С обозом отправили обратно уйму оружия и доспехов, часть из которого годилось лишь на переплавку, а также в качестве подарка Майсфельду отправили шлем поверженного вождя. Также было принято решение отправить нескольких дружинников домой, потому как они бы тут, в полевых условиях, быстро оправиться не смогут. Хирурги, пожалуй, лучшие в Арн-Дейле, уже сделали все, что могли, и теперь раненым был необходим покой, чего тут добиться было невозможно. Также Майсфельд приказал вместе с первым снегом покидать крепость и возвращаться назад, расположившись в крепости в Предгорьях – а там ждать распоряжения и вовсе отходить в город.

Хелдор стоял на самом солнцепеке – осень выдалась довольно теплой, к полудню неизбежно пригревало. В тенечек не отойти – иначе не будет видно подхода к долине. Того подхода, откуда они который день ждут противника.

Порой война – невыносимая скука. Особенно когда воды и мяса в достатке, и, в общем-то делать ничего не надо. Сейчас он, да напарник из младшей дружины, неторопливо обсуждали, что будет сегодня на ужин – свинина или говядина.

Неожиданно Хелдор увидел кого-то из горцев, бегущего в долину. Это был воин Ахмеда – других тут больше не было. Он что-то кричал, размахивая руками. У того в боку торчала стрела и юноша удивился, как ему удавалось бежать так быстро. Дружинник побежал ему навстречу. Когда они поравнялись, тот буквально упал дружиннику на руки.

«Вся рана в грязи, много крови потерял… и стрела глубоко» - с сожалением заметил Хелдор.

- Что?! Что случилось?

- Враги, враги тьма слушай…

- СКОЛЬКО?! Сколько их, не понимаю.

- Моя не считай. Не умей. Тьма тьмов. Сюда идут. Моя увидеть, сразу к вам, но отряд впереди войска подстрелил. Бежал, лез, прятался. Время есть, идут медленно, с обоз. Моя выследить не смочь. – Горец через силу улыбнулся – моя лазутчик хорош, каждый проход знать.

Часовые положили раненого на плащ, поспешив вместе с ним в крепости.

- Так сколько их? Мрачно спросил Карви Хелдора.

- «Тьма тьмов», сказал. Считать не умел. Да и ни к чему ему эта наука была в горах.

- Это может быть и пять сотен, и тысяча, и…- Они оба повернулись к Джеремусу, который как раз помотал головой, тем констатируя, что лазутчик при смерти.

- Мда, оказывается, плохо, когда разведчик умеет считать только до ста – подытожил Хелдор.

- Рисковать не намерен – сообщил лейтенант, - отправляем гонца. Кого-нибудь из молодых…

Хелдор немного опешил, понял, что лейтенант вдруг спрашивает его совета.

- Самый молодой – сын того старосты, помнишь?

- Да. Хороший парень. Но слишком юный. Странно, что его вообще сюда отправили.

- Мог и сам вызваться – предположил молодой дружинник, памятуя о том, как он грозно сжимал колун, не испугавшись трех десятков вооруженных незнакомцев. – Вилли храбрый малый – и упрямый.

- Ладно, а на лошади он ездить может?

- Ну, ему, в сущности, главное до крепости добраться, верно?

- Твоя правда. Ладно, зови его сюда.

Разговор вышел тяжелым – парень не хотел уезжать ни в какую – дескать, он воин, а не мальчик на побегушках.

Юный воин был так возмущен, что кадык на бледной тонкой шее беспрестанно дергался вверх-вниз, а пушок на подбородке возмущенно встопорщился. Однако, приказа он ослушаться не мог – с мрачным лицом он собрал все свое снаряжение, повел на поводу коня через ворота, потом, по выставленным доскам, стащил вниз скакуна, после чего неуклюже влез в седло, не с первого раза даже попав в стремя. Вскоре понурая фигура всадника скрылась в ущелье.

Это произошло как нельзя вовремя - на плато выдвинулись передовые отряды. Они шли громко, нагло, стуча топорами и мечами о щиты. Воины вываливались в долину, словно горох из стручка. Одеты они были довольно разношерстно – единили их либо замызганные , грубо сшитые накидки, либо просто ленты через плечо или повязки не руках.

