Я остановился и осмотрелся вокруг, проводя инвентаризацию.

Итак: два обнаженных тела, мужское и женское, сплелись в любовном объятии. Один маленький пистолет, незаконный в Чикаго, покоится в обмякших пальцах женщины. Два огнестрельных ранения в висок, по одному на каждого. Брызги крови образовали два пересекающихся конуса, еще больше крови впиталось в ковер. Тела чертовски смердели. После смерти с ними произошли некоторые весьма не романтические перемены.

Я прошел чуть подальше и огляделся. Где-то в квартире крутилась старая пластинка группы «Квин». Фредди Меркьюри задавался вопросом, кто хотел бы жить вечно. Пока я слушал, песня закончилась и через несколько секунд заиграла сначала, ностальгически поскрипывая и потрескивая.

Стены были покрыты фотографиями.

Я не имею в виду, что на стенах висело множество фотографий, как в доме у прабабушки. Я имею в виду – именно покрыты фотографиями. Целиком. Полностью покрыты бумагой.

Я взглянул вверх. И с потолком то же самое.

Я медленно обошел комнату, разглядывая фотографии. На каждой из них – вместе те мужчина и женщина, что лежали сейчас мертвые. Они позировали тут и там и выглядели нереально счастливыми. Я внимательно всматривался в снимки. Большинство из них не отличалось друг от друга ничем, кроме одежды, – почти всюду на этой паре были симпатичные одинаковые футболки. Как правило, они снимались на фоне тех мест в Чикаго, которые любят посещать туристы. И выглядело все так, будто эта парочка каждый день, снова и снова, устраивала один и тот же экскурсионный тур, коллекционируя одни и те же фотографии.

– Одинаковые футболки, – сказал я. – Кошмар.

Мёрфи в ответ невесело улыбнулась. Мёрфи – миниатюрная и мускулистая, волосы у нее светлые, а носик пуговкой. Я бы сказал, что она столь прелестна, что я бы с удовольствием положил ее себе в карман, но попытайся я это сделать – она тотчас же сломала бы мне руку. Мёрф владеет боевыми искусствами.

Она молча выжидала.

– Еще одно самоубийство по договоренности. Уже третье в этом месяце. – Я показал на снимки. – Хотя те две пары не были настолько зацикленными. Или, хм, in medias res[19]. – Я пожал плечами и, кивнув на маниакальные снимки, добавил: – Дурдом какой-то.

На это Мёрфи только чуть приподняла бровь:

– Напомни-ка мне – сколько мы платим тебе за консультации, Шерлок?

Я поморщился:

– Да-да, конечно… – Немного помолчав, я спросил: – А как их звали?

– Грег и Синди Бардалаки, – ответила Мёрфи.

– Что ж, вроде бы эти три пары самоубийц никак друг с другом не связаны, но сценарии смерти очень похожи. Теперь мы переходим к иррациональному и маниакальному поведению как предвестнику…

Я нахмурился. Просмотрев еще разок снимки, я подошел осмотреть тела.

– Ух ты! – пробормотал я. – Адские погремушки!

Мёрфи выгнула бровь.

– Нигде не видно обручальных колец, – сказал я. – И никаких свадебных фотографий. И…

Наконец-то я углядел среди множества снимков семейную фотографию в рамке. На ней были запечатлены Грег и Синди вместе с парой постарше, а также еще один человек – помоложе.

– О боже, Мёрф! – воскликнул я. – Они не были супружеской парой. Они брат и сестра!

Мёрфи посмотрела на переплетенные тела. Никаких признаков борьбы явно не наблюдалось. Бокалы для шампанского, пустая бутылка игристого, разбросанная одежда…

– Супружеской – нет, – сказала она. – А парой они были.

Мёрфи мое открытие не поразило. Она уже догадалась об этом сама.

– Черт, это-то как раз и объясняет… – сообщил я.

– Объясняет что?

– Да вот эти двое. Они были вместе – и находились в невменяемом состоянии, когда это делали. Есть признаки того, что кто-то вмешался в их разум.

Мёрфи искоса глянула на меня:

– Почему?

