Тесемма был не согласен с сестрой. Хоть, в общем-то, она сказала правду, но не жестоко ли заставлять мать беспокоиться в это и без того трудное время?!

— Если она позвонит снова, я возьму трубку, — заявил он. — Зачем нам мучить ее? Да и отец, наверно, тревожится.

— Слишком ты жалостлив, как я погляжу, — с презрением ответила брату Хирут. — Такому предать ничего не стоит. Я слюнтяев и предателей терпеть не могу.

— В мире так много предателей. Что изменится, если к их числу прибавится еще один? — брякнул Теферра.

— Замолчи ты! Наша мать должна получить хороший урок. Правда, папашу немного жалко. Так и плывет всю жизнь, дурачок несчастный, по течению, куда ветер дует — туда и он.

— Милая моя Хирут, я молчу. Но если еще позвонят, я должен взять трубку. Жду важного сообщения, — сказал Теферра, щуря покрасневшие от сигаретного дыма глаза. — Может, вы не знаете, но в этот час проходят выборы нового председателя кебеле. Я дал ваш номер одному приятелю, он обещал позвонить, когда станут известны результаты.

— Нового председателя кебеле? — недоверчиво переспросил Тесемма.

— Не может быть! — встрепенулась Хирут. — А как же Вассихон?

— Он арестован…

— Так ему и надо. — Хирут хрустнула пальцами. — Ведь это дикий зверь. Жаль, что он не попал в наши руки. Не успел Лаике его схватить, хоть и хвастался. Этого преступника мало расстрелять. — Она сидела, прикусив нижнюю полную губу.

— Как бы хуже не было. Лучше известный сатана, чем незнакомый ангел, — высказал сомнение Теферра.

— Нам, в общем-то, все одно. Кого выбрать, нас не спрашивают. Все против нас, значит, враги.

— Хирут, ненаглядная моя, по-моему, лучше бы оставался Вассихон. Он такое творил в районе, что многие стали склоняться на нашу сторону. Его бесчинства были нам на руку. А если появится человек, который наведет в районе порядок, нам несдобровать. Вассихона нам словно небо послало, по сути дела, он был нашим союзником.

— Тоже мне союзничек — председатель кебеле! — фыркнула Хирут.

— Ну, это с точки зрения политической…

— Теферра прав. Своими действиями Вассихон принес нам большую пользу, — вмешался Тесемма.

— Успокойтесь вы наконец! Надо надеяться на свои силы и поменьше рассчитывать на ошибки врага. Это железное правило. Наши враги должны попадать впросак не по своей глупости или слабости — мы обязаны вынудить их ошибаться, оперативностью, смелостью, напором загнать их в угол. — Хирут закурила сигарету.

— Ты считаешь, что их слабость не есть наша сила? — спросил Тесемма.

— Наивные расчеты! Нам необходимо активизировать работу среди населения района. Кстати, листовки принес? Надеюсь, ты не забыл, что нам поручено их расклеить, Тесемма? — Разливая чай в маленькие чашечки, она вопросительно взглянула на брата.

— Принес.

— Вот это дело. В листовках большая сила. А как у тебя, Теферра? Выполняешь задание?

— Да, по указанию Лаике на днях переговорил кое с кем. Будут распространять ложные слухи — нужно вызвать панику среди населения. Кроме того, совещался с верными людьми. Намечено экспроприировать несколько чайных в государственных учреждениях. Деньги нужны. Наши товарищи завтра будут наготове. Я им сказал, что сам Лаике будет направлять наши действия. Он шутить не любит.

— Молодцы, ребята, хорошо поработали. Но этого недостаточно. Революция продолжается, она требует от нас непрерывного напряжения всех сил. Наша организация распространяет свое влияние на все общество, и в Дерге у нас свои люди. — В последнее время Хирут стала считать себя отчаянной революционеркой и любила произносить высокопарные фразы в присутствии младшего брата и Теферры. — Между прочим, пока не забыла… Теферра, тебе следует встретиться с товарищами из Министерства информации — газетчики должны подробнее освещать в прессе наши позиции. Правда, там засели оппортунисты вроде нашего дяди. Но мы с ними еще сведем счеты. На всякий случай Лаике прислал вам подарки. — Она с наслаждением затянулась сигаретой. — Сейчас вернусь, — сказала она и вышла из комнаты.

