Я находился где-то в нижней части подземки, но на удивление света в обширных коридорах хватало — горели яркие факелы. Неизвестно кем разведённый огонь щекотал нервы. Я чувствовал себя первооткрывателем, попавшим в лабиринт хитрых мифических существ. Они-то и подожгли факелы, чтобы указать овечке путь к пиршественному столу, и уже точат разделочные ножи, заостряют вилки и ищут душистую паприку.
Грандиозные коридоры шли вперёд и вперёд, пугая воображение. Невозможно представить, что весь Ан-Рок — громадный, злачный город, первый северный порт, стоит на сети переплетённых между собой нор для монструозных червей.
В прошлый раз я скрывался лишь на поверхности канализации и не видел её угрожающего основания. В коридорах верхней подземки никогда не было просторно, всегда сиял дневной свет и ходили любопытные персоны. Как в анекдоте, эти весельчаки здоровались друг с другом кивком или наклоном шляпы, а с незнакомыми прохожими старались не встречаться или, если уж так неудачно вышло и мы сошлись на одной дорожке, прятать лицо воротом пальто. Таинственные люди придавали мёртвым камням канализации особый уют и каплю авантюризма. А вот кирпичикам нижних этажей не хватало этой «живости», они пугающе не сохраняли на себе следы цивилизации и чернели от скуки: их никто не посещал, даже самый тёмный делец.
Конечно, лестницы вниз, хотя бы на средние этажи, всегда были открыты для любопытствующих, но мои товарищи под страхом смерти запрещали спускаться туда и даже смотреть в сторону ступенек. В тех местах, между нижней и верхней канализацией, между раем и адом, крупные банды проводили сделки, легендарные убийцы прятали великих жертв, а культы искали прибежище для жертвоприношений.
«Если зайдёшь, то уже никогда не выйдешь» — говорили знакомые контрабандисты, мрачнея лицом. «Оттуда невозможно выйти, на каждом углу мразь и мразью погоняет. А ещё, люди говорят, по ночам невинно убиенные ищут в этих коридорах своих мучителей и высасывают из прохожих души.»
Но я не верю в сказки... не верю и всё тут. Я верю лишь в то, что Седерик подкупил Прута и выкрал Дженни Крамер. Я давно это понял, ещё тогда, когда подходил к квартире матери Дейва. По правде говоря, я всегда догадывался, но не придавал этому значения. Отказывался осознавать то, что лечебница может красть людей.
Возможно, Седерик промышляет этим сам, не ставя в курс дела главврача? Он лёгок на подъём, этот взяточник, берущий часами, и у него есть брат, который имеет большое влияние на корабле и может протащить кого-то в трюм. А там не составит труда скинуть лишний сухогруз по дороге, на какой-нибудь отдаленный островок, где только рабовладельцы, да чёрный молотый перец.
У меня сформировалось две версии: главврач приказывает Седерику похищать людей через посредников, не компрометируя больницу, или же Седерик сам похищает их и продаёт где-то на свободном западе.
Как я узнал то, что Седерик преступник? Очень просто, его брат торгует тем же ликёром, что был у Прута в оптовом количестве. Совпадение? Нет, совпадений быть не может. Дженни Пропала посреди бела дня, её пропажи никто не видел, потому что она втайне от оцта пошла к Дейву, который отдал её дружку-моряку. Небогата, отец обычный рабочий, лёгкая мишень для процветающей работорговли... но что-то не вяжется, воровать можно и беспризорников, чтобы наверняка не прогореть... Как всё сложно. Интересно, скинхеды делали это в первый раз или уже похищали людей?..
А ещё этот гад Антуан следил за мной и вошёл в один дом, скорее всего, даже хотел прибить, но внезапно возникший мальчишка помешал ему. Если юнца услышали, то ему придётся тяжко, как и его матери. Стоит поскорее прижать морячка к стенке, чтобы он никого не убил.
Ко всему этому бардаку как-то примешана Анна Фанкоц. Я наконец вспомнил её имя. Рыжая девушка, предположительно подорвавшая больницу. Связана ли она с Дженни? Возраст довольно близкий.
