Четыре. Три. Два. Один.

Резко развожу руки в стороны и раскрываю ладони. Жар вырывается, и огромное тело ниада истлевает, прах осыпается мне на лицо. Снова сжав пальцы, я опускаюсь на колени, ударяя кулаками по земле. За мгновение, пока ничего не происходит, ужас успевает накрыть меня с головой, а потом за пределами круга появляются мелкие трещины, становятся шире, почва осыпается внутрь, разлом разрастается и углубляется за доли секунды, и другой ниад, не успевая остановиться, прыгает и проваливается в бездну.

— Ну, давай, я же Бог для тебя, — шепчу я, исподлобья следя за самым рисковым зверем, он мечется вдоль края, примериваясь и роя землю когтями. Остальные отступают назад, держась подальше от разлома, они помнят место, из которого их выпустили, они не хотят туда вернуться.

— Волк! — кричу я, не в силах оторваться, перестать следить за ниадами взглядом.

— Здесь, — тихо отвечает он.

Хвала Богам…

Очень хочется пить. Все еще очень страшно.

Я разжимаю пальцы и кладу ладони на землю, стараюсь не думать, чем отзовется этот разлом миру: еще одним извержением, землетрясением или огромной волной.

— Давай руку, — Туман тянет меня за предплечье и принимается перевязывать порезы.

— Нет, — я на миг выпускаю ниад из поля зрения и смотрю на него. — Пусть течет. Что с Сапсаном?

— Голова разбита, без сознания.

— Но живой?

— Пока, — без лишнего трагизма произносит Туман.

— Ты можешь сделать что-нибудь?! — кричит мне в спину Рутил. В смысле, что-нибудь еще? Еще недостаточно?

— Не слушай, — качает головой Туман и уходит переговариваться с Рутилом, снова все решая только между ним и собой, а я продолжаю наблюдать за ниадами. Без солнечного света воздух становится холодным, но мое тело по-прежнему горячее, отчего раны обильно кровоточат. Я боюсь бинтовать руку, жертва может быть единственным шансом, если они снова нападут.

Тени удлиняются и сливаются в закатном сумраке. Ниады продолжают мерно расхаживать вдоль края разлома, они не собираются уходить. Я надеялась напугать их сильнее. Среди них появляется новая тень, движущаяся в нашу сторону, и как только луна освещает силуэт, я думаю, что схожу с ума. Кала? Это не она. Я не звала, она бы не пришла, она с девочками. Зверь, до безумия похожий на мою Калу, приближается, и ниады его не трогают, рычат, скалятся, но не нападают. НеКала останавливается у разлома, глядит белесыми глазами, отражающими луну, и садится, склоняя морду.

Мне сложно думать. Все еще хочется пить. В глазах слишком темно.

НеКала поднимается и, махнув хвостом, поворачивается, чтобы уйти, делает пару шагов, оглядывается на меня, еще несколько шагов — и снова взгляд, потом возвращается и опять уходит.

Я жмурюсь, пытаясь мыслить. Не получается. Упираясь слабыми руками в землю, встаю и тоже подхожу к краю круга. Я делаю шаг в бездну, и земля появляется под ногой. Хорошо. Ладно. Так понятнее.

— Жрица! — зло зовет Туман.

— Нужно идти. — Я оборачиваюсь к ним. Сапсан лежит на коленях Рутила, я различаю только силуэты и лишь приблизившегося Тумана вижу четко.

— Это твой зверь? — Он смотрит мне за спину, видит неКалу, затягивая обратно в безопасный круг.

Мои руки дрожат от слабости, мысли бессвязные, голова тяжелая. Я не могу говорить, губы сухие и непослушные

— Ты теряешь слишком много крови. — Он остервенело мотает мне запястье обрывком своей рубахи.

— Нужно идти, — повторяю я и делаю шаг назад, Туман смотрит на меня, как на безумную, и готовится ловить, но я не падаю. Земля появляется под ногами с каждым крошечным шагом, она напитана моей кровью, это не позволит мне сорваться в бездну. Я не могу ничего объяснить, я и сама не понимаю, просто чувствую — так надо.

Туман отпускает руку и велит Рутилу подниматься, он снова решается довериться мне.