Она была небольшого роста, ладно сложена. Высокая грудь, узкая талия, округлые бедра — все было в ней привлекательно для мужчин. В голубом джинсовом костюме, который плотно облегал ее изящную фигуру, Хирут выглядела просто красавицей. Теферра проводил ее сладострастным взглядом. Он оплот глоток чаю, посмотрел на Тесемму и с досадой подумал: «Многое я бы дал, чтобы этого щенка сейчас здесь не было».

Через минуту Хирут вернулась и села на прежнее место. В руках она держала сверток. Тесемма и Теферра с любопытством наблюдали, как она его разворачивает. В тряпице были два автоматических пистолета. Оба парня от удивления онемели. Они не верили своим глазам.

— Ну, ребята, это вам в подарок от старших товарищей. И по десятку патронов в придачу.

Тесемма, облизав пересохшие губы, слегка присвистнул:

— И что я буду с ним делать? Я даже стрелять не умею.

— Дурачок, научишься. Тебе бы все в детские игрушки играть. Не забывай, что без борьбы нам не поставить у власти временное народное правительство! Гордитесь! Раз вам доверяют оружие, значит, вы стали полноправными членами нашей организации. — Она щелкнула пальцем по пачке «Уинстона», достала еще одну сигарету и прикурила от прежней.

Теферра от восторга не мог усидеть на месте.

— Отметим это событие как следует, а? Пошли в город, хлебнем по глоточку виски! — предложил он.

Хирут жадно затянулась. Вытащила из сумки несколько сотенных банкнот:

— А это вам на мелкие расходы. В город не пойдем. Выпить и здесь найдется.

Она подошла к буфету, достала бутылку виски и три стакана. Щедро плеснула в каждый.

— За наше дело, за временное народное правительство! — И выпила залпом.

Тесемма оторопел. Он не мог поверить, что перед ним Хирут, его сестра. Где она научилась так пить? Хирут заметила изумление брата.

— Что с тобой, малыш? На твоем лице нет радости, ты, кажется, чем-то опечален?

— Мне… мне не нужен пистолет…

— Слюнтяй и есть слюнтяй! — ввернул Теферра.

— Я не слюнтяй. Пистолет мне ни к чему. Я не признаю политических убийств…

Хирут резко встала. Сжала кулаки так, что хрустнули суставы пальцев. Как? Брат смеет ей перечить?! Склонив голову к правому плечу (от этой детской привычки она никак не могла отделаться), язвительно спросила:

— Не признаешь убийств, малыш?.. Ждешь манны небесной, на золотой тарелочке тебе все преподнесут?..

— Да, не признаю. И вообще, не верю я в это, — твердо ответил Тесемма.

— Во что ты не веришь?

— Да в эту вашу болтовню насчет временного народного правительства…

В гневе Хирут была еще красивее, ноздри ее тонкого носа нервно трепетали, в глазах вспыхнули сердитые огоньки.

— Не будь отщепенцем, Тесемма. Смотри не ляпни такого при Лаике, — посоветовал Теферра.

— Да пропади он пропадом, ваш Лаике! Я не баран, которого можно гнать куда хочешь. Не боюсь я Лаике! Ясно тебе? — Тесемма повернулся к сестре: — О чем вы говорите? Какое временное народное правительство?! Разве может его создать пассивный, неорганизованный, невооруженный народ, в большинстве своем крестьяне от сохи? А, ерунда все это… — Тесемма махнул рукой. — Не верю я, что мы на правильном пути.

— Ага, их листовок начитался! — стиснув зубы, процедил Теферра.

— Замолчи ты, Тефи! Разве тебе понять — в голове-то пусто. Что Хирут скажет, то и повторяешь. Серьезности в тебе никакой.

— А в тебе?.. — презрительно бросила Хирут.

— Пока не поздно, нам надо пересмотреть наши взгляды. Страна подверглась агрессии, а мы агитируем солдат прекратить войну, втолковываем им, что они воюют за неправое дело: «Солдат, не сражайся, шире агитационную работу!» Разве вправе мы бездумно жонглировать лозунгом «Поддержим требования угнетенных народов на самоопределение, вплоть до отделения!»? Или вот еще совершенно немыслимое в условиях нашей страны требование: «Повысим рабочим заработную плату, иначе — сокращение производительности труда!» Ведь нужно учитывать конкретную обстановку. Иначе это ненаучный, неверный подход. Я лично сомневаюсь в правильности такого пути.