Сколько занятных мыслей приходит в голову после купания в холодной воде!.. Окружённый ими со всех сторон, я шёл по канализации. Ну как, шёл... брёл, почти полз, и всё равно поскальзывался на слизи и отбивал себе спину. Удивительно, что в моём позвоночнике ещё было то, что можно отбить. Мне казалось, я растерял все свои нервные окончания ещё тогда, когда меня избила малолетняя толпа... Маппи. Я виноват как никогда.
Но что я могу сделать? Принести цветы и сказать, что всё образуется, сходить к её бывшему и силой привести его в больницу с извинениями? Я бессилен, и это меня даже не злит. Иногда есть вещи, на которые бессмысленно злиться. Единственная беспомощность, которая меня воистину раздражала — невозможность бороться. Идти вперёд, расследовать, следить за людьми. И то, эта беспомощность пропала... и вернулась, когда я начал бежать прочь из квартиры.
Зачем кому-то убивать мать Дейва? Зачем вообще убивать человека не ради денег?.. Только потому что он что-то знал и мог это кому-то рассказать. Дейв, добрая душа, нажаловался маменьке на своего господина, что всегда заказывает люд посвежее, и она не находила себе места ровно до тех пор, пока не решила рассказать об этом миру и с ней не покончили. Жаль, что я не успел её допросить. Уверен, она бы рассказала мне много интересного...
По мутной воде, всего в паре метров от меня, проплыло какое-то длинное существо, вынудив меня яростно и агрессивно свалиться в мольбах и закричать женским тоненьким голоском.
Каждый уважающий себя выпивоха наслышан о подземных крокодилах, питающихся непонятно чем. Может, за время своего пребывания в канализации эти мясоеды стали веганами?.. В любом случае, я начал внимательно вглядываться в воду, рассчитывать шаг и ходить ближе к стене, пусть та и была ужасно грязной. Хуже моя одежда от этого уже не будет, она и так безвозвратно испорчена: рваная, грязная, вся в крови, воде и тине. Не знаю, как я ещё не примёрз в таком наборе начинающего бездомного.
«Путник бродил долго. На его пути встречались разные преграды, но он обходил с грациозной ловкостью оленя: с матом перелазил подъёмы, скатывался на заднице по ступенькам, считалочкой выбирал дорогу на перепутье и вжимался в кирпичи, если видел, что вода начинает булькать. Сей храбрый господин не ведал усталости и голода: он питался исключительно любовью ближних и энергией протухшей воды, воняющей, как сотня сгнивших страусиных яиц. Это был славный рыцарь, прекрасный принц, имеющий за спиной длинный и острый перегар, и злобные крокодилы страшились его, как дикаря с поясом из крокодильей кожи...»
— Нет, нет, нет!.. — я неудачно ступил на тину и, поскользнувшись, свалился в грязную воду. Уверен, плеск был слышен даже в городе.
Прудик сразу же зашевелился. Судя по всему, крокодил не дремлет...
Я бросился к суше и ухватился за кирпичи. К слову, порез об ржавую калитку, оставляющий кровавые следы на камне, не сулил мне в будущем ничего хорошего. Если крокодилы похожи на акул, то кровь привлечёт их внимание и разбудит непомерный аппетит.
Я не успевал подняться. Дикий обитатель канализации неотвратимо приближался к моим ногам и уже клацал челюстью...
Большущий сом проплыл прямо у меня под носом. Его усы развивались по воде, как какие-то длинные худые червяки, а сам он еле передвигался по воде и чуть ли не падал с жиру.
— Мда.
Неловко посмеявшись над байкой про злобных крокодилов, я побрёл дальше, вглубь подземки. К тому моменту прошло уже пару часов и я окончательно уверился в том, что на веки останусь в старой канализации.
Интересно, кем я стану?.. Возможно, смастерю удочку и начну ловить рыбу, но пройдёт пару долгих дней, и тогда я замёрзну и умру где-то под трубой. Добрые крысы сожрут моё тело и потом похлопают себя по набитому животу.
Я ещё раз внимательно присмотрелся к факелам. Если включить логику, то можно прийти к выводу, что их кто-то поджигает. Масло имеет свойство сгорать, а огонь — затухать, так что версия вполне обоснованна, по крайней мере, изрядно логичнее, чем догадка про мифических людоедов.
Кое-где факелы уже почти затухли, а где-то и вовсе не горели, поэтому я шёл только в ту сторону, где они присутствовали, чтобы не потерять возможного хранителя подземных коридоров.
