— Вот и думай после этого, — философски размышлял Андрей. — То ли старею, то ли наоборот молодею.

Причем подарить захотелось что-то сугубо личное.

А вот с личными вещами сложился полный затык. Не считая одежды, доставшейся ему еще от Андрея Наумава в момент перемещения в новый мир и нескольких магических безделушек , из личных вещей у Андрея ничего и не было. Разве что оставался еще Фагот, но тот вряд ли согласится считать себя вещью, да и дарить его стоит, ежели все же в этом возникнет настоятельная необходимость, скорее мерзким врагам, нежели симпатичным девушкам.

Правда оставались еще и Поднебесовки. Но дарить девушке после бурного секса деньги, пусть и заграничные, Андрей посчитал моветоном.

Наконец ему в голову пришла интересная мысль, посмотреть как поведет себя Глаша в условиях свободного выбора.

Он разложил перед кроватью шкуру кинг-конга, извлеченную из рюкзака, служащего транспортным средством передвижения для Фагота, когда тому надоедало топтать мир собственными лапами.

На коврик из шкуры Монстра Зенона Андрей разложил все свои личные вещи. В том числе высыпав горкой из кошеля все девяносто девять оставшихся Поднебесовок. В центр положил Амулет Правды в виде кулона с бесцветным камнем посредине, конфискованный вместе с Ночной Вазой Троллей из скобяной лавки «Рабинович и К» . Рядом разместил хранилище — портсигар украшенный рунами, причем в открытом положении, так чтобы обеспечить доступ к амулету кремации. И непонятно зачем придвинул к Вазе фибровый чемодан без ручки. Наверное по принципу — подобное к подобному, поскольку как и Ваза, так и Чемодан, почти наверняка были амулетами непонятного предназначения и в силу этого совершенно бесполезными. Немного поразмыслив Андрей пришел к выводу, что больше ничего из личных вещей у него и нет. Ну не считая одежды и документов, которые в соответствии с законами Империи принадлежали государству.

Закончив приготовления, Андрей, демонстрируя аттракцион безумной щедрости, предложил Глаше, у которой буквально блестели глаза от вида всех этих сокровищ, выбрать на собственное усмотрению себе одну из вещей в подарок.

Девушка испуганно Ойкнула и неверяще посмотрела на Андрея, пытаясь понять, правильно ли она расслышала его слова.

— Похоже даже в Березовке известен обменный курс Поднебесовок по отношению к местной валюте, — решил Андрей не видя другого повода для такой бурной реакции.

— Любую — любую?— все еще не веря в чудеса переспросила девушка.

— Любую, лежащую на этом коврике, — снисходительно подтвердив Андрей, решив для себя, что после того, как Глаша выберет Поднебесовку, наградить ее еще одной монеткой.

Вот только девушка поступила совершенно неожиданно. Она стремительно бросилась к фибровому чемодану без ручки, открыла его и вытащив оттуда свидетельствовал о том что мещанин Кольцов Владислав Лазаревич состоит в законном браке с мещанкой Кольцовой, в девичестве Глебовой, Инессой Николаевной. После чего крепко прижала документ к своей обнаженной груди. Немалого таки размера, где-то третьего, мимоходом отметил для себя Андрей, стараясь отрешится от того, что только-что тут произошло. После чего аккуратно поинтересовался у Глаши: «А почему тогда весть чемодан не забрала себе?».

— А зачем мне пространственное хранилище на десять кубов? И меня и вещей столько-то не найдется, ответила девушка.

Ответ настолько потряс Андрея, что он даже не стал уточнять, а зачем Глаше понадобилось свидетельство о браке некого совершенно левого

Кольцова. Вместо этого он тупо ткнул пальцем в Ночной Горшок Троллей и спросил: «А это тогда что такое?».

В результате нарвался на недоуменный взгляд девушки и вполне себе содержательный ответ, правда произнесенный с интонацией — да кто же этого может не знать?

— Это Алхимический Куб, — протараторила Глаша, — только он мне не к чему. Я зелья не очень варить умею. У нас в этом деле лучшая мастерица Кира. Она даже, — тут голос девушки опустился до весьма интимного шепота, — сварила зелье, чтобы Андрея Александровича, вашего батюшку перед смертью обездвижить. Трех капель в вино хватила. А ведь ваш батюшка был Главой Рода.

После этого Анрею совершенно перехотелось что-либо еще уточнять. Разве что для себя он твердо вознамерился держаться от этой неизвестной Киры подальше, или хотя бы разузнать, кто из многочисленных девиц в поместье откликается на такое имя.

