– Марк, ну зачем? – тоном, похожим на человеческое сожаление, протянула я. Хотя, кажется, мне и правда было жаль, что ему пришлось прибегнуть к этому обманному маневру. – Подхватить в походе инфекцию – не самый лучший вариант для главы клана.

– Не спорь, Лилит, – буркнул Марк, грустно улыбнувшись. Надо отдать должное моим поломанным алгоритмам: эмоции других людей я считывала не хуже, чем самые эмпатичные представители человечества. – Я отвечаю за твое благополучие так же, как и за жизнь и здоровье любого другого здесь. Меньше будет вопросов по поводу твоей хромоты. Ты слишком ценный боец для нас всех, а то, что ты так рьяно борешься за жизнь своей странной семьи, накладывает на меня определенные обязательства.

Не знаю, когда именно у меня выработалась эта привычка, но я лишь обреченно вздохнула и быстро обмотала протянутый им лоскут ткани вокруг заплаты на моем правом бедре.

К очередной безрассудной вылазке все было готово.

Дорога через заброшенные поля, наполненные ароматами диких трав и цветов в свете луны и звездного неба была даже какой-то приятной прогулкой. В такие моменты я искренне была благодарна разработчикам за то, что они смогли синтезировать какое-то подобие обонятельных рецепторов. Наверняка, сигналы, поступающий в мой мозг, недостаточно четко передают весь букет ароматов, окружающий нас каждый день, но даже такое подобие запахов цветущего мира уже доставляло истинное удовольствие.

Чтобы отвлечься от параноидального страха быть застигнутыми миротворцами или агрессивными бандами мятежников, мои союзники шутили, смеялись, рассказывали какие-то истории, некоторые из которых я слышала уже третий, а то и пятый раз. Порой я даже жалела, что моя идеальная память компьютера не позволяет хотя бы иногда забыть детали этих повторяющихся повестей моих друзей, чтобы так же, как они, отдуши посмеяться.

На подходе к заброшенной части города пришлось поубавить пыл нашей беззаботной беседы: тут нужно было держать ухо востро, издавать минимум шума и как можно меньше привлекать к себе внимание. К счастью, на пути не попалось никаких препятствий, в десятке метров уже слышался гомон десятков голосов ночного черного рынка.

– Умница, Лилит, – тепло улыбнувшись, Марк поравнялся со мной. – В этот раз твои расчеты нас не подвели.

– Учусь на собственных ошибках, – я лукаво ему подмигнула, благодарно кивнув. – Надеюсь, на обратном пути тебе не придется изменить своего мнения.

Спокойно и без происшествий мы перешли через границы гетто, которые по факту представляли собой высокие железные ворота, обтянутые колючей проволокой, распахивающие свои двери перед всеми страждущими в темное время суток, когда количество миротворцев в округе ограничивалось лишь парой отрядов, не рискнувших бы сюда сунуться без внушительной подмоги. Подобные отдаленные районы или отдельно стоящие от больших городов, обнесенных исполинскими стенами, промзоны, были словно спутники у планет для правительств. Вроде и глаз мозолят, а все равно нужно, да и просто так от них не избавишься.

Еще с пару десятков метров пути по расколоченному асфальту вдоль зияющих пустотой разбитых окон многоэтажек, и мы словно снова очутились в другом мире. Непрекращающийся гомон десятков голосов людей на улицах, раздающаяся из приоткрытых дверей подпольных баров режущая слух музыка, усыпанный прилавками с товарами на любой вкус и цвет длинный переулок, огни развешенных гирлянд и кричащих вывесок, ароматы яств и алкоголя…

