— Ты ведь не в обиде, что мы ее заберем, — громко произносит мужчина, обращаясь в основном к Туману. — Она ведь даже не твоя, — лезвие прижимается к моей коже теснее.

Туман дергает губой и кажется рычит.

— Она ничья. — Мужчина сжимает мою грудь рукой. Он, кажется, в восторге от того, что я не дергаюсь и не реву.

— С чего ты взял, что ничья? — У меня вырывается смешок, и Туман напряженно всматривается. — Думаешь, никто, кроме них, не придет за мной?

— Ты не из наших мест, — он говорит менее уверенно. — Кто бы отпустил тебя так далеко?

— В том-то и дело, что не отпустил. — Я медленно поднимаю руку к горлу и стараюсь незаметно просунуть пальцы между лезвием и шеей. Ладонь на груди сжимается сильнее от злости.

— Чушь, — выдыхает он мне в ухо, и Туман уже натурально скалится.

— Хочешь, клеймо покажу? — я предлагаю это без особой надежды. — На ноге.

Мужчина перехватывает меня за шею, сжимая ее рукой сзади и дозволяет нагнуться, убрав лезвие чуть в сторону. Я присаживаюсь и мимолетно смотрю на Рутила, он незаметно кивает, одобряя план. Хорошо. Ладно. Сделав вздох для храбрости, я тяну руку к сапогу и выхватываю нож. Не глядя бью назад и протыкаю ногу мужчине, бью второй раз и, почувствовав свободу, перекатываюсь в сторону.

Я мелкая и слабая, никто не ждет от меня такой прыти и жестокости.

Мужчина кидается вперед, и я скольжу влево, уходя от броска. Он снова идет на меня, кровожадно растопырив руки, а в моем кулаке маленький нож и только. Что дальше? Бежать в сторону от троп? Он ранен в ногу, я буду быстрее. Встав на колени и локти, я пытаюсь подняться, но не могу. Сапоги разъезжаются на замерзающей земле. А мужчина улыбается жуткой, безумной улыбкой. Он подходит на расстояние удара, и мне приходится решить: убить его и всех остальных или погибнуть самой. Мне нужно только успеть снять перчатки.

В голову нападающего вонзается острие топора, он, коротко всхлипнув, падает ничком к моим ногам. Я чувствую запах Смерти.

— Жива?! — кричит Туман. — Ранена?!

Я качаю головой и вздрагиваю, когда рядом останавливается Рутил и окровавленными ладонями вытаскивает топор из черепа. Это не тот добродушный Рутил, любящий муж Вербы, отец, вытачивающий игрушки для Ивы. Это жестокий и сильный убийца, меткий и безжалостный.

— Вставай, — Туман тянет меня за руку вверх, помогая подняться. — Берем их лошадей и запасы.

— А тела? — спрашивает Сапсан, тоже оказываясь рядом.

— Жрица испепелит, — вытирая топор о землю, бросает Рутил.

Туман приподнимает мой подбородок, чтобы разглядеть шею, а я вырываюсь из рук, оттолкнув его, и смотрю на Рутила во все глаза.

— Направь свой огонь на нужное дело, — он, спокоен и уравновешен, делает шаг ко мне, сжимая рукоять топора. — Тебе даны великий дар, мощь и сила, ты можешь сотворить так много для людей. Ты можешь нести глас Богов нам, тем, кто их не слышит, а все, что ты делаешь, — прячешься. Скольких ты бы спасла, скольких исцелила. Было три войны со дня возвращения Богов, когда люди истребляли друг друга, а ты, тебе подобные, могли остановить это.

Мне даже нечего возразить, ибо все верно. Могла бы, не будь люди таким зверьем.

Туман выступает вперед, закрывая меня от Рутила. Все что мне видно — это такие же окровавленные ладони, сжатые в кулаки. Я оглядываюсь на рукав своей куртки, на нем тоже красные следы. Как и на моем лице, вероятно.

— Я решу это сам, — твердо произносит Туман.

— Их будут искать, — спокойно говорит Рутил, но что-то мне подсказывает, эти двое слишком разгорячены боем и сейчас готовы сцепиться друг с другом.

— Как далеко нам идти? — я спрашиваю, чтобы понять, где мы застряли. И шли ли вообще верной дорогой. И почему молчит Сапсан? Я уверена, это первая бойня, что ему довелось видеть. Осмотревшись по сторонам, я могу разглядеть в густеющих сумерках тела и силуэты коней. Сапсан равнодушно перетряхивает сумки мертвых, не обращая внимания на трупы. Рутил разгружает нашу лошадь и топором перерубает ей горло. Я отворачиваюсь, запах Смерти все еще витает в воздухе. Конь, всхрапнув, гулко падает в замерзающую грязь.

