Нет никакого желания становиться завсегдатаем этого дома, поэтому меня даже просить не пришлось, я сам вызвался подождать снаружи.

И всё же, от встречи с «главой семейства» это не уберегло…

— Добрый день. — Цежу из вежливости. Но руку не протягиваю.

— Продолжаете работать на Киру, молодой человек? — Его пренебрежение разве что из ушей не лезет. — Уже и шагу без вас ступить не может?

Непонятно, за что он так не любит собственную дочь.

— Не угадали. — Ему не вывести меня из себя. — Я здесь не в качестве работника.

— А в качестве кого?

Вопрос прямой.

Несложный, в принципе.

Но на мгновение задумываюсь: и в правду, кем я сейчас являюсь Кире?

— Мы с вашей дочерью вместе. — Обобщаю наши взаимоотношения. — И приехали забрать Илюху.

Мужик закидывает сумку на крыльцо и нахмурившись поворачивается ко мне.

— Не слишком ли ты много на себя берёшь, парень?

Мы с ним практически одного роста и комплекции, и в уме прикидываю: смог бы я вырубить его с одного удара?..

Конечно, я не собираюсь драться со стариком. Тем более, отцом Стервы.

Но помечтать-то можно…

— Не думаю. — Отвечаю, засовывая руки в карманы.

— Вот и видно, что не думаешь. А стоило бы. — Он всё же намерен меня достать. — В прошлый раз я, видимо, не ясно тебе объяснил: Кира — птичка не твоего полёта. В вашем «Урюпинске», скорее всего, о таких девушках и не слышали. Понимаю тебя, конечно… Только предупреждаю…

— Послушайте, — Я по-прежнему вежлив. Какого хрена… — Не надо меня предупреждать. Я здесь, чтобы забрать ребёнка. Мы с Кирой сейчас уедем, и я приложу все усилия, чтобы наше общее взаимное времяпровождение свелось к нулю.

Я перебил его. И у старика от возмущения вены на шее вздулись.

— Да какого хера ты себе возомнил?

Ну вот, нормальный диалог пошёл. А то эти «реверансы» ни к чему, только воздух сотрясать.

— Общение с вами делает Киру несчастной. — Лезу на рожон. — Каждый раз она переживает и пытается найти причины в себе. Ей кажется, что она недостаточно умная, прилежная и целеустремлённая, чтобы вы гордились ей.

Гляжу на дверь. Сколько можно подгузники собирать? Видимо, мать Авериной тоже «вправляет ей мозги».

— Мне лично, похуй, как вы относитесь к ней, Илюхе и тому, что мы хотим создать семью. Просто хочу, чтоб вы знали: я больше никому не позволю обижать её. Даже такому самодовольному ублюдку, как вы.

Моё внутреннее спокойствие и уверенность заставляет этого мудака пыхтеть от ярости.

— Ты пожалеешь, что на свет родился, сукино отродье. Я тебя насквозь вижу. Тебе не удастся запудрить ей мозг, Кира — умная девочка. Пусть поиграет, если ей так хочется. — Скалится, показывая превосходство. — Я и раньше позволял ей баловаться, всё равно заканчивается всегда одинаково. Она придёт ко мне за помощью, и тогда молись, чтобы я был в хорошем настроении. Ты останешься без единственных штанов и с кучей проблем и долгов, жалкий обсос.

Сука, как они мне надоели, честно…

Всё измерять баблом, будто в жизни нет других ценностей.

— Папа? Привет… — Стерва появляется в дверях с Илюхой на руках. За ней мамаша с сумкой. — Ты рано вернулся…

— Здравствуй, дочь. — Поворачивается к ним всем корпусом. — Вот общаюсь с твоим приятелем, пытаюсь объяснить ему очевидные вещи.

Кира переводит напряжённый взгляд с меня на отца и обратно.

— Ты же несерьёзно собралась путаться с этим пэтэушником?

Аверина бросает на меня озадаченный взгляд.

Я уже готов развернуться и уйти, пока не врезал этому уроду.

— Его зовут Артём. — Говорит Стерва неожиданно. — Он отец Ильи. Мы собираемся жить вместе.

Она подходит ко мне и передаёт малого, который тут же радостно шлёпает пухлыми ладошками по моим щекам.

— Привет. — Здороваюсь с сыном. — Скучал по тебе, мелкий.

Он тоже рад меня видеть, размазывает свои слюни по мне с особым энтузиазмом.

