Верный конь скакал на толпу вооруженных людей. Дружинники Аррена загалдели, предупреждая друг друга об опасности. Буквально в шаге от строя хобилар потянул поводья, вынуждая коня встать на дыбы. Он заржал, поднялся, после чего, молотя копытами, обрушился на строй противника. Дьюни вылетел с седла и перекатился, пытаясь смягчить удар. Скакун, пронзенный мечами и копьями, рухнул в строй противника, ломая его. Воспользовавшись ситуацией, в образовавшуюся брешь атаковал десяток Лекса, а затем, пока дружинники Аррена пытались перестроиться, с трех сторон их атаковали и прочие дружинники, продавив щитами. Вскоре Лекс чудовищным ударом сразил сержанта, который попытался спасти положение своих подчиненных, после чего началось побоище. Дружинники Аррена, скрипя зубами, продолжали сражаться, не надеясь на пощаду, однако Карви, все же, сам проявил милость и прервал сражение, обратившееся в резню.

Как только воины Арн-Дейла отпрянули назад, воины Аррена – а на ногах их держалось едва ли два десятка – бросили оружие, капитулируя. Карви, сняв шлем, подошел к ним, тяжело дыша:

- Вы храбро сражались… Жаль, что не за нас.

- Мы верны князю, и отстаивали его земли. - Сказал один из уцелевших десятников.

- Теперь, я думаю, вы поняли, ЧЬИ это земли.

- Что… Что дальше? – спросил воин в изодранной кольчуге и накидке.

- Отпустить мы вас не можем. Как и убить. Грузите раненых на телеги, перевязывайте раны. Оружие и пояса в кучу, да без глупостей! Хробак?

-Я! – кавалерист, который, кажется, впервые сражался пешим строем, приблизился к командиру.

- Засветло добраться до наших деревень. Расселить, пусть работают у крестьян батраками, и чтобы сговориться не могли. Десятника на допрос.

- Так точно!

Местные жители, знамо дело, обходили пленников стороной, так что они сами хлопотали над своими ранами и ранами товарищей. Им помогли лишь водой и чистым полотном – но уже сами дружинники. Что до них самих – новые доспехи позволили не понести еще больших потерь убитыми и ранеными. Старшие дружинники, отдохнув с четверть часа, были снова готовы выступать.

Зануда, резко протрезвев, рыдал над Гумтиком – его не трогали. Лук лежал рядом, на траве, рядом с высыпавшимися стрелами. Кажется, после такого пить он перестанет вовсе.

- Не повезло – покачал головой Лекс, вставая на колено перед павшим. Это было единственное уязвимое место в его доспехе и… Первым же ударом.

- Мы сделаем там, чтобы в Чертоге в нем сразу признали воина – Карви, подойдя, положил руку на купол шлема, который уже начал нагреваться. Котта и бригантина были выпачканы кровью. – Но я думаю, что доспехами он бы поделился с теми, кто еще жив. Ты –Рейнар…

- Лейтенант?

- Свою бригантину, что осталась в деревне, отдашь… Скажем, Хробаку. А ты наденешь его.

- Но она вся в крови…

- Именно, Рейнар – Лейтенант положил руку на плечо лучнику, больно сжав – именно. Она вся в крови. Крови Гумтика.

Хелдор первым подошел к Дьюни, который растерянно поглаживал павшего коня.

- А я в тебя, должно быть, ошибся!

- Это не я, это Лютик - грустно сказал хобилар.

- Ну, знаешь, ты мог бы разделить его судьбу. – Честно говоря, мне стыдно… Я подумал, что ты сбежал.

- Еще неделю назад я, может быть, так бы и сделал. Но знаешь…Как Альберт посмотрел на меня тогда… М… Я понял, что и правда ничтожество.

- Несмотря на то, что ты даже топором не взмахнул сегодня, однако же… Твой поступок наверняка помог нам.

- Твою же, что делать с конем… - Пробормотал Дьюни – это глупо но…. Я не хочу, чтобы его… Сожрали. Это боевой конь, хоть и невзрачный.

Хелдор посмотрел вокруг. Кажется, прямо сейчас выдвигаться не собирались – надо было отправить возы в Арн-Дейл, да еще и погрузить, после чего обсудить, утвердить…

- Значит, неси лопату. – Хелдор схватил Дьюни за рукав, когда он собирался уходить – две лопаты. Вдвоем быстро управимся.

