– Но как? – прошептала она.

Я подмигнул малышке:

– Магия. Лучшая! Огонек в ночи.

Она посмотрела на меня, внимательно изучая мое лицо, мои глаза. Я уклонился от восприятия этого взгляда.

– Я должна вернуться, да? – спросила она.

Я смахнул прядь волос с ее лба:

– Есть люди, которые любят тебя, Вера. Или однажды полюбят. Даже если сейчас их нет рядом с тобой, они существуют. Но если ты позволишь темноте ослепить тебя, то никогда их не найдешь. Поэтому не помешает иметь при себе небольшой огонек. Запомнишь?

Она кивнула, свет от кольца озарял ее лицо.

– Если станет слишком темно, подумай обо всем хорошем, что было и есть в твоей жизни. Это поможет. Я обещаю.

Она потянулась ко мне и бесхитростно, доверчиво обняла. Я ощутил, как вспыхнули мои щеки. Ну и ладно.

– Нам пора, – сказал я. – Мы должны перебраться через мост и встретить моего друга Ника.

Она закусила губу, и ее лицо мгновенно стало встревоженным.

– Но там же тролль!

– Предоставь его мне, – подмигнул я.

На обратном пути девочка уже не казалась такой тяжелой. Приближаясь к мосту, я внимательно разглядывал его. Быть может, если повезет, я смогу перебежать на ту сторону, не попавшись троллю.

Ну да. А может, в один прекрасный день я отправлюсь в музей искусств и стану эрудитом.

Тролли специализируются на мостах. Не знаю, в магии здесь дело или в чем-то ином, но нельзя перейти мост, не встретив тролля. Такова жизнь.

Я опустил девочку на землю и шагнул на мост.

– Запомни, Вера, – сказал я, – что бы ни случилось, со всех ног беги на ту сторону. Мой друг Ник вот-вот появится там.

– А как же ты?

Я состроил гримасу бесшабашного парня:

– Я чародей. Я могу с ним справиться.

Вера одарила меня еще одним крайне скептическим взглядом и нащупала в темноте мою руку. Ее пальцы в моей ладони казались очень маленькими и горячими, и я ощутил прилив отчаянной решимости. Я не позволю причинить вред этому ребенку.

Мы зашагали по мосту. Немногочисленные фонари погасли – это, без сомнения, поработал Гогот. Ночь окутала мост, а внизу журчала река Чикаго, гладкая, черная и холодная.

– Мне страшно, – прошептала Вера.

– Он всего лишь здоровенный волосатый хулиган, – ответил я. – Если дать ему отпор, он сбежит.

Я очень надеялся, что это правда. Мы продолжали идти, по широкой дуге огибая люк в наивысшей точке моста. Я держался между Верой и входом в логово тролля.

Должно быть, Гогот на это и рассчитывал.

Я вновь услышал крик Веры и, стремительно повернувшись, увидел толстую волосатую ручищу тролля, вытянувшуюся из-за края моста, за который, словно гигантский жирный паук, цеплялось чудовище. Выкрикнув невнятное ругательство, я снова всей своей тяжестью наступил Гоготу на пальцы, и он взвыл от ярости. Вера высвободилась, и я с силой толкнул ее к тому берегу:

– Вера, беги!

Тролль выдернул руку из-под моих ног, лишив меня опоры, а сам перевалился через ограждение моста, чересчур гибкий и быстрый для своего веса. Пылающие глаза сосредоточились на бегущей Вере, из пасти снова закапала склизкая слюна. Тролль взмахнул тесаком и присел, готовясь прыгнуть за девочкой.

Я поднялся и с криком бросился на ногу тролля, обвив ее своими конечностями. Тролль взревел от ярости, и мы вместе рухнули на мостовую. Я услышал собственное хихиканье и окончательно удостоверился, что у меня поехала крыша.

Тролль ухватил край моего плаща и швырнул меня в ограждение с такой силой, что перед моими глазами заплясали звезды.

– Чародей! – рыкнул Гогот, брызжа слюной и пеной. Тесак вновь рассек воздух, и тролль заковылял ко мне. – Теперь ты умрешь, и Гогот обглодает твои кости!

Я поднялся на ноги, но было слишком поздно. Я не успевал ни убежать, ни спрыгнуть с моста.

– Гарри! – вскрикнула Вера, и ослепительная вспышка розового света озарила мост, заставив тролля повернуть уродливую башку к дальнему берегу.

