За мыслями женщины уследить куда сложнее. Они больше похожи на компьютер со сложной программой. Тот осуществляет сложнейшие подсчеты, но вам никогда не узнать, как получается результат. В силу этой таинственной способности девочки в возрасте семнадцати лет поступают уже как взрослые, а мальчики все еще дурачатся и пускают ветры в общественных местах, думая, что это невесть как смешно.

Наш мозг устроен очень по-разному, и нам нужно учиться понимать друг друга.

6

Закон третий:

мужчины и женщины общаются по-разному

«У нас тут... проблемы в общении». Эти слова сказал со своим характерным южным акцентом Капитан — один из персонажей фильма «Хладнокровный Люк». Он мог бы сказать то же самое об отношениях между мужчинами и женщинами. Я понимаю, что для семейных пар это не очень хорошие новости. Ведь то, как мы общаемся, оказывает воздействие на все остальное. На проблемы, с которыми мы пытаемся справиться, на конфликты, которые хотим разрешить, и главное — на то, как мы ведем себя друг с другом.

Общение — непростая задача. Даже в удачный день

Общение может оказаться нелегким делом и за пределами семейного очага. Вспоминается история, случившаяся со мной в начале 70-х, когда я только начинал свою карьеру. Я пришел в большой торговый центр в Пеории, штат Иллинойс. Торговые центры были тогда внове — прежде все ездили за покупками в центр города. Люди тратили уйму времени в поисках места для парковки и мужественно переносили капризы погоды. И к тому же надо было ухитриться проскользнуть мимо людей, с которыми не хочется общаться.

Дело в том, что городские торговые районы, как магнит, притягивали всех, кому хотелось донести свои воззрения до широкой общественности. Это был настоящий винегрет идей, требований и словоизвержений. Тут были и экстравагантные оригиналы, поющие мантры, и ханыги, продающие сковородки, и проповедники, вещающие с ящиков из-под мыла, и разные политические агитаторы. Торговые центры предоставили покупателям не только крышу над головой и площадку для парковки — они стали укрытием от навязчивых горлопанов. Но к ужасу хозяев, горланящая публика вскоре благополучно переместилась в торговый центр и стала доставать людей пуще прежнего. Как ни старались менеджеры найти на них управу, все было тщетно. Администрация центра решила, что с нее хватит, и заявила, что арестует всякого, кто будет проповедовать или в какой- либо иной форме приставать к покупателям на его территории. Вот в этот самый день я и пришел в торговый центр.

Прошу заметить, я не стоял в дверях, не раздавал буклетов религиозного содержания. Я не лез в фонтан и не вопил оттуда: «Близится последний час!» Я просто сидел в кафе и разговаривал с другом на духовные темы, а на краю стола лежала Библия. Но в других помещениях торгового центра бродили молодые энтузиасты, раздавали флаеры и из кожи вон лезли, продвигая свои верования. Администрация вызвала полицию и начались аресты. В кафе вошел офицер, заметил Библию на столе.

— Простите, это ваша Библия? — спросил он.

Я ответил утвердительно. Он тут же взял меня под стражу и препроводил в полицейский фургон. Нет нужды говорить, что я не ожидал оказаться в тюрьме только за то, что у меня есть Библия.

Я сидел в «черном вороне», и во мне закипала ярость. Я понимал, что ситуация абсурдна и мои права нарушены. Я подумал, что неплохо бы наорать на полицейских и потребовать соблюдения моих прав. (За мной бы не заржавело. Я — пуэрториканец. Мы способны наорать на кого-нибудь просто так, для удовольствия.) Но я решил утихомирить свою латиноамериканскую кровь, быть доброжелательным и приятным в общении. Чтобы и в этой далеко не идеальной ситуации служить проводником любви Божьей. Да, таков был мой план: будь доброжелателен и покажи любовь Божью ко всему миру.