— Кира, нам нужно поговорить. — Старик не унимается, тяжёлым взглядом пытается придавить авторитет дочери.

— Нет.

Мы все поворачиваемся одновременно. На неё.

Я удивлён.

Родители её тоже.

— Нам не о чем разговаривать. — Она непреклонна. — Мама, я позвоню. Пошли, Тём, у Илюши скоро дневной сон, если уснёт в машине, потом не уложим.

Она разворачивается и уверенным шагом чешет к машине.

В замешательстве, даже не сразу отмираю, чтобы пойти за ней.

Вот это выдержка. Я аж позавидовал.

Забираю у Ольги Сергеевны сумку с вещами мелкого и бросив короткий взгляд на главу Аверинского семейства, удаляюсь с их территории.

В машине мы долго молчим. До города ехать минут сорок, и Стерва сосредоточенно ведёт машину, не комментируя произошедшее.

Я не то, чтобы хочу обсудить, но какой-то «нервный червяк» не даёт сидеть спокойно.

— Всё хорошо? — Спрашиваю её, вглядываясь в красивый профиль.

— Да. — Отрывисто отвечает.

— Если нужно поговорить, давай поговорим.

Я тот ещё гуру психологической помощи.

Но, то ли какой-то триггер от моих слов срабатывает, то ли просто Кира была настолько напряжена, что сдувается в одночасье, словно шарик.

Она останавливает машину у обочины.

Даже не включает «аварийки», просто глушит мотор и откидывается на спинку сидения. Прикрывает глаза.

Я не трогаю её. Просто наблюдаю.

— Кажется, назад пути нет… — Тихо произносит она.

Я оглядываюсь на заднее сидение. Всё-таки, малой заснул. Раскинул щёки по детскому креслу и посапывает мирно.

Это даже хорошо. Кире явно нужно выговориться.

— В чём проблема? — Задаю ей прямой вопрос, рассчитывая на честный ответ.

— Я ещё ни разу не ставила отцу ультиматумы. И не говорила с ним в таком тоне.

— Ясно. — Киваю. — Что чувствуешь?

— Честно? — Она открывает глаза и устремляет на меня немного озадаченный взгляд. — Страшно. И необычно.

Беру её ладошку в свою руку и сжимаю несильно.

— Поздравляю. Ты стала взрослой девочкой.

Она удивлённо таращится на меня, а потом начинает смеяться.

И, клянусь, я впервые вижу, чтобы она так искренне хохотала.

Негромко, но так заливисто… заразительно.

Я тоже улыбаюсь и крепче сжимаю её ладонь.

Мы какие-то чокнутые.

Сидим в машине, на обочине, ржём, рискуя разбудить ребёнка…

И я и она совершенно не знаем, что дальше делать, и как вести себя.

Мы оба понятия не имеем, что нас ждёт дальше.

Но когда она чуть успокаивается, я тяну её на себя и обнимаю.

Смех Киры сменяется слезами, и (вот ирония), я также впервые вижу, чтобы она так сильно рыдала.

Понимаю, что у неё истерика, и просто нужно выплеснуть накопившееся за долгие годы. То, что она не могла себе позволить.

— Знаешь, я, когда первый раз тебя увидел, подумал, что ты робот. — Признаюсь ей.

— Да? — Сквозь слёзы удивляется. — Почему?

— Ты себя видела? — Поясняю, удерживая в объятиях. — Такая идеальная, строгая… говоришь всегда, как будто «по уставу».

— А ты наоборот… — Смотрит красными глазами в мои.

— Я тебе понравился?

— Сразу. — Тихо и улыбаясь снова. — Я на работу приходила и ждала, что ты там будешь.

— А я тебя ненавидел. За то, что прикоснуться не мог.

Она утыкается мне в плечо.

— Тём…

— Что?

— Я рада. Что Илюша твой сын.

Мою грудь затапливает тепло. Нельзя так расклеиваться. Я же мужик…

Какого хрена так зависим от её расположения?

— Я тоже. — Сжимаю её крепче. Вдыхаю запах волос.

Она вся, как вулкан — жгучий, непредсказуемый и притягивающий к себе.

Этот день становится для меня открытием.

По большей части тем, что я наконец вижу: она обычный человек.

Такой же, как все: со своими страхами, эмоциями и мечтами.

Вовсе не робот.

Мы сидим и разговариваем обо всём на свете, до тех пор, пока Илюха не даёт знать о своём существовании.

А потом я сажусь за руль. Потому что Кира эмоционально истощена и ей не следует вести машину в таком состоянии.