— Нет, я говорю, как есть. — Пытаюсь убедить в своей адекватности. — Милая, я сам в шоке от всего, что произошло. Мне не хочется, чтобы тебе было хреново из-за меня, но ты должна знать правду.

— Да ты охренел, Тём!

Янка срывается с места и стрелой летит в ванную, закрывшись там.

Понимаю, что плачет.

Чувствую себя последним пидарасом, но делать нечего. Хуже было бы, если бы узнала не от меня… Наверное…

— Яна… — Стучусь в запертую дверь. — Прости меня.

Она долго не отвечает.

Моя девушка — адекватный взрослый человек, не то, что я. Она не пойдёт бить морду мнимому сопернику. Не поведётся на «сиськи побольше», и не пустит жизнь под откос, пытаясь выплеснуть эмоции. С ней бы никогда такого не произошло.

— Уходи.

Это всё что она говорит мне, когда, наконец, выходит из ванной.

Молча семенит в комнату и садится на диван с невидящим взглядом.

Не простит, конечно.

Глупо было надеяться на это.

— Ян…

— Я соберу твои вещи и напишу, когда можно будет забрать.

Её фраза звучит безжизненно.

Мне хреново самому, от того, что ей плохо.

Но правда в том, что я не мог этого предотвратить. Не мог и не хотел.

Трахая Аверину, лишь мимолетно вспоминал о Янке. И не испытывал стыда или угрызений совести.

Наверное, я полное говно, как человек.

Снова курю.

Теперь уже возле Янкиного подъезда.

Не стал переубеждать её и ползать на коленях в мольбах о прощении.

Может должен был, но не стал.

Думаю, что она действительно исполнит то, о чём говорила.

Возможно, первое время, я ещё буду писать ей. Иногда звонить.

По привычке.

И, конечно, год отношений не выкинешь просто так из жизни.

Я ведь испытывал к ней что-то, раз так долго продержался с одной девушкой.

И сейчас, наверное, испытываю.

Пиздец творится в душе и в жизни.

Как собраться обратно в кучу?

Третий день бухаю.

С Михой, у него в гараже, прямо, как в прежние времена…

— На хуй вали отсюда. Припиздил, смотри, вспомнил друга…

Это было первое, что я от него услышал.

Даже не сомневался, что реакция на моё появление будет именно такой. Последняя наша встреча закончилась ментовкой и условкой для него. Если б не отец, для меня бы тоже.

Но, слава богу, друг отходчивый и не злопамятный. На это я надеялся, когда шёл к нему с пузырём.

— С тобой не то, что пить не буду, даже срать на одном километре не сяду. — Всё ещё огрызаясь, впустил меня к себе, в «святая святых».

Этот гараж он выкупил за копейки, когда нам только исполнилось по восемнадцать. В жопе мира, на отшибе промзоны, обшарпанный, со скрипучими металлическими воротами — всё в лучших традициях… Но это место стало для нас своеобразной точкой опоры. Здесь мы бухали, строили планы, трахали девок и практически жили с мая по октябрь.

Если бы не знакомство с Янкой, которое постепенно отсеяло всех так называемых "друзей", моя жизнь до сих пор оставалась бы такой. Но целый год я втирал себе, что мне нужно двигаться дальше, искать работу, угождать девушке и не путаться со старыми знакомыми. Поэтому наши с Михой пути разошлись.

Его политика жизни заключается в том, что ни одна баба не способна повлиять на мнение мужика. Завидую ему даже.

В то время, когда мы встретились впервые со Стервой, я жил у него. С матерью тогда отношения были натянутые, она не понимала, почему я продолжаю общаться с отцом, несмотря на то, что его не интересует больше наша семья.

Я злился и на него, и на неё одинаково, не понимая, кто виноват в их разводе. И, вроде бы, уже взрослый мальчик, зная, что в семейной жизни может происходить то ещё дерьмо, творил всякую дичь в отместку обоим.

Миха, не смотря на напускные протесты, достал стаканы и даже какую-то закуску, устроив всё это на импровизированном столе, который мы давно ещё смастрякали из старой покрышки и куска фанеры.

За год здесь абсолютно ничего не изменилось.

Только мы сами.

Я его со школы знаю. Вспыльчивый, ещё хуже, чем я, выдумщик и провокатор. Но в дружбе ему равных нет.