По прибытии в участок я держался мягко и уважительно, улыбался оформлявшим меня офицерам. Я был спокоен и безмятежен, словно находился среди друзей. Пока меня фотографировали и снимали отпечатки пальцев, я улыбался и показывал офицерам, что ценю их усилия. Я улыбался от уха до уха и каким-то образом понимал, что они тоже ощущают мир и любовь Божью, которую я чувствую в сердце.

После того как меня сфотографировали, ко мне подошел полицейский и потребовал, чтобы я прошел в другое помещение. Я удивился, что меня одного зачем-то отделяют от толпы, но вежливо согласился. По дороге я улыбался каждому встречному. Мы пришли в другую комнату, офицер сурово посмотрел на меня и сказал, что я должен снять одежду. И вышел.

Снять одежду? Зачем это мне снимать одежду? Я не очень обрадовался такому требованию, но рассудил, что лучше сделать так, как мне велели. Я разоблачился и стоял посреди комнаты в одном белье.

Потом я огляделся вокруг и заметил другого человека. Он сидел в дальнем углу в маленькой камере. Человек посмотрел на меня и сказал:

— Привет!

Я тоже сказал:

— Привет.

— Ну... И за что тебя сюда? — спросил он.

— Разговаривал с другом о Боге, — ответил я.

— А...

Признаться, я ожидал более развернутого ответа. В конце концов, много ли он видел людей, посаженных в кутузку за разговор с другом о Боге! Что ж, я решил задать ему тот же вопрос — что-то вроде «тюремного этикета».

— А ты за что здесь? — спросил я очень вежливо.

Он прошептал:

— Я убил человека.

Убил человека? Они оставили меня в одном белье в комнате с парнем, который убил человека? Я был ошарашен. И что мне теперь ему отвечать? В смысле, какой правильный ответ на «я убил человека»? — Ух ты, круто? Молодец, так держать? Держу пари, он это заслужил? А, не переживай — у всех бывают неудачные дни?

Зачем он вообще мне это сказал? В конце концов, если ты убьешь кого-нибудь, то разве не нужно хранить это в тайне? Зачем он выкладывает всю подноготную незнакомцу, стоящему в одном белье?! Решил, что врать нехорошо? Пропади все пропадом, он убил человека! Думаю, в такой ситуации небольшая ложь во спасение была бы вполне простительна.

Вдруг в комнату снова вошел полицейский. Учитывая обстоятельства, я был действительно рад его видеть. Он посмотрел на меня и сказал:

— Нет, сынок, придется снять и белье.

С каждой минутой ситуация становилась все абсурднее. Я по-прежнему не мог взять в толк, что происходит и зачем это нужно. Но когда человек с пушкой велит тебе снять белье, ничего не поделаешь, надо снимать белье. Затем, словно специально для того, чтобы абсурдная ситуация стала вконец абсурдной, офицер сказал:

— Нагнись и раздвинь ягодицы.

Раздвинуть ягодицы? Пропади все пропадом! Что происходит?

Потом до меня дошло. Я думал, что служу проводником любви Божьей, но все, что эти ребята смогли увидеть, было: «Парень сильно под кайфом». И теперь они ищут, куда я запрятал наркотики!

Благодарение Богу, для «дознания» им потребовался простой визуальный осмотр моей... ну, вы понимаете. И все равно, доложу я вам, это было ох как унизительно. Все, о чем я мог в этот момент думать, было: «Слава Богу, я не работаю на его должности».

Вот так я и стоял, демонстрируя промежность какому- то полицейскому, который думал, что я под кайфом. Убедившись, что я не пытаюсь скрыть что-то от его бдительных глаз, офицер наконец отправил меня в камеру. Потом судья ознакомился с делом, немедленно снял все обвинения и отпустил меня на все четыре стороны.

Верьте мне, общение вовсе не такая простая штука, как кажется на первый взгляд!

Учимся общаться

Как-то раз один человек позвал соседа помочь передвинуть диван, застрявший в дверном проеме. Они тянули и толкали, пока не измучились, но диван не сдвинулся ни на сантиметр.

— Брось, — в конце концов сказал хозяин дивана. — Нам ни в жизнь не втащить его.