніи же самого Государя М. А. извѣстно не было.

Так закончился день 2-го марта.

Утром 3-го марта (пятница), в 5 час. 55 мин. утра, я услыхал телефонный звонок, и затѣм увидал стоящих у телефона; сперва Н. Н. Джонсона, а затѣм вел. князя Михаила Александровича; оказалось, что звонил министр юстиціи Керенскій и спрашивал разрѣшеніе пріѣхать составу Временнаго Правительства и Думскому Комитету. Великій Князь изъявил согласіе, и стал приготовляться к пріему.

Михаил Александрович предполагал, в соотвѣтствіи с письмом предсѣдателя Государственной Думы, что состав Временнаго Правительства и Думскій Комитет ѣдут доложить ему о регентствѣ, а потому и обдумывал соотвѣтствующій отвѣт, выражающій согласіе.

Выяснилось, что Временное Правительство и Думскій Комитет прибудут немедленно послѣ переговоров по телефону, но на сбор потребовалось время, и съѣзд начался в 9 час. 15 мин. утра. Одними из первых прибыли М. В. Родзянко и кн. Г. Е. Львов: послѣдними пріѣхали А. И. Гучков и В. В. Шульгин. М. В. Родзянко просил через меня вел. князя М. А. не открывать засѣданія до пріѣзда этих послѣдних, так как они возвращаются из Ставки с важными сообщеніями.

Михаил Александрович вышел к собравшимся лицам около 9 час. 15 мин.; приблизительно в это же время пріѣхали А. И. Гучков и В. В. Шульгин. При пріемѣ вышеуказанных лиц я не присутствовал, но заключительныя слова Вел. Князя слышал из сосѣдней комнаты: М. А. выслушав рѣчи съѣхавшихся к нему лиц, объявил, что удаляется в сосѣднюю комнату для размышленія. Член Думы Керенскій заявил, что он вѣрит, что такой вопрос, предложенный на рѣшеніе Вел. Князя, М. А. рѣшит со своей совѣстью, без участія посторонних лиц, развѣ лишь по совѣщаніи с супругой. Вел. Князь объявил, что супруги его в Петроградѣ нѣт, и что он желает вынести отвѣтственное рѣшеніе по обсужденіи вопроса с М. В. Родзянко и кн. Львовым. Послѣ этих слов М. А. с указанными лицами удалился в сосѣднюю комнату, и через нѣкоторое время вынес рѣшеніе, объявленное в актѣ от 3-го марта.

Это было около 1 часу дня.

Послѣ сего всѣ присутствовавшіе уѣхали, остались лишь кн. Львов и Шульгин, приглашенные кн. О. П. Путятиной к завтраку. За завтраком были: вел. князь М. А., кн. О. П. Путятина, кн. Львов, В. В. Шульгин, Н. Н. Джонсон и я.

Послѣ завтрака М. А. предложил кн. Львову и Шульгину приступить при моем участіи к оформленію происшедшаго. Я указал, что при составленіи акта необходимо имѣть перед собою подлинное отреченіе Государя и основные законы. Рѣшено было вызвать В. Д. Набокова, у котораго находилось подлинное отреченіе Государя императора (вѣроятно, как у управляющаго дѣлами Временнаго Правительства), и бар. Нольде, профессора международнаго права. Первым пріѣхал В. Д. Набоков, представившій М. А. отреченіе Государя и доложившій проект акта, составленный, по словам Набокова, министром путей сообщенія Некрасовым. По пріѣздѣ бар. Нольде, М. А. приступил, при участіи указанных лиц (Львов, Набоков, Нольде), к обсужденію проекта акта. Я удалился. Около 4 1/2 час. дня М. А. вышел из совѣщательной комнаты и передал мнѣ для прочтенія, уже переписанный рукой Набокова, акт о временном отказѣ от принятія верховной власти. По прочтеніи акта я предполагал высказать свои соображенія непосредственно Вел. Князю. М. А. предложил мнѣ сдѣлать их в его присутствіи членам совѣщанія.

Войдя в совѣщательную комнату, я замѣтил, кромѣ вышеупомянутых лиц, М. В. Родзянко и А. Ф. Керенскаго. Я предложил нѣкоторыя измѣненія в текстѣ акта, нѣкоторыя из которых и были приняты М. А. и членами совѣщанія. Послѣ внесенных измѣненій, акт был подписан Вел. Князем и вручен кн. Львову.

На слѣдующее утро, в субботу, 4-го марта, вел. князь Михаил Александрович отбыл из Петербурга в Гатчину, в сопровожденіи Н. Н. Джонсона и встрѣтившагося по пути ген. Я. Д. Юзефовича.

Председатель Думы, информируя Ставку в 11 час. вечера, 3-го марта, подвел итоги словами: "все приходит болѣе или менѣе в порядок". На фронтѣ пока "благополучно", признавал нач. штаба, но тѣм не менѣе отвѣт его звучал пессимистически: "главнокомандующіе в теченіе цѣлаго дня запрашивали о времени опубликованія акта 2 марта, ибо слухи об этом проникли в армію, в ряды войск и населенія, порождали недоумѣніе и могли закончиться нежелательными проявленіями. Безотрадно положеніе Балтійскаго флота, бунт почти на всѣх судах, и боевая сила флота, повидимому, исчезла... Это результат промедленія в объясненіи чинам флота сути акта 2 марта. По имѣющимся свѣдѣніям также печально и безнадежно состояніе войск петроградскаго гарнизона... Вот грустная картина с военной точки зрѣнія. Полагаю, что новое правительство должно придти на помощь арміи, призвать к порядку развращенныя части... Суровыя мѣры на первое время должны образумить забывших дисциплину"... Мы знаем, что "унылой" и "грустной" оцѣнкѣ ген. Алексѣева Родзянко противопоставил петербургскія настроенія — "бодрыя" и "рѣшительныя". Родзянко сослался на полученную телеграмму о том, что в Балтійском флотѣ "всѣ бунты ликвидированы, и флот привѣтствует новое правительство". В отвѣт Алексѣев огласил новую вечернюю телеграмму адм. Непенина: "Бунт почти на всѣх судах"...[298]. "Вы видите — продолжал Алексѣев — как быстро разворачиваются событія, и как приходится быть осторожным в оцѣнкѣ событій... Конечно, я извѣщу вас о том, как будут встрѣчены войсками дѣйствующей арміи оба акта. Всѣ начальники от высших до низших приложат всѣ усилія, чтобы армія продолжала быть сильным, могущественным орудіем, стоящим на стражѣ интересов своей родины. Что касается моего настроенія, то оно истекает из того, что я никогда не позволяю себѣ вводить в заблужденіе тѣх, на коих лежит в данную минуту отвѣтственность перед родиной. Сказать вам, что все благополучно, что не нужно усиленной работы — значило бы сказать неправду".

Можно ли из этого пессимизма Алексѣева, навѣяннаго создавшейся обстановкой, дѣлать вывод, что он признал вообще ошибочность своего поведенія в часы, предшествовавшее отреченію Царя?