— Не дурак, — бесстрастно подтвердил странник. — Был.

— Угу, — понимающе кивнул трактирщик. — Не приведи Небеса нам такое…

— Жалко Вам его, что ли? — хмыкнул странник. — А вот он-то Вас пожалеть и не подумал бы. Не стал бы и поля требовать; пришиб бы в тёмном уголке. Даже не дубинкой — мешком с песком, к примеру. Не из простых этот долгополый, хозяин; обучены они, такие, не только Небесам хвалы возносить. Такие дела. Хорошо ещё, что этот — сглупил по-чёрному: побежал не своим доносить про… найденное, назовём это так… а властям. Зачем, правда — непонятно. На харчевню польстился, что ль… Так вся-то харчевня ему бы никак не досталась; только доля… известная. Ну, да ладно; харчевня сейчас, шутка ли, Небесами оправдана. Теперь долгополые к Вам с почтением относиться будут. Внешне, по крайней мере.

— Угу, — снова кивнул трактирщик. — С почтением. Век бы не знать почтения этого. Место им тут удобное, Ваша милость. Подъезжали уж они ко мне на кривой кобыле: продай, мол, заведение. А цену предлагали — курам на смех просто. Да ещё и… намекали этак: не хошь по-хорошему — все под Небесами ходим. Я бы, Ваша милость, может, и согласился — в конце концов, жизнь дороже. Но, как бы это сказать… Смешно, конечно — но вот. Харчевня эта — она фамильная наша собственность. Вроде как фамильное поместье для знати нашей — так и эта харчевня для меня. Продам я эту харчевню, открою где-нибудь другую — это уже будет другая харчевня. Другая. Понимаете, о чём я? Перервётся верёвочка.

— Кажется, да, понимаю, — ответил странник. — Понимаю, хозяин. Но теперь Ваша харчевня — как бы ещё и под господарским покровительством. Не во всякой же харчевне Его Величество вот так запросто завтракать изволит — а в Вашей вот откушал. И вполне доволен остался. Оно дорогого стоит, хозяин… Слух про то — уже пошёл гулять, будьте уверены. И слух тот — не просто слух, он документом подтверждён. Оплаченным счётом. Который составлен, как надо — и подписан рукой Его Величества. Кому следует — те поймут.

— Полагаете, поймут? — трактирщик был само сомнение.

— Поймут, — твёрдо повторил странник. — Особенно когда увидят, что Небеса сотворили с не желавшим понять. Хе! — прибавил он. — Вот уж не думал, что окажусь в роли руки Небес… А пришлось. Впрочем, воля Небес неисповедима, не так ли?

— Истинно так, Ваша милость, — подтвердил трактирщик.

С тем и расстались. Хозяину харчевни больше никогда не пришлось принимать у себя странного путешественника. Однако же всё сбылось по его слову: былые вымогатели обходили теперь это заведение десятой дорогою — и новичков заезжих тоже одёргивали. Ну, разве что покушать когда зайдут… кухня в том заведении, что ни говори, отменная. Под рукою Небес ресторация-то, как-никак. И сам господарь завтракал когда-то, вот. Не верите? — так счёт же есть! До-ку-мент.

Дубовый стол, покрытый зелёным сукном, по-прежнему стоит в конторе. Иногда хозяин снимает с него скатерть и задумчиво смотрит на вырезанную старыми знаками надпись. Но прочесть письмена — даже и не пытается. Просто смотрит, качает головой — и вновь прячет запретные письмена под сукно. Стол хороший, крепкий — не ломать же его из-за пары-другой непонятных строчек?.. А наследников — предупредим, чтоб тоже язык на привязи держали. Запрет-то действует, хоть уж давненько ничего ни у кого не находили. Ну, и не найдут. Ибо… нечего им.

Странник, покинув, наконец, гостеприимную харчевню, зашагал прочь из городка. Слухи и сплетни распространяются в таких небольших поселениях со скоростью лесного пожара; становиться же местной знаменитостью в планы странника явно не входило. А вот мореходы, бражничавшие в харчевне накануне, страннику как раз и были нужны. И как раз в связи с тою самою злосчастной надписью. Точнее, с местом, про которое в ней говорилось. Хоть и сказано про это место, что оно «восточней Солнца, западней Луны», но ведь не с бухты же барахты это сказано. Странник в странствиях своих уже не раз убеждался, что даже самые невероятные, казалось бы, мифы и сказки имеют в своей основе нечто совершенно реальное. Как правило. Точно так же может и с Железным нагорьем оказаться. На сухопутных картах, которые страннику приходилось видеть, ничего похожего на это нагорье не было. Коллеги-путешественники тоже не слыхивали про такое нагорье — но советовали спрашивать у мореходов. Мореходы же… Странные люди, однако. Казалось бы, ну, что такого в словах «Железное нагорье»?! — а любой мореход (по крайней мере, из тех, кто попадался страннику) едва заслышав их, сразу уводил разговор на что-то другое. Если вообще соглашался продолжать беседу.