По окончанию третьего раунда, Глафирия была в приказном порядке удалена из спальни с указанием бдить и до завтрашнего утра рядом с Андреем близко не появляться, ну разве что не будет иного распоряжения.

После чего, Андрей все же встал и ковыляющей походкой поплелся в собственный кабинет. Во всяком случае в ту комнату, которую сам себе и назначил в таком качестве. Поскольку здесь наличествовал стол, роскошный, красного дерева монстр местного мебельпрома, с письменным прибором и стопкой чистых листов на нем, а так же удобное кресло того же производителя. А то что раньше это помещение числилось за Карлом Генриховичем, Андрея мало волновало. К тому же вероятность появления здесь управляющего составляла отрицательную величину, поскольку второе кресло (для высокопоставленных посетителей, последний из которых появлялся в кабинете не ранее двадцати годам тому, всем остальным в присутствии Карла Генриховича полагалось стоять по стойке смирно), оккупировал Фагот. А там где Фагот, там управляющего и днем с огнем не найдешь.

Так вот Фагот с осуждением сидел в кресле и смотрел на Андрея. Вернее сидел в кресле кошак с удовольствием, а вот смотрел на партнера он с откровенным осуждением.

Андрей решил не выяснять у партнера, чем вызвана такая критиканская позиция, а на всякий случай перешел в наступление:

— Ты лучше на себя посмотри. Да от тебя все местные кошки скоро котятами обзаведутся. И что ты станешь делать, ежели твои потомки начнут саблезубые клыки демонстрировать. Да тут от агентов Тайной Канцелярии станет не продохнуть. Спалишь ты нас партнер. То что Фагота таким не проймешь , Андрей понял после того как в голове появился новый мыслеобраз в виде титульной обложки книги на с многозначительным названием: «Инбридинг. Проблемы близкородственного скрещивания» и сжатый кулак с оттопыренным средним пальцем.

— Да ты даже читать не умеешь, — от всей души возмутился Андрей. — И прекращай шарить у меня в голове. Все равно ни черта не понимаешь. А про инбридинг вообще в первый раз услышал. К тому же жест с оттопыренным средним пальцем в некоторых культурах значит и вообще нечто противоположное, сугубо одобрительное. После того, как в очередном мыслеобразе фигура Андрея прямо на глазах, используя метод графического морфизма, трансформировалась в Центрально африканского негилли, и уменьшившись при этом в росте раза в полтора, причем на все это непотребство взирала обнаженная Глаша, Андрей решил, что на этом поле Фагота ему не победить и в очередной раз возмущенно фыркнув уселся за стол. С тем, чтобы сосредоточить свои усилия на Родовом Перстне Белова.

Глава одиннадцатая. Обретение чужого.

Андрей тупо рассматривал Родовой Перстень Беловых, надетый на безымянный палец его левой руки и не знал с чего начать. Книга Старца упорно молчала по этому поводу и это при том, что весь вчерашний день Андрей старательно исписал три страницы, посвятив их детальному описанию своих похождений в Зеноне. Судя по тому, что при необходимости в дневнике Белова стали возникать новые чистые листы, то бишь по ходу заполнения предыдущих, а размашистый почерк, свойственный кризис-менеджеру другого мира — Андрею Свену, по мере написания, буквально на глазах, трансформировался в мелкий бисер, амулет частично восстановил свою работоспособность. Но вот никаких рекомендаций, касательно привязки Родового Перстня не давал.

Так что оставалось либо следовать прописи, предоставленной двоюродным дядюшкой — Графом Разумковым, либо идти своим непроторенным путем. Оба варианта с точки зрения Андрея выглядели не очень. Что касается — идти непроторенным путем, так тут все ясно. Изображать из себя обезьяну с гранатой, с любопытством дергающую блестящее колечко под названием чека, Андрею хотелось меньше всего. К тому же Родовой Перстень в сравнении с обычной противопехотной гранатой по своей разрушающей способности смотрелся как Эмпайр Стейт Билдинг на фоне избушки лесника. И многочисленные заверения как Графа Разумкова, так впоследствии и той же Марфы Ключницы о вероятном наличии в теле Андрея Наумов значительной части крови Беловых, с последующим бездоказательным утверждением о том, что Родовой Перстень свою кровинушку не обидит, во всяком случае не сразу, как-то не слишком вдохновляли.