Я ступаю на землю ниад, и неКала, фыркнув, уходит в глубину леса, ведя нас за собой. Стараясь сосредоточиться на силуэте, я постоянно спотыкаюсь и почти ничего не вижу. Меня мутит, голова сильно кружится, мешая идти прямо, горло саднит от жажды, но я упрямо иду за зверем, а хаасы за мной. Ниады остаются далеко позади, будто разом потеряв к нам интерес.

Когда деревья расступаются, я едва могу различить стены, а за стенами здание. Глаза почти не видят. Зверь проходит через ворота и садится внутри огороженной территории. Вот он, дом знаний прежних людей. Мы дошли.

Я чувствую, как утекают силы, почти вваливаюсь за стены и, держась окровавленной рукой за створку ворот, жду остальных.

— Нет, — рычит зверь, стоит хаасам приблизиться ко двору. Он говорит как Кала, и мне снова приходится себе напомнить, что это не она.

— Почему? — Даже в таком изможденном состоянии я способна понимать язык Богов. Всегда буду.

— Хаас, — рычит зверь. — Нет. Только ты.

— Дай им войти.

Из дверей здания по одному выходят еще восемь таких же зверей. Если они сильны, как и Кала, Туман с Рутилом не справятся, я же с трудом стою на ногах, со мной даже бороться не придется.

— Их убьют, — я не знаю других аргументов, зачем-то же нас спасли.

— Нет, — повторяет зверь. Что это значит? Не убьют? Нельзя войти?

— Волк, вам придется остаться здесь. Они не хотят пропускать. Я разберусь, в чем дело, подождите.

— Одну не отпущу, — говорит он, но я отмахиваюсь. Не сейчас, пожалуйста. Оттолкнувшись от ворот, пошатываясь, я вхожу в распахнутые двери и, держась за почему-то теплые каменные стены, иду вдоль узкого коридора.

Я сползаю вниз. Глаза закрываются.

Пить.

Я чувствую усталость и прежде чем открыть глаза, собираюсь с мыслями. Они тяжелые, неповоротливые.

Мы дошли. Хаасы остались за стенами. Нужно подниматься.

Я веду перед собой непослушной рукой и упираюсь ладонью в холодный пол. Тело отзывается болью от долгого лежания на камне. Открыв глаза, вижу все тот же коридор, вход, у которого больше не толпятся звери. Еще я вижу поднос с едой и странное вязанное одеяло на мне. Мое исполосованное запястье надежно перетянуто чистым бинтом. В здании кто-то есть, кто-то разумный, и он не желает зла. По крайней мере, не убивает.

Оттого что я не могу определить, сколько пролежала здесь, — несколько минут, часов или дней, я не могу решить, куда двигаться, глубже внутрь в поисках человека или выйти и узнать, что стало с хаасами. Я залпом выпиваю стакан воды и пытаюсь поднять кувшин, чтобы налить еще, но руки слабые, и ничего не выходит. Хорошо. Ладно. Встать на ноги получается не сразу. Голова все еще кружится, все, что дальше вытянутой руки — расплывается, я держусь за стены, чтобы не упасть.

Пока я раздумываю, как быть дальше, в коридор с улицы входит зверь и застывает. Он издает рык, которым Кала обычно привлекает мое внимание.

Кала, девочки, мне нужно проверить, как они.

— Здравствуй, — звучит на божественном языке в другом конце коридора, я медленно оборачиваюсь и вижу моложавую женщину лет пятидесяти в белых одеждах. — Добро пожаловать домой, — произносит она радушно и улыбается.

Дом. Хорошее слово. Жаль, ничего не значит для меня.

— Я не решилась тебя переносить, — продолжает женщина, медленно двигаясь вперед. — А еще ты бледна из-за ран, ты много пожертвовала, Великие Боги помогли тебе и позволили прийти сюда.

Я моргаю несколько раз, фокусируясь на лице женщины.

— Тебе еще нужен отдых. Не спеши идти, а лучше поешь. После я помогу добраться до постели, — она останавливается в паре метров и, устав дожидаться ответа, спрашивает: — Ты понимаешь меня?

— Да, — хриплю я, и она облегченно выдыхает.

— Все позади, — успокаивает женщина, улыбаясь, — здесь нет опасности.

— Там за воротами…

— Я знаю. Хаасы.

— Почему им нельзя войти?

— Потому что здесь должно быть безопасно. — Она неопределенно ведет плечами. — Это место — дом для тебя, не для них.

— Мой дом — мои гости, — все еще хрипло произношу я.