- На заседании поприсутствую, не сомневайся, - я улыбнулся и отошел от него, - а сейчас будь добр, выметайся из кабинета, у меня много работы.

Горан

Ее расписание я помнил наизусть, как и поправки, которые она внесла накануне, чтобы наверстать пропущенные занятия. Поэтому вошел в зал, чтобы хотя бы издалека посмотреть на нее, чуть позже начала тренировки – чтобы не успела выставить прочь. Саяна может, про характер моей любимой даже Йоган когда-то говорил, что она – черт в юбке!

Но я любил это в ней, как и все остальное. Обожал, когда она была властной, порой жестокой, растворялся в ней, когда любимая, воистину смесь Ангела и дьяволицы, бушевала, словно океан в шторм. Саяна звала меня мазохистом, я улыбался в ответ, потому что любил боль, которую она причиняла. С другими мог быть каким угодно, но в ней растворялся полностью, становясь собой настоящим.

Мое исчадие рая!

Ее гибкая фигурка в черном обтягивающем костюме приковала мое внимание. Тоска захлестнула с головой. Несколько дней без нее, и я уже схожу с ума. Готов подхватить на руки и утащить подальше ото всех, чтобы была только моей! Любить ее до потери сознания, сделать все, что она пожелает! Воздух мой!

Гоняя средний курс, она почувствовала меня, как ни старался закрыться. Глянула, обожгла васильковыми глазищами, подошла, сухо осведомилась:

- Что тебе нужно, Драган?

- Хотел дождаться тебя, чтобы навестить детей, - ответил, жадно втягивая ее аромат.

Господь всемогущий, я хочу эту женщину так, что теряю рассудок!

- Адрес, полагаю, тебе известен, - пожала плечами. – Поезжай и навести. Заодно накорми ужином, они опять перешли на мое молоко, - поморщилась, поправляя костюм на груди – такой пышной, лакомой, что я жадно сглотнул, представив, как слизываю с соска каплю молока.

- Может, поедем вместе и обсудим то заседание, на которое Великий Хан повелел нам всем явиться?

- Там нечего обсуждать. Я не позволю Охотникам решать дела санклитов.

Как же меня это радует!

- Дело, конечно, ужасное, но если он думает вновь развязать свою любимую Священную войну, то, - она вздохнула, – без мата не скажешь, посему промолчу.

- Думает он о тебе, - уточнил я. – Сказал, что провел с тобой ночь.

- Даже так? Ладно, получит по морде при следующей встрече, - она скрипнула зубками.

- Можно мне присутствовать при этом событии?

- Драган, мы с тобой поговорим, когда будет готово Соглашение о разводе, - ударила в сердце, когда не был готов.

- Саяна… - отступил на шаг, задохнувшись.

- Поезжай к детям, - бросила и отошла, вернувшись к тренировке.

А я выругался, вспомнив, что хотел рассказать об инциденте с Аликой, пока не подсуетился Данила. Ведь он не упустит шанса подгадить мне. Особенно, после того, как получит от Саяны нагоняй за «я провел с ней ночь», вполне заслуженный. Получается, Драган настучал жене на Хана. Это было бы смешно, но когда так болит душа, смеяться не получается.

Ведь Саяна нужна мне. Нужна, как воздух. С первого мгновения, на скале, когда утонул в ее огромных глазищах, она разрушила все мои замки, в которые заковал себя. Одним взглядом, без труда. Просто вошла в мое сердце и душу, заняла их полностью, и все, я пропал.

В тот миг я нашел ту самую, ради которой появился на свет. Перед которой считаю за счастье стоять на коленях. Она подчинила меня себе, укротила хищника, уверенной рукой стерла судьбу, полную боли и смертей, и нарисовала иную, счастливую, наполненную любовью. Я три бесконечных унылых столетия просил ее у высших сил, глядя в звездное небо – мою спасительницу, мою любимую, мою Саяну!

Я остановил черный Бентли недалеко от лестницы, убегающей на холм. Весь Стамбул таков, тут ни на машине не поездишь, ни пешком много не пройдешь – даже если бессмертен. Ступеньки привели в сад при новой резиденции Наблюдателей. Саяна как-то сказала, что она похожа на две печеньки с толстой шоколадной прослойкой, на которые по недоразумению нахлобучили крышу от китайской пагоды.