— Давай, — подталкивает меня Туман, — после поплачешь. Разведи огонь, чтоб не мерзнуть.

Я слышу, как всхрапывает и падает еще одна лошадь. Я закрываю глаза ладонями и перевожу дух. Поднимаю упавшую в грязь сумку и, собравшись с силами, принимаюсь за костер. Я не хочу даже знать, как хаасы будут убирать тела людей и коней.

— Ты не была такой впечатлительной, когда убивала ту женщину. — Спустя почти час Туман присаживается рядом и смывает с пальцев следы крови и земли водой из фляги, чтобы тут же греть руки у огня.

— Лошадей можно было не трогать.

— Чем меньше следов, тем лучше. Про клеймо правда?

— Нет, конечно, я срезала его сразу, как ушла. Ямы роете?

— Да, недолго осталось, потерпи.

— Я не видела, как все произошло.

— Быстро, Жрица, мы ждали пока ты выпутаешься. Откуда у тебя, кстати, нож?

— Рутил дал, обороняться от диких зверей.

Туман кивает и снова уходит, а вернувшись через пару часов, велит садиться верхом и выдвигаться. Пинком я засыпаю костер землей.

— Раскланиваться некогда, — поторапливает Туман, когда я останавливаюсь рядом с вверенным мне конем. Мы пускаемся в путь, стараясь следовать друг за другом. Рутил считает, что нужно уйти как можно дальше от места бойни, но по наледи это сложнее, чем кажется. Не побрезговав осмотром тел, хаасы разжились картой, дополнительным оружием и другими полезностями, о чем мне шепотом сообщает Сапсан.

— Сегодня будет дождь, — говорит Рутил, и я снова вижу его прежним, но только теперь меня не провести очарованием простого лесоруба. — Следов от копыт не останется.

— Нам бы укрытие найти, но ничего не могу разглядеть. — Туман пытается разобраться в карте, не сбавляя хода, но слишком темно. Поравнявшись с ним, я запускаю руку в мешок с порошком земных звезд и провожу пальцами по краям листа. Света получается достаточно, и мне удается разглядеть недоумение на лице Тумана. Я могла бы улыбнуться, но на душе еще слишком гадко.

— В следующий раз позови своего зверя, — неизменно сурово произносит Туман, раз уж я сама подъехала.

— Нет.

— Позови своего зверя.

— Она не сторожевой пес.

— Я уже понял, что она не домашняя скотина, теперь и не пес. Кто она?

— Кала мой друг, а я — ее.

— Значит, позовешь.

— В этом нет необходимости.

— Позови, чтобы она охраняла тебя в Лесах Смертников, — буквально рычит Туман, и я непроизвольно хочу отодвинуться.

— Кала должна быть с девочками.

— Что за девочки? — он цепляется за новою подробность, но из меня больше ничего не вытянуть.

— Туман, — зовет Рутил, придерживает коня и дожидаясь всех остальных. Он указывает рукой на темное пятно в горе и ждет, пока это место отыщется на карте.

— Какие-то штольни, — бормочет Туман, складывая лист и укрывая бумагу от начинающегося дождя. — Заброшенные.

— Штольни? — переспрашиваю я, не понимая слова.

— Шахты, в которых шла добыча, — отвечает Сапсан. — Можно осмотреться. Если укрепления надежны, там переждем непогоду.

Я думаю, что солнечных дней может и не быть больше, но ничего не говорю и направляю лошадь за Рутилом. Меня постепенно отпускает напряжение и накрывает усталость.

— Нужно веток собрать, пока совсем не отсырели, — обернувшись, говорит Рутил, и Сапсан, спешившись, отправляется за хворостом, передав поводья мне. Я тоже опускаюсь в грязь, легко увязнув, и завожу лошадей под свод.

— Располагайся, — бросает Туман, проходя мимо. — Здесь все укреплено.

А еще здесь гуляет ветер и температура ниже, чем снаружи.

— Может, зайти глубже? — предложив, я делаю шаг чуть дальше, но там слишком темно. — Или как-то отгородиться.

— Глубже полно льда.

— Растопишь? — шутя спрашивает Рутил, проскальзывая внутрь с охапкой сумок.

Я неопределенно веду головой. Пусть веселятся, мы можем погибнуть через пяток дней или раньше, зависит от быстроты ниад и опасности пути.