Он ведь тогда взял всю вину на себя, когда нас приняли бухими на его старой раздолбанной «десятке», хотя быковали мы оба, я даже местами больше, чем он. И за рулём был я.

По сути, меня должны были «закрыть», а его, максимум, прав лишить. Но благодаря моему горячо любимому папаше, я отделался предупреждением, а Миха схлопотал «условку».

Я ещё звонил ему после этого, но наши отношения с Янкой устранили и его из моих будней.

Всё потому, что я больше не бухаю и стараюсь быть «хорошим мальчиком».

Старался.

Все эти ебучие усилия утоплены в первом же стакане и развеяны дымом горькой сигареты. Той самой, под окнами Киры.

Я здесь, потому что Миха «вертел на хую» мнения всех окружающих. Он сам по себе, и сейчас я нуждаюсь именно в его компании.

Двадцать три года я так жил.

И теперь понимаю, что выйду отсюда поистине другим человеком, но сейчас мне просто нужна перезагрузка.

Этот гараж и старый добрый друг — моё лекарство.

Каждый убивается по-своему.

— Знаешь, я думал, ты приползёшь раньше… — Выдыхает протяжно товарищ, вместе с сигаретным дымом.

Он по-хозяйски развалился в старом обшарпанном кресле, напротив меня — раскинувшего конечности по такому же потрёпанному дивану.

В ответ только хмыкаю, потягивая не спеша пиво из банки, которыми забит местный допотопный холодильник.

— Ну конечно… Была бы у меня рядом на всё готовая пизда и бесплатная жрачка, я бы тоже никуда не рвался, был бы примерным щенком-лизуном.

Я пропускаю мимо ушей его сарказм. Знаю, что просто злится.

— Да не пизди. — Отвечаю спокойно. — Ты привык к своей свободе. Тебя никаким борщом не заманишь.

— Эт точно. — Салютует мне пивом. — Золотые слова.

— Так и не встречаешься ни с кем?

— Нахуй надо… Ещё мне какая-то баба мозг не ебала… — Миха в своей манере описывает отношения.

Я его понимаю.

Меня самого затрахали ебучие выяснения и попытки понять, что вообще происходит.

— Значит, говоришь, Янка тебе пинка под зад дала… — Рассуждает с видом философа. — Думаешь, не одумается? По-моему, вы сладкая парочка, которую, бля, невозможно разлучить.

— Хрен его знает, Мих. Настроена она была решительно. Но до сих пор шмотки мои не собрала. Или собрала, но позвонить некогда.

— Или не хочет.

Одариваю его скептическим взглядом. Тем, на которое только способно моё бухое вдрызг лицо.

— Думаю, вы помиритесь.

Он это выплёвывает, будто такие слова ему неприятны.

Я знаю, что несмотря на нашу дружбу и равнодушие Янки к нему, Миха, при любом удобном случае, хотел бы ей присунуть. Это неудивительно. Половина знакомых мне мужиков в восторге от моей девушки.

Бывшей, теперь уже.

Янка очень эффектная не то, что для нашего круга. Она и в «высшем свете» блистала бы, как звезда. Высокая, стройная, рыжеволосая, с ярко-зелёными глазами — ведьма не иначе. Иногда в шутку её так называю. И конечно, другу она нравится. Но он не посмел бы её коснуться, даже если бы она согласилась, что в принципе невозможно. Потому что я её присвоил раньше.

А я уже говорил, что в дружбе ему равных нет.

Как бы он меня не хренососил.

— Ну что, папаша… — Миха поднимается и тянется к бутылке. — Давай ещё по беленькой. За мальца твоего. Бляяя… как тебя угораздило вообще…

Он качает головой и пытается попасть в стопки струёй алкоголя. Половину проливает на стол. Я тоже уже в таком состоянии, что еле могу рюмку держать.

Но сейчас чувствую себя так комфортно, как дома. Всё-таки зря я забил на него. Не хватало вот этого. Просто поговорить и послушать его странные умозаключения, которые иногда ставят в тупик.

Мы снова пьём и откидываемся каждый на свою «лежанку».

— Ты вот мне скажи… — Друг подкуривает новую сигарету. — Я просто понять хочу… Чем тебя эта баба так зацепила?