Я лишь по заложенным в мой мозг сводкам знаю, каким мир был до меня, потому окружающая меня вакханалия всегда вызывала противоречивые чувства. С одной стороны, в отличие от нашего убежища тут кипела жизнь. Этот мир был непредсказуем, в любой момент тут могло произойти все, что угодно. Кажется, будто тут даже нет ежедневной рутины, что гетто – средоточие, квинтэссенция свободы. Но, с другой стороны, эта свобода – лишь эфемерная иллюзия. По факту все, кто жил здесь, каждый день боролись за свое существование, буквально иногда бились не на жизнь, а на смерть. И виной тому не всегда были миротворцы, которые то и дело пытались разогнать живущих по собственным принципам отбившихся от рук мятежников, но и они сами. В гетто царили беззаконие и разбой, заскучавшие распоясанные свободные граждане не редко устраивали стачки, драки, воровали, насиловали и убивали. Жизнь здесь была подобна нахождению на пороховой бочке: неизвестно, когда вольготное существование может закончиться, и с какой стороны тебе прилетит по башке. Потому расслабляться здесь не стоило ни на минуту, в любом прохожем приходилось видеть потенциальную угрозу если не жизни, так твоему кошельку.

И пусть иногда хотелось хоть на минуту вкусить этой разгульной жизни, ворваться на одну из дьявольских вечеринок и проверить свое механическое тело на умение двигаться в такт музыке, но этого было бы для меня самоубийством. Андроидов двух последний поколений создавали не просто до невозможности похожими на людей, кое-где создатели даже перегибали палку: мы были практически идеально красивыми представителями человечества, подтверждение чему я не раз видела в вожделенных недвусмысленных взглядах обитателей гетто. Не натянутый по самый нос капюшон, прятавший лоснящиеся каштановые локоны, не поношенные ветхие лохмотья, не перепачканная грязью кожа не были способны избавить меня от этого проклятья: от внимания похотливых мужланов мне некуда было скрыться, и только молниеносная реакция спасала меня от их жалких попыток шлепнуть меня по заднице или утащить за собой в темный переулок. Статной красавице Марии тоже приходилось несладко в этом забытом Богом месте, и, если бы не наши боевые навыки, Марк бы вообще с удовольствием отказался от затеи использовать такой лакомый для всех кусок в своих вылазках.

Потому в гетто мы никогда не задерживались дольше, чем нужно было: приходили, обменивали тушки пойманных на охоте диких животных и найденные в пустоши запчасти автомобилей и механизмов на необходимые нам товары и уходили еще затемно.

Сегодня задачка была явно непростой: одно дело – раздобыть чистую воду или сорбенты для ее очистки и продукты, но совсем другое – найти теплые вещи, не говоря уже о запчастях для моей ноги. Большой удачей будет, если на черном рынке нам попадется хотя бы в конец убитый механизм сустава одного из первых поколений. Прошло уже почти три года, как из оборота изъяли последних андроидов, а те, что остались, были настолько древними, что рассыпались на глазах.

Времени было не так много, потому пришлось разделиться: мы с Гарри отправились за водой, сорбентами для фильтрации и запчастью для моей ноги, а Мария и Марк – за продуктами и одеждой.

Всем своим видом демонстрируя минимальную степень заинтересованности в товарах торговцев, мы с Гарри лениво прогуливались вдоль прилавков. Излишняя увлеченность здесь чаще играла против тебя самого, давая ушлым продавцам карт-бланш задрать цены втридорога.

– Даю недельный сухпаек за час с твоей крошкой, – раздался из-за спины противный хриплый голос, за которым последовал тошнотворный утробный хохот еще одного представителя мужского пола.

На подобные фразочки мы уже давно не реагировали: торговля людьми для обитателей гетто была обыденностью, потому даже не стали оборачиваться. Но охотник до женской ласки со своим дружком на пару все не унимался, одернув Гарри за руку, вынудив моего спутника отпрянуть и резко развернуться на пятках.

– Тебе жалко что ли? – харкнув себе под ноги, ехидно бросил заросший щетиной и смердящий перегаром и потом щуплый мужлан в поношенной грязной серой шапке и изодранной джинсовой куртке. – Не надо еды? Так у меня есть что тебе предложить, да, Смитти?

На двусмысленный окрик пьянчуги подоспел его такой же отвратительный дружок.

– Даа, Бо, у нас есть товары на любой вкус, – обнажив гнилые зубы, заговорщицки улыбнулся тот самый Смитти. – Медикаменты? Свежие ягоды? Наркотики? Все, что захочешь всего за час с твоей куколкой.