Староста Ундвик отошел от пережитого, а хозяйская жилка взяла верх – он деловито описывал, сколько копий, мечей¸ шлемов и кольчуг сегодня попало в их закрома. Пожалуй, если к ним еще кто-то сунется, то их ждал весьма неприятный сюрприз… Да и с соседними деревнями было можно поделиться.

Аль-Назир был взят, и Скьеф был готов к тому, что в покое его дом уж явно не оставят – и правда, в ворота его усадьбы стали стучать топорами. Неизвестно, что там были за противники – может, мародеры, встретив отпор, уйдут восвояси?

Пришло время Скьефу надеть на себя отцовский панцирь из изумительно прочной стали. Сняв со стены длинный изогнутый меч, он прихватил еще арбалет и сумку с болтами. Купец вышел на улицу. Там его верные обозники и охранники, облаченные в кольчуги и бахтерцы и с открытыми шлемами на головах, уже выстроились в две шеренги. Ворота были закрыты на крепкий дубовый засов, несколько слуг сваливали у створок всякую рухлядь. Его повар сжимал огромный мясницкий нож, а верный слуга деловито заряжал арбалет.

Как слуги ни старались – ворота оказались выбиты. Разгоряченная, жаждущая наживы вооруженная толпа хлынула во двор. Кажется, они ждали забитых и испуганных горожан, но там было два десятка тертых бойцов - они защищали добро своего хозяина от всякого не только здесь, в землях, что соседи называли Южным княжеством, но и дальше, за теплым соленым морем: от разбойников, львов, гиен. Однажды они даже ифриту смогли доказать, что тому они не рады.

В рейдеров сначала полетели стрелы, после чего остановила стена тяжелых прочных щитов, покрытых металлом и чеканкой. Как только щиты ударились о щиты - в дело пошли бердыши – ими некоторые из караванщиков владели мастерски.

… Ничего не оставалось - теперь налетчики не решались атаковать, поджидая гномов, которые бы разобрались с наглецами. Три десятка товарищей, порубленные бердышами караванщиков в считанные мгновения, изрядно остудили головы. При этом все караванщики и купец, что командовал ими, были целы и невредимы! Лишь престарелый слуга с арбалетом был убит дротиком одного из нападающих, но и тот успел убить одного из рейдеров Теодорика арбалетным болтом.

Тянулись минуты ожидания, налетчики не решались на вторую атаку, а караванщики не решались сломать строй и забаррикадировать ворота – этой заминкой могли бы воспользоваться бойцы Теодорика. Из-за поворота показалось две дюжины тяжеловооруженных гномов, которые сходу накинулись на застывших в ожидании людей Скьефа. Налетчики, встав за гномами, тоже приготовились к атаке.

Гномы клином врезались в караванщиков. Первый гном повис на двух остриях бердышей, а трое упали с порубленными тяжелыми лезвиями головами и плечами. Бородачи намерились сходу прорвать строй южан, но подоспел Скьеф, который до этого стрелял из арбалета и отдавал бойцам команды. Будучи воином могучим, хоть и грузным и неповоротливым, его удары двуручного восточного тесака если не прорубали кольчуги гномов, но точно сбивали с ног. Гнома, приблизившегося вплотную к караванщикам, он огрел гардой своего оружия, нанеся удар коротышке четко сверху вниз. Едва тот упал навзничь, Скьеф наступил ему сапогом на незащищенное горло. Не вслушиваясь в раздавшийся при этом хруст, он выбил молот из рук еще одного гнома, а один из его людей тут же размозжил ему голову двуручным топором. Гномы не ослабили напора, и уже самому Скьефу пришлось уклоняться от удара массивного шестопера. Еще несколько гномов упали под ударами бердышей, прежде чем строй был разорван надвое. Караванщики схватились за мечи, налетчики Теодорика бросились в атаку, после чего началась настоящая свалка. Гномы со своими широкими щитами и крепкими доспехами представляли наибольшую опасность, тогда как налетчики для караванщиков были страшны лишь числом. Скьеф легко справлялся с гномами, которые рядом с ним казались настоящими коротышками. Минута, вторая – и все гномы оказались на земле. Тут же налетчики отпрянули, подобно стае трусоватых шакалов.

Шестеро караванщиков Скьефа были мертвы, а еще трое были ранены и уже не могли орудовать тяжелыми бердышами – только мечами, да и то вполсилы.