Анализ этой статистики, см. в моей книгѣ «Как большевики захватили власть».

Отчет Временнаго Комитета указывал, что земельные эксцессы наблюдались там, гдѣ населеніе было недостаточно освѣдомлено о государственном переворотѣ.

Относительно «толстовства» министра вн. дѣл надо отмѣтить, что львовскіе циркуляры, отстаивая желательность устройства примирительных комиссій из землевладѣльцев и земледѣльцев при волостных и уѣздных комитетах, очень рѣшительно требовали от представителей власти Временнаго Правительства, губернских комиссаров, отвѣтственных «вмѣстѣ с мѣстными общественными комитетами» за сохраненіе и губерніи порядка «всей силой закона» прекращать проявленія самоуправства... Это поясненіе вызывает необходимость поправок к утвержденію, что Вр. Пр., как только вопрос коснулся собственнических интересов, скинуло мантію непротивленія злу и предписывало своим агентам на мѣстах устранять аграрные безпорядки вплоть до вызова воинских команд. Такое телеграфное предписаніе 8 апрѣля приводит Гучков. Упоминается оно и в «хроникѣ» революціонных событій, которая, очевидно, воспроизводит какое то неточное газетное сообщеніе. Циркуляр Львова, воспроизведенный с подлинника в «Крестьянском движеніи» помѣчен 12 апрѣля, и ни одним словом не упоминает о вызовѣ воинских частей. Недопустимость таких пріемов воздѣйствія признавало не только министерство внутр. дѣл, но и министерство земледѣлія. Это был общій взгляд правительства, совпадавшій с тогдашним общественным мнѣніем. Пѣшехонов в статьѣ ставил вопрос: «Неужели посылать карательные отряды?» Отчет Временнаго Комитета с удовлетвореніем отмѣчал. что за три мѣсяца не было случая примѣненія силы.

К числу их слѣдует отнести, конечно, не только большевицких ораторов, но очень часто и эсеровских. Штерн передает «типичное», по его словам, выступленіе на одном из крестьянских съѣздов Херсонской губерніи партійнаго публициста Зака, «безапелляціонно» увѣрявшаго сомнѣвавшихся крестьян о достаточности общероссійскаго Земельнаго Фонда для обезпеченія всѣх безземельных, что земли «на всѣх хватит, я точно подсчитал».

Вот иллюстрація: Крестьянскій съѣзд в Одессѣ (7 апрѣля — собралось 2000 делегатов) жаловался на наличіе огромных участков незасѣянной помѣщичьей земли и на увеличеніе арендной платы. Начальник округа Эбелов всю пустующую помѣщичью землю предоставил крестьянам для засѣва.

В рѣзком противорѣчіи с этими цифрами стоят данныя, которыя были приведены с.-р. Быховским в августовском докладѣ в Исп. Ком. Совѣта Кр. Деп. Доклад опирался на статистику Гл. Зем. Ком.: у Быковскаго был огромный скачек в маѣ — с 57 на 450. Примѣр этот, заимствованный из «Изв. Сов. Кр. Деп.», лишь свидѣтельствует о той осторожности, с которой приходится обращаться с газетными отчетами. (См. мою критику методов Милюкова в книгѣ «Гражданская война в освѣщеніи П. Н. Милюкова»).

Это отмѣчал упомянутый доклад Быховскаго в Исполнительном Комитетѣ Совѣта Крестьянских Депутатов о земельных комитетах.

Постановленія Комитета Правительством б апрѣля, было отмѣнено.

Из отчета Временнаго Комитета видно, что вопрос о пріостановкѣ земельных сдѣлок возникал почти повсемѣстно. С такими ходатайствами обращались на мѣстах к уполномоченным комитета и посылались особые делегаты в центр.

Берем три основных положенія из детально разработанной резолюціи съѣзда, приведенной полностью в приложеніи у Шляпникова.

Керенскій вспоминает, что весьма умѣренная «бабушка русской революціи Брешко-Брешковская» весной 17 г. предлагала ему взять «свѣдущих людей» и подѣлить землю.

До чего характерны позднѣйшія разсужденія кн. Сергѣя Волконскаго — человѣка, котораго нельзя причислить к лику ретроградов. Для него «послѣдующія прикосновенія революціи» представляются менѣе «противными», чѣм то, что пришлось испытывать «лѣтом 1917 г.», когда помѣщики, «жили у себя, но не были хозяевами — в своем карманѣ чужая рука». Мемуарист откровенно говорит, что предпочитает человѣка, который придет и скажет: «Я беру у тебя этот плуг, потому что он мой», тому, который скажет: «Я предупреждаю вас, что вы этот плуг продать не имѣете права, потому что он не ваш».

Кн. С. Волконскій, представлявшій на съѣздѣ земельных собственников в Москвѣ борисоглѣбскій'«Союз землевладѣльцев», характеризует этот съѣзд впечатлѣніями «какого-то истерическаго крика, безсильнаго порыва против надвигающейся стихіи». Автор мемуаров к числу «дѣльных» и «практически обоснованных» сужденій съѣзда относит голосованіе по вопросу о «желательности или нежелательности отчужденій помѣщичьей земли в пользу крестьян» — против поднялось только 5 рук. В 17 г. этот вопрос был уже внѣ сферы академических разговоров.

