Глава двадцатая. Жизнь за Смерть.

Первым подал голос Лейтенант. Впрочем какой он Лейтенант. Просто Витольд, безо всяких титульных приставок типа граф или барон. За время скитаний по Зенону Андрей детально ознакомился с биографией своего спутника. И хотя из прежней жизни Андрей вынес твердое убеждение, что КГБ-ист он и в Африке КГБ-ист, а именно такой род занятий и практиковал Лейтенант, разве что с поправкой на местную специфику, но совместное преодоление трудностей, подчас плохо совместимых с жизнью, как-то сблизили мужчин.

Это вовсе не значило, что Белов готов был в критической ситуации повернуться к Лейтенанту спиной, но определенную симпатию стал к нему испытывать, при этом четко осознавая, что КГБ это не профессия, а состояние души.

Тем более, что в голове вертелась комбинация, по итогу которой сам Андрей должен был стать Главой Рода, сместив с этого места своего брата Юрия. Так вот, в этой комбинации значительная роль отводилась Витольду. Конечно, тот в любой момент мог переметнутся на сторону бывшего хозяина. Вот только, будучи человеком честолюбивым и прагматичным, Лейтенант прекрасно понимал, что в сложившейся иерархии он достиг своего потолка, а приход Андрея на место Главы Рода может здорово перетрясти всю колоду. Тем более для такой рокировки существовали вполне весомые основания. Все же на сегодняшний день Андрей Белов был единственным обладателем Родового Умения Беловых. А это о многом понимающим людям говорило.

Тем более, что глава службы безопасности рода Беловых за почитай двадцать лет безупречной службы даже банального титула шевалье, не выслужил.

— Хотя, кажется, в Империи титул шевалье не практикуется, — поправил, себя Андрей, удивляясь, какая это чушь ему сейчас в голову приходит. И это вместо того, чтобы умильно радоваться благополучному завершению их эпопеи по просторам Зенона.

— Ну насчет благополучного завершения— это еще бабка надвое сказала, — уточнил мыслеречью Фагот, у которого за последнее время выработалось две совершенно мерзкие, с точки зрения Андрея, привычки. Во-первых, он постоянно отслеживал мысли Андрея, лишая того права наличное пространство. До настоящего времени Андрей так и не придумал способа, позволяющего отвратить партнера от этой дурной забавы. Однажды, чтобы отбить у смилодона охоту к чтению мыслей, Белов даже было стал представлять Фагота в виде героя самого разнузданного садо — мазо. Причем в роли мазо. Расчет делался на то, что Фагот обидится и завяжет с чтением мыслей. Номер не прошел. Сначала партнер долго и с удовольствием ржал, а потом засыпал Андрея вопросами типа:«А что, так можно?».В конце-концов Белов не выдержал и посоветовал смилодону по возвращению в Империю полистать Камасутру.

Второй, не менее гнусной привычкой Фагота, Андрей числил его страсть использовать к месту, а чаще не к месту, всевозможные пословицы и поговорки. Вот и сейчас, не прошло и пяти минут с момента их возвращения, как партнер успел упомянуть и «крутые горки» и «бабку, сказавшую надвое». Нет, по большому счету Андрей относился к этому народному фольклору достаточно индифферентно. Его бесило то, что все подобные высказывания Фагот вытаскивал непосредственно из собственной Андреевой головы, тем самым постоянно подчеркивая, как много совершенно ненужного мусора в ней хранится. Одно время он придумал для себя оправдание, что смилодон, тесно сдружившись с Кирой и Глашей, нахватался этих гадостей от девиц. Да вот только разъяснения Глафирии о том, что они до сих пор общаются с кошаком не мыслеречью, а мыслеобразами поставил на этой гипотезе крест. Все же при всей фантазии Андрея ему не удалось представить картинку на которой «...Макар телят не гоняет». Так что пришлось смирится с классикой: «Сама-сама-сама!»

Так вот, первым очнулся Лейтенант.

— Неужели вернулись? Как-то даже не верится. Вот только странно все смотрится вокруг.

Эту мысль тут же подхватила Глаша, поинтересовавшийся: «А почему темно?».