Своей бабушке она, конечно, этого говорить не стала, мудрая моя. Иначе Лизавета разобиделась бы в пух и прах за свое новое детище. Несмотря на возраст, глава Наблюдателей была деятельна настолько, что любой мог лишь позавидовать ее работоспособности.

И всегда требовала, чтобы ее ни в коем случае не называли прабабушкой наших малышей, это слово у нас было под строжайшим запретом. Лишь Саяну и Горане она прощала громкое «Прабабуля, приветос!» и спускала с рук все остальное. Правнуки-первенцы заменили ей и детей, и внуков, разом, завладев сердцем целиком и безоговорочно.

Я остановился у скамейки, глядя на залив. Яхты на его поверхности отсюда походили на присевших на воду чаек. Подмоченный ночным дождем день был хмур и сер, как и я сам, наверное.

С мраморного неба то и дело срывались порывы ветра, который расшвыривал мусор, яростно дергал деревья за ветки, и наверняка грохотал карнизами домиков внизу, безжалостно пробуждая тех, кто имел наглость безмятежно спать в теплой сухой постели в тот момент, когда помокший озябший день не имел возможности даже согреться скудным солнышком.

Это напомнило мне Данилу. Но о нем думать не хотелось. Я всматривался в дорогу, выглядывая белый Додж Демон Саяны. Целую неделю почти не видел ее, если не считать нечастых встреч в коридорах Школы и еще более редких моментов, когда мы пересекались в детской ее нового дома. Это извело меня вконец, и сегодня я собирался с ней об этом поговорить.

Опасность, которую любимая ощущала разлитой вокруг, как и я сам, хоть и не так остро, вынудила нас разыграть весь этот спектакль с мнимой ссорой после очень удачно подвернувшегося поцелуя с Зояром в кабинете. Полагаю, мы справились на отлично, убедив всех присутствующих в холле нашего дома, что Драганы разругались вдрызг.

Я реально психанул, когда увидел, как демон целует мою супругу. Там особо притворяться не пришлось. Но мне было крайне тяжело произнести те слова, которые дали Саяне возможность собрать вещи, забрать двойняшек и уйти из дома. Никогда не сказал бы любимой подобного в реальности, но она сама настаивала на такой формулировке, когда мы договаривались о «спектакле» накануне ночью.

Но Саяна, видимо, и не подозревала, что те фальшивые слова настолько сильно ударят по ней. Ее лицо буквально почернело после этого, перепугав меня так, будто я и самом деле бросил ту полную ярости фразу в глаза жене. А когда она начала собирать вещи…

Наша импровизация удалась – даже слишком уж правдоподобно получилось. Меня на самом деле затрясло в тот день. Готов был прекратить все в тот же миг, ведь сердце рвалось от настоящей, а отнюдь не постановочной боли. Но вспомнил о слове, которое дал супруге ночью – что все выдержу. Вот и терпел, скрипя зубами и сходя с ума вдалеке от нее.

Но, похоже, мы промахнулись, цель ведь так и не была достигнута. Саяна полагала, что такого шанса, как этот, враги не упустят, не преминут напасть, пока Драганы разобщены, живут порознь – ведь наша сила именно в том, что мы вместе. Ангел Жизни – это два крыла, она правое, я левое. Почему именно я левое, кстати, спрашивал, но в ответ несся хохот.

Улыбнулся, вспомнив, как она смеется. Так давно не слышал этого! Снова вгляделся в дорогу. Нет, нет белого Демона. Где же ты, любимая? Все внутри горит, болит, сходит с ума без тебя! Скрипнул зубами, увидев джип Хана. Явился, крестоносец. Дай волю, развяжет войну, как мечтал его папаша. Сдержать гада может лишь Саяна.

Как бы ни пыжился Данила, рядом с ней он меняется до неузнаваемости. Становится похожим на нормального человека, светится изнутри, сволочь, и готов сделать все, что она захочет. Потому можно не сомневаться, что рыбинский инцидент вскоре можно будет считать исчерпанным. Выводы сделали, уроки извлекли, виновных отдали Хранителям – из их тюрем обратного хода нет. Впредь будем умнее.