Правительственная декларація 6 мая предоставляла Учредительному Собранію рѣшить вопрос о переходѣ земли в руки трудящихся.

Революція могла бы пойти по иному — доказывает ген. Головин, — если бы Правительство с самаго начала сдѣлало бы ставку на «крѣпкаго» мужика, т. е. путем принудительной экспропріаціи передало бы помѣщичью землю в собственность крестьянам. Внѣ сомнѣнія при таких условіях революціонный процесс выразился бы в других формах. Но такая постановка вопроса слишком апріорна в исторической работѣ. В критикѣ утопичности соціальной программы, выдвигаемой военным историком в качествѣ запоздалой директивы революціонному правительству перваго состава, в свое время приходилось указывать, что никакое временное правительство не могло бы провести до Учредительнаго Собранія такой аграрной реформы — ему не на кого было бы опереться: ни «буржуазія», ни «революціонная демократія» его бы не поддержали. Можно ли было найти осязательную поддержку в самой крестьянской массѣ для того, чтобы дѣйствовать наперекор общественным настроеніям? (таким путем могла бы пойти только военная диктатура, для которой в первые революціонные мѣсяцы не было почвы). Опора на крестьян очень сомнительна. Для нашего военнаго историка почему-то является непреложной аксіомой положеніе, что русскій крестьянин по существу своему собственник, совершенно чуждый каким либо соціалистическим идеям. Не оспаривая теоретической аргументами подобной концепціи, мы указывали, что во всяком случаѣ, как свидѣтельствуют факты, к моменту революціи прошлое — то прошлое, которое охарактеризовал во всеподданнѣйшем отчетѣ за 1904 г. никто иной, как сам Столыпин, еще будучи Саратовским губернатором, словами, что «крестьяне другого порядка, кромѣ общины, не понимают» — далеко еще не было изжито; другими словами было бы рисковано утверждать, что медленный историческій процесс опредѣленно шел в сознаніи массы, той полосы Россіи, гдѣ не было индивидуальнаго землевладѣнія, по пути замѣны «передѣльно уравнительнаго» міросозерцанія частно собственническим. Мы приводим в противовѣс апріорным утвержденіям данныя сводки, сдѣланной в августѣ 17 г. Совѣтом Крест. Депутатов, на основаніи 242 реальных крестьянских наказов, а не «интеллигентских измышленiй» —она вся была проникнута идеей отмѣны частной собственности на землю; мы приводили и факты, характеризующiе (по матерiалам Главнаго Земельнаго Комитета и Главнаго Управленiя по дѣлам милицiи, относительно аграрнаго движенiя в революцiонные мѣсяцы) непосредственное дѣйcтвie народной массы, когда крестьяне-общинники, захватывали наряду с инвентарем и земельными угодьями помѣщиков и принадлежащее столыпинским «отрубникам». При обрисовкѣ первых мѣсяцев для нас, конечно, важнѣе болѣе раннiя свидѣтельства, к числу которых относится отчет уполномоченных Временнаго Комитета — и он отмѣчал, что почти на всѣх ранних крестьянских съѣздах безоговорочно принимались резолюцiи об уничтоженiи частной собственности на землю; равным образом, он указывая на крайне враждебное отношенiе в деревнѣ к «хуторянам». Отсюда может быть один только вывод: всякая попытка разрѣшить вопрос о землѣ вопреки «стихiи» и искусственно форсировать ломку соцiально-экономических отношенiй, в духѣ предвзятых предпосылок могла породить явленiе, которое можно назвать поножовщиной в деревнѣ и которое не только до безконечности осложнило бы положенiе временнаго революцiоннаго правительства, но и устранило бы возможность болѣe или менѣе цѣлесообразнаго рѣшенiя земельнаго вопроса в Учредительном Собранiи. В иной совсѣм постановкѣ тезис ген. Головина частично мог бы найти себе подтвержденiе в наблюденiях извѣстнаго публициста и общественнаго дѣятеля Юга Россiи Штерна (к.-д. по политической своей принадлежности); но послѣднiй говорит не о правительственной программѣ, а о партiйной. По мнѣнiю Штерна его партія во время революцiи не сумѣла взять на себя защиту интересов мелких собственников: если бы к.-д. оперлись на мелкое крестьянское землевладѣніе, они организовали бы из него активную силу, которая могла бы оказать сопротивленіе наступленію коммунизма (т. е., создать ту «контр-революціонную» силу, о которой говорит военный историк). Но круг наблюденій Штерна был ограничен (он разсказывал о «громадном» успѣхе партійных ораторов на собраніи крестьян-собственников, преимущественно нѣмцев-колонистов, в Одесском уѣздѣ). Поэтому, вѣроятно, он легко и дѣлал нѣсколько обобщающее заключеніе, что «ничто не указывало, что владѣніе землей рисуется крестьянам непремѣнно на коллективных началах». Россія велика и разнообразна, отсюда вытекала и цѣлесообразность ея районированія в вопросѣ о формах землепользованія