Грогар напряженно всматривался в окружающее.

– К тебе никто не обращался с подобными словами? Ты был забавой даже для тех, кто умирал внутри тебя. Отпусти меня. Прошу.

Грогару показалось или вьюнок действительно замедлил свое движение? Ярл сделал шаг, еще один. Свернул вправо. Еще десять шагов, еще раз вправо – и он вышел на широкую дорогу, пронзавшую весь лабиринт от реки до самого замка. Оставалось удивляться, как он не набрел на нее, когда обходил вокруг лабиринта. Он точно знал, что этой дороги не было – чтобы выяснить это, он затратил немало времени.

– Мистификация, – пробормотал Грогар.

Дорога – или же парадный подъезд – была выложена мрамором, причем во многих местах плитки отсутствовали или их попросту выкорчевали: на соседних треснутых кусках виднелись царапины от заступов и ломов. Это обстоятельство немало озадачило Грогара. По бокам дороги через каждые два метра чередовались друг с другом постаменты, по большей части пустующие, хотя кое-где еще сохранились сильно пострадавшие от времени статуи пухлых ангелочков с массивными чашами, в которых когда-то выращивали цветы. Сейчас в них поселились пырей, лебеда и осот.

– Мистификация, – повторил Грогар. – Чертовщина.

Он взглянул на замок, находившийся совсем рядом, и внезапно оробел. Странное возбуждение охватило мужчину. Вот он у цели – и страшится сделать шаг. Грогар еле слышно выругался и решительно двинулся к замку.

36

Как оказалось, лабиринт был довольно-таки широк – метров сто-сто двадцать. Замок, находившийся в центре этого «каприза», показался Грогару весьма неприветливым и мрачным. Ночь мешала рассмотреть цитадель во всех подробностях, но тем не менее ярлу сразу же стало ясно, что сие строение в полной мере вобрало в себя всю темную сторону души его хозяина.

Оказавшийся при ближайшем рассмотрении еще больше, чем выглядел, он походил на ощетинившегося многочисленными шипами дракона. Вокруг каждой из колонн – Грогар насчитал штук двадцать, – поддерживающих портик над входом, таилось искусно выполненное изваяние какого-нибудь сказочного чудовища. Были здесь покрытые бородавками инкубы, бесстыдно выставившие напоказ свое гениталии; василиски, все покрытые чешуей; волколаки с невероятно большими глазами; колябры – змееподобные духи-тени; анку – тощий старик, сидящий на куче черепов; виверны, гули, кобольды, додены, шнеи, бодахи, агурахи и, конечно же злой дух монтанов – тутеха, выполненная в виде барельефа прямо над парадными дверьми, испещренными какими-то зловещими надписями, явно не имеющими ничего общего с любовным стишком на глыбе. Причем – Грогар заметил – двери являлись точной копией Северных Врат, с той лишь разницей, что вместо образов святых там красовались изображения нечистой силы.

Стены замка также были покрыты фресками на тему монстров и чертей, перечислять которых не имеет смысла, ибо на столь мерзостные создания смотреть совсем не хотелось.

Чуть выше, прямо над забранными решеткой стрельчатыми окнами, стены переходили в острые зубцы, такие частые, что все башни, порталы и своды дворца становились подобием ощетинившегося копьями грозного войска, спускающегося с гор.

Словом, весь дворец состоял из острых углов, он улетал вверх, теряясь в сумраке, как огненный столб, выметнувшийся из бездны.

Двери были приоткрыты, и изнутри лился призрачный синеватый свет. Грогар заглянул – и тут же отпрянул, ибо увидел внутри с десяток чудовищ, полукругом столпившихся в вестибюле. Все они, казалось, внимательно смотрели на него.

– Это уже слишком, – сказал Грогар, пятясь назад, подальше от замка. – Мне не справиться с таким количеством монстров.

Он остановился метрах в двадцати от дверей; было тихо; изнутри не доносилось ни звука – ни рычания, ни воя, ни топота ног, копыт, лап. «Они что, неживые?» – подумал Грогар и вспомнил странную неподвижность их неестественно скрюченных поз. Они не были статуями, но не были и живыми существами. Живое, разумное существо – его присутствие незримо ощущается, может быть, пресловутым шестым чувством: тебя охватывает трепет и ты знаешь, что сейчас, за углом, за дверью, за стеной ты кого-нибудь повстречаешь, и обычно оказываешься прав. Но не сейчас.