Странник, однако в своих разысканиях не отчаивался. Волшебный клинок ему, правда без надобности был: посох в умелых руках ничуть не хуже. А вот насчёт Имён, которые там, на этом нагорье Железном, безымянных находят… это да. Это гораздо нужнее. Дело в том, что странник как раз и был таким вот — безымянным.

Не то, чтобы это обстоятельство очень уж сильно мешало жить. Есть ремесло, которое более-менее кормит; руки-ноги — на месте, голова соображает, пути-дороги открыты… и какое дело тебе, что ну, вот напрочь отшибло память о том, кем ты раньше был… лишь обрывки какие-то иногда прорываются… оттуда. Та же каллиграфия, то же фехтование… говорят, редкий стиль Каракала. То же умение не унижаться перед властителями, сколь бы высокого ранга они ни были… откуда?! — оттуда. И ещё — необъяснимая неприязнь ко слугам Небес. Хотя в большинстве своём долгополые — безобидные людишки, а некоторые — вполне доброжелательны и даже учёны. А вот поди ж ты. Словом, тайна. Которая точно мозоль на пятке: вроде, и привычная уже — а всё равно сковырнуть её тянет.

Городок, между тем, остался позади. Странник, поднявшись на пригорок, оглянулся: тоже мне, стольный град Поморья и земель окрестных! Иное село богатое — поболе будет. Однако же, правитель здешний — вроде, мужик невредный… в обычную харчевню по вполне рядовому делу самолично пожаловал. Или просто ему надоел этот его придворный обер-диетмейстер?.. Две горбушки и бокал гоголь-моголя на завтрак… Ах, да — ещё разглагольствования о вкусном и здоровом на десерт. Странник от души посочувствовал Его Величеству.

Однако, надо было решать, куда двигаться. Где-то впереди, за холмами — море. Побережье. Порты. Рыбацкие посёлки. Мореходы. В городке, вроде, толковали о больших гонках парусников… кажется, то, что надо. Впрочем, до порта (как его там? Порт-Андридж, что ли…) ещё шагать да шагать. А тракт — через лес, а лес словно создан для разбойников. А за пазухой — кошель с серебрушками, заработок сегодняшний. Небеса б с ними, с денежками — отнимут, всегда снова заработать можно. Но кроме того, не исключается и колотушек получить. А то и чего похуже. Так что нет, господа разбойнички — обойдётесь. Странник, дойдя до опушки, свернул с тракта и стал пробираться через чащобу. Звериными (и людскими) тропинками. Лёгкой бесшумной поступью. Внимательно приглядываясь и прислушиваясь. А также принюхиваясь. Почти как зверь лесной — опять же, откуда умение?! Оттуда.

Разбойничий пикет страннику удалось заметить вовремя: лихие людишки во все глаза наблюдали за трактом, а на творящееся у них за спинами внимания не обращали… Ну, не надо мешать занятым людям — странник аккуратно обошёл засаду и двинулся дальше. Хотя будь это его люди… ох, всыпал бы он им за подобное разгильдяйство! Стоп, это не его люди, пусть с ними их начальство и разбирается. Миновав пикет, странник всё с тою же звериной сноровкою двинулся дальше. Но обойдя схожим образом ещё несколько засад, он сообразил, что за оставшееся светлое время пройти весь лесной участок пути не удастся — придётся заночевать под носом у разбойников. Остаться при этом незамеченным для странника проблемы не составляло: разбойники хоть и лесные люди, но всё же не профессионалы; не видя никакой явной для себя угрозы, они и не стремились более оставаться незамеченными. Пёрли в сумерках по чащобе к своему лагерю как стадо кабанов; при этом, естественно, старательно обходили выворотни — что за нужда лезть через корягу, если можно в обход? А под одним из таких выворотней странник как раз и обустроился. Естественно, ни о каком костре и речи не могло быть; от ночного гнуса спасал плотный широкий плащ и настой кое-каких травок… Не особенно комфортно, но вполне терпимо. Наутро ещё в сумерках странник покинул укрытие и, пользуясь тем, что придорожные разбойничьи пикеты ещё не выставлены, выбрался на тракт. К тому времени, когда разбойники вновь добрались до своих засидок, странника уже и след простыл.