Я нырнул влево и побежал к девочке. Подняв глаза, увидел машину Ника, мчавшуюся к мосту на бешеной скорости: мой напарник явно заметил неладное.

Тролль погнался за мной; и хотя я опережал его на несколько шагов, не было никаких сомнений, что в беге мне с ним не состязаться. Тесак со свистом рассек воздух, и я почувствовал, как что-то пронеслось рядом с головой. Я вильнул вправо, пригнувшись, и следующий удар прошел совсем близко. Затем я споткнулся и упал, а тролль в мгновение ока навис надо мной. Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как он заносит свой окровавленный тесак. Слюна тролля забрызгала мою грудь.

– Чародей! – взревел тролль.

Раздался вопль, а затем женщина-полицейский, что преследовала нас, прыгнула троллю на спину и прижала дубинку к его горлу. Уверенным движением крутанула ее, и глаза тролля вылезли на лоб. Огромный тесак выпал из руки Гогота и со звоном ударился о мостовую.

Женщина откинулась назад, заставив позвоночник тролля выгнуться дугой… Но тролль – это вам не человек. Монстр повернул голову, наклонился и высвободился, после чего распахнул челюсти и бешено заревел, сдув фуражку с головы копа. Женщина попятилась, потрясенно распахнув глаза. Тролль, обезумев от ярости, стукнул кулаком о мостовую, раскрошив асфальт, и замахнулся, чтобы раскроить полицейскому череп.

– Эй, урод! – позвал я.

Тролль успел обернуться, чтобы увидеть, как я с кряхтением замахиваюсь тяжеленным тесаком, целя чудищу в бок.

Гнилая грязная плоть под ребрами с резким звуком раскололась. Гогот откинул голову назад и издал пронзительный, жалобный вой. Я попятился, зная, что сейчас произойдет.

Бедная женщина-полицейский, побелев от ужаса, смотрела, как рана на теле тролля расширяется, и из нее выползают десятки, сотни, тысячи крошечных извивающихся существ, пищащих и завывающих. Огромное тело чудовища сдулось, словно старый мяч, и опало, а миллиарды крошечных троллей с уродливыми головами не больше монеты заполонили мост. Эта копошащаяся орда продолжала изливаться из Гогота.

Щеки тролля ввалились, глаза исчезли. Рот широко распахнулся, и, когда поток крошечных троллей начал иссякать, Гогот грязным кожистым мешком осел на мостовую.

Женщина не сводила глаз с троллей, ее губы безмолвно шевелились – она то ли молилась, то ли ругалась. Фары машины Ника озарили мост, и, издав многоголосый протестующий вопль, крошечные тролли рассыпались во все стороны.

Несколько секунд спустя на мосту остались только мы с Верой, коп и Ник, приближавшийся к нам с другого берега. Вера бросилась ко мне и крепко обняла. Ее глаза блестели от возбуждения.

– Никогда не видела ничего отвратительней! Когда вырасту, хочу стать чародеем!

– Это… это был… – ошеломленно произнесла женщина-полицейский. Она была низкорослой и коренастой, а слетевшая фуражка открыла светлые волосы, заплетенные в тугую косу.

Я подмигнул Вере и кивнул полицейскому:

– …Тролль. Я знаю. – Я поднял ее фуражку и отряхнул. Несколько троллей с визгом бросились прочь. Женщина проследила за ними ошарашенным взглядом. – Спасибо за помощь, офицер… – я скосил глаза на значок, – Мёрфи. – И с улыбкой вернул ей фуражку.

Женщина взяла ее онемевшими пальцами.

– О боже! Я и правда ее потеряла. – Она несколько раз моргнула, а затем, нахмурившись, уставилась на меня. – Вы… Вы подозреваетесь в похищении ребенка Асторов.

Я открыл рот, чтобы оправдаться, однако меня опередили.

– Вы что, шутите? – фыркнула Вера Астор. – Этот… чудило? Похитил меня? Да он не смог бы украсть сигару у ковбоя Мальборо. – Тут она повернулась ко мне и подмигнула. Затем протянула Мёрфи обе руки, выставив запястья. – Признаю, офицер, я убежала. Посадите меня за решетку, а ключ выкиньте.

К чести Мёрфи, для человека, который только что встретил монстра из своих ночных кошмаров, ей удавалось неплохо справляться с ситуацией. Подобрав дубинку, она подошла к Вере, чтобы удостовериться, нет ли на ней травм, после чего с подозрением оглядела нас с Ником.