Сейчас лишь холод.

Грогар осторожно шагнул внутрь и снова отшатнулся, но усилием воли подавил в себе страх. Он ступил внутрь здания.

Вестибюль был хорошо освещен бледным туманным светом, источник коего ярл так и не рассмотрел. Вокруг причудливого каллиграфического знака посреди залы столпились престранные существа – без сомнения, порождения безумного и извращенного разума, которым мог быть только Безглазый.

С дрожью в ногах, преодолевая отвращение, борясь с желанием броситься наутек, подальше от этого дьявольского места, Грогар поочередно обошел всех тварей.

Слева, у дверей, стояла обнаженная девушка с очень и очень привлекательным телом и четырьмя безобразными щупальцами вместо головы, которые обвились вокруг девичьего стана, словно стремясь задушить. Около нее находился тонкий юноша с правильными, но несколько угловатыми чертами лица, напоминавшими Виктора. Его тело чуть ниже пояса плавно перерастало в металлическую клетку, в которой он и сидел, причем у юноши имелся огромный рот с большими зубами, похожими на обломки кирпичей, – ими он с выражением остервенения на лице вцепился в прутья клетки.

Дальше находилось валявшееся на полу бесформенной массой беспорядочное переплетение змей; рядом – ангел-младенец с черными, точно опаленными, крыльями – и лицом, как будто облитым кислотой. Толстый бородатый мужчина, одетый в суконный камзол и коричневые поношенные ботфорты, внешне не имевший никаких изъянов, примостился на полу, точно мешок с репой, и, похоже, спал. Но, приглядевшись, ярл заметил, что из его приоткрытого рта торчали черви.

Человек с ободранной кожей и расколотой надвое головой, битком набитой насекомыми. Невероятно уродливое существо, представлявшее собой четыре сросшихся человеческих тела, и еще несколько столь же мерзких и кошмарных созданий – все как на подбор одно страшнее другого. Венчал весь этот адский бал до боли знакомый жабообразный клоун с певучими волосами-колокольчиками.

Ярл, чувствуя, что его сейчас стошнит, торопливо взбежал по широкой раздваивающейся лестнице наверх.

Второй этаж – галерея с балюстрадой и множеством комнат – оказался пуст и заброшен, если не считать уже набивших оскомину статуй нимф и сатиров, стоявших в самых неожиданных местах и позах: страстно обнимаясь и даже совокупляясь; ржавых доспехов на страже у каждой комнаты; огромных темных, истлевших картин и сгнивших, осыпавшихся чучел трофейных животных: лосей, кабанов, тетеревов. Похоже, что Виктор внутреннее убранство замка выполнил в традиционном для аристократа ключе, приукрасив фривольными сценками.

– Очень интересно было бы побывать здесь тогда, когда всё это еще жило, – проговорил Грогар, стараясь не смотреть вниз. – Сочетание демонизма с эротикой. Страх и возбуждение. Надо бы взять этот прием на вооружение.

Он принялся заглядывать во все комнаты, но не нашел там ничего интересного. В основном спальни, где присутствовал все тот же чувственный антураж, основательно подпорченный древесным жуком. Еще обнаружились пыльные кабинеты и одна библиотека, в которой царил невообразимый бардак.

– И здесь кто-то был и что-то искал, – задумчиво произнес Грогар, глядя на кучу сваленных книг.

Осмотрев каждую комнату, ярл по одной из четырех лестниц поднялся на третий этаж и очутился в коридоре, что полукругом примыкал к единственному помещению, в которое вело два входа. Одна двустворчатая дверь была заперта изнутри, другая нет, и Грогар поспешил зайти.

Внутри оказалось гораздо светлее, и свет – такой же холодный – исходил откуда-то сверху. Грогар поднял голову, но увидел лишь высокий сводчатый потолок, изукрашенный сценами из «Пиршества дураков» – легендарного сочинения, приписываемого королю Георгу Сумасбродному, подарившему Форнолду целых тридцать сыновей и не меньшее количество бастардов, свары которых привели к войне за престол, закончившейся отделением от королевства герцогств Вууденрох и Пагорг.