- Налетчики Теодорика. – Пояснил Карви дружинникам, стоявшим рядом. У Теодорика есть подобие нашей дружины, но он ее бережет. Всю грязную работу выполняют эти вот… Рейдеры. Казалось бы, жалование в виде харчей и доли награбленного невелики, но многие из них разбойники, преступники, дезертиры и прочие висельники… Правда такова, что они просто любят убивать. Без всякой пощады.

-Может, вдарить по ним? Это же просто толпа оборванцев? Они разлетятся, как грязь, если... – с жаром сказал командир над младшими дружинниками.

- Берток, видят боги, я также и подумал, но… - лейтенант посмотрел на все прибывающих недругов – но где-то три сотни человек назад.

Следом шли отряды, тащившие с собой лестницы, осадные щиты и даже несколько бревен, которые должны были заменить таран. Наконец, нескончаемый поток рейдеров кончился, и показались более малочисленные, но серьезные враги – гномы.

- Кобольды Трема, Подземная тысяча – к счастью, четверть от нее, не больше, Туннельные змеи – Фиона, приложив ко лбу ладонь, смотрела на выплывающие из марева стяги – не самые сильные кланы. Но у каждого гнома есть меч, секира, шлем - и храбрости, как у терьера.

- К счастью, мозгов тоже, как у терьеров – выдал вдруг лейтенант, рассмешив остальных. У маркграфа на охоте случай был…

Вся масса врагов выплеснулась в долину, были слышны крики командиров и вожаков, что призывали подчиненных к порядку с целью, хотя бы, разбить лагерь.

- Фэм? – спросил лейтенант инженера, что сейчас был на насыпи.

- Командир?

- Может, выстрелить по ним, а? – Лейтенант показал на ждущий своего часа мангонель.

Инженер, пожевав ус, посмотрел в подзорную трубу:

- Нет, лейтенант. Оставим этот козырь в рукаве. Если ты присмотришься, то увидишь камни, измазанные известкой – вот так бьет эта красавица, не дальше – он постучал по нагретому солнцем дереву. А вот там, поближе – это баллисты.

- Тебе виднее – с долей разочарования сказал лейтенант.

Хелдор, здраво рассудив, что смена в дозоре так и не была окончена, остался на надвратной башне, с тревогой всматриваясь во вражий стан. Ближе к вечеру работа по установке шатров, навесов, приготовлении еды и установке заграждений прервалась радостными, но в то же время весьма кровожадными криками. Так, наверное, хохочут гиены, обнаружив обессилевшую добычу. Он громко окликнул арбалетчиков из роты Себастьяна, чтобы те поднялись на стену. Вся их крепость пришла в движение, к куртинам стали подтягиваться и люди Ахмеда (боги, как мало их стало!), и дружинники. А через минуту Хелдор, наконец, понял причину их радости…

Вилли шагом ехал на своем гнедом скакуне через ущелье. В сердце засела дикая обида - он стал дружинником, хотел всему свету доказать, что он уже не юнец, а настоящий воин. Столь же обидно было в детстве, когда его отправляли за печку, когда к его отцу-старосте приходили односельчане, дескать, он ребенок, нечего мешать взрослым разговорам. Совершенно также его не брали на охоту, приговаривая, что молоко на губах не обсохло.

Однако, на половине пути он осознал, что пора бы спрятать свои детские обиды куда подальше. Сложенный вчетверо листок, лежавший в поясной сумке, вдруг словно опалил его огнем. Это была не высылка – а важное поручение, и от него, только от него – зависело, как скоро к его друзьям и соратникам придет подмога! Стряхнув с себя оцепенение, он послал коня рысью, а там и легким галопом. Необходимо было спешить – впереди – нелегкий путь! В конце ущелья забрезжил свет, и Вилли радостно, набрав полную грудь воздуха, гикнул и ударил коня пятками, заставляя коня нестись быстрее.

«Коня менять в крепости не буду, но надо лишь сообщить, что надвигается угроза, нужно собрать местное ополчение и…И…»

Неожиданно скала справа от него шевельнулась, и удар огромной суковатой палки выбил его из седла. Вилли упал навзничь с лошади, ударившись головой, которая была прикрыта шлемом. Боль отозвалась в лопатках и крестце, и сразу встать не удалось. Показалось еще несколько человек.