Я развел руками:

– Допустим, Грег и Синди столкнулись с плохим парнем Икс. И этот плохой парень Икс проникает в их мозг и вынуждает их дико влюбиться друг в друга и сгорать от страсти. Они не могут совладать с чувствами, которые кажутся абсолютно естественными. Но на каком-то уровне оба осознают: то, что они делают, вовсе не то, чего они на самом деле хотят, и к тому же совершенно ненормально, неправильно. Их искаженное сознание вступает в конфликт с их подсознанием. – Я указал на снимки. – Давление все нарастает и нарастает, наконец они уже не в силах справиться с этим, и – бабах! – Я выстрелил в Мёрфи, изобразив пистолет большим и указательным пальцами.

– Если ты прав, то они не покойники, – заметила Мёрфи. – Они жертвы. Большая разница. Чьих это рук дело?

– Понятия не имею, – сказал я. – А единственное свидетельство, благодаря которому можно было бы подтвердить те или иные догадки, вытекает на пол. Если бы мы обнаружили выжившего, у меня, возможно, получилось бы всмотреться и увидеть что-то, но, поскольку выживших нет, нам предстоит изрядно побегать.

Мёрфи вздохнула и уставилась в пол.

– Два самоубийства по договоренности еще могли бы являться совпадением. Но три – уже перебор, так не бывает. Это больше смахивает на modus operandi[20]. А как насчет вампиров Скави?

Я покачал головой:

– Нет, эти охотятся на одиночек. Такие смерти – не их профиль.

– Значит, ты хочешь сказать, что мы должны найти некий общий знаменатель для всех жертв? Вот черт, могла бы и сама додуматься.

– Вроде того. – Я поморщился и посмотрел на двух других детективов из отдела спецрасследований, находящихся в комнате. Они фотографировали тела, документировали фото на стенах, и все в таком роде.

Судмедэкспертов на месте не наблюдалось. Они не любители терять время на самоубийства эмоционально неуравновешенных людей, как бы неординарно ни выглядели эти события. Такую грязную работенку они валили на ОСР.

Я понизил голос:

– Если кто-то играет в такие игры, влезая в мозг, Совет, может быть, что-то об этом знает. Я попробую разнюхать что-нибудь, начав оттуда. А ты начни отсюда. Будем надеяться, я отработаю свой гонорар, и мы встретимся посередине.

– Идет.

Мёрфи уставилась на тела напряженным, беспокойным взглядом. Она-то знала, каково это – быть жертвой ментальной манипуляции. Я не выказал сочувствия. Она терпеть не могла проявлять слабость, поэтому я не хотел показывать ей, что я что-либо заметил.

Фредди достиг крещендо, возвещая, что любовь должна умереть.

Мёрфи вздохнула:

– Боже милостивый! Вырубите кто-нибудь наконец эту треклятую запись!

– Извини, Гарри, – сказала капитан Люччо. – У нас точно нет орбитальных спутников для обнаружения черной магии.

Я чуток подождал, просто чтобы убедиться, что она договорила. Когда на линии сильный чародей, связь между Чикаго и Эдинбургом то и дело обрывается. Я звонил в Эдинбург, где находится штаб Белого Совета чародеев. Анастасия Люччо, капитан Стражей, моя бывшая подружка, готова была сообщить мне ту информацию, что имелась у Совета касательно чикагских интриг, – то есть ровным счетом ничего.

– Очень плохо, что у нас их нет, а? – сказал я. – А неофициально – есть кто-нибудь, кто может что-то знать?

– Привратник, возможно. У него дар ощущать проблемные зоны. Только его уже несколько недель никто не видел, что абсолютно в порядке вещей. Но если честно, Страж Дрезден, вообще-то, именно вы должны сообщать нам такого рода информацию. – В ее голосе насмешка соседствовала с убийственной серьезностью. – А как по-твоему, что у вас там творится?

– За последние две недели три парочки жутко влюбленных голубков совершили двойное самоубийство, – сказал я. – Последние двое были братом и сестрой. И их поведение в достаточной степени иррационально.

– Ты подозреваешь ментальное вмешательство, – процедила она жестким голосом.

Люччо тоже когда-то была жертвой.

Я горько улыбнулся. Ведь, помимо всего прочего, ее запрограммировали на то, чтобы быть со мной. Очевидно, в последнее время только таким способом кто-то мог назначить мне свидание.