За всю свою долгую жизнь, там, в прежнем своем мире, Андрей не менее сотни раз в разных ситуациях слышал этот вопрос. И у него, подобно пионеру, у которого в процессе мнократных тренировок выработался рефлекс отвечать на призыв «Будь готов!», словами «Всегда готов!», тоже выработался рефлекс.

Поэтому на вопрос девушки: «А почему темно?», Андрей незамедлительно отреагировал фразой от АБС: «Потому что ночь. —Опять ночь… — с тоской сказал отец Кабаний и упал лицом в объедки».

Ответ Андрея потряс всех присутствующих, у которых закралось подозрение, что их командир не смог перенести долгожданное возвращение в Империю и у него банально поехала крыша. Даже Фагот смолчал, не обнаружив в своем арсенале подходящего высказывания. Сам же Андрей смутился, осознав неуместность цитаты и сделал вид, что ничего не произошло. После чего наконец-то пригляделся к поместью и признал резоны Глафириного вопроса. Вечерело. К этому времени в усадьбе обычно зажигали лампы и трехэтажное здание со стороны выглядело этакой новогодней елкой. Причем во многих комнатах свет не гас вплоть до самого утра. На той же кухне работа кипела всю ночь. Сейчас же ни в одном окне не горел свет. Разве что в флигели, отданном для проживания Карлу Генриховичу, мерцал слабый огонек, даже не лампа, а скорее просто лучина. Не менее странно выглядела и Березовка. Деревня отстояла от усадьбы километрах в двух, но с того места, на котором расположились путешественники, прекрасно просматривалась. И снова же — ни одного огонька.

— Ладно, думать нечего, трясти надо, — скомандовал Андрей и отряд выстроившись в походный ордер направился в усадьбу. Неоднократные скачки по Зенону выработали устойчивый порядок движения. И хотя в родном мире, казалось, опасаться было нечего, въевшаяся за эти три месяца привычка сделала свое дело. Впереди, прислушиваясь и принюхиваясь, вышагивал Фагот. Правда его нынешние кошачьи размеры вносили определенный диссонанс в сложившемся порядке. Все-таки люди привыкли на этом месте видеть полутораметрового саблезубого монстра, а не домашнего котика, пусть и редкой породы. Вслед за партнером вышагивал сам Андрей, держа наготове Воздушный Таран. Затем Глаша и Кира. Свои корзинки они давно потеряли и выполняли в отряде функции шерпов. Фибровый чемодан без ручки и Алхимический Куб с помощью сложных систем перевязей висели у девушек за спинами. А вместимость этих пространственных хранилищ с запасом удовлетворяла потребности отряда. К тому же предметы, очутившийся в этих артефактах теряли свой вес. Пожалуй единственным недостатком магических складов было то, что поместить в них можно было всего лишь предметы, которые по своим габаритам проходили в створ кладовой. В противном случае Кира вполне могла бы засунуть в Алхимический Куб какой-нибудь особо приглянувшийся ей валун, либо, вообще, гигантское дерево. В том, что девушка в своей тяге ко всему необычному напоминает сороку-воровку Андрей убедился, когда обнаружил на одной из стоянок извлеченные для осмотра тушки Гигантских Скорпионов, с которыми они столкнулись во время первого скачка в Зенон.

Замыкал отряд Лейтенант. В своем умении плеваться ядом он достиг значительного прогресса. И к настоящему времени без труда насмерть поражал практически любую тварь Зенона, не слишком больших габаритов, ориентировочно с кабана размером, на расстоянии до десяти метров. Правда после трех плевков его магический скилл требовал пятиминутной перезарядки.

К счастью все опасения вскоре развеялись. Как только отряд вошел в ворота усадьбы дверь в флигели Карла Генриховича распахнулась и оттуда с радостными воплями выскочил сам управляющий. Вслед за ним пошатываясь вышел не менее пьяный Канадский Лесоруб. Карл Генрихович настолько растрогался возвращением потеряшек, что попытался заключить в свои объятия даже Лейтенанта. Того самого, который всего-то несколько месяцев назад пообещал заживо содрать с управляющего шкуру и окровавленную тушку густо посыпать солью.