Подобным же образом мотивировали свой отказ и ещё полтора десятка людей герба Осы. Хвала Небесам, эмигрантов среди отказавшихся не было. Клады оказались разграблены далеко не все; хватило и серебра, чтоб перемётные сумки набить, и золота, чтоб охрану надёжную в путь нанять… и чтоб у стражи пограничной вопросов «откуда-куда-зачем» не возникало. Рой в количестве тридцати двух человек — пожилых, но отнюдь не дряхлых мужчин — в назначенный срок собрался у причала, возле которого ошвартовался красавец-винджаммер: в последний момент изменил своё решение остаться один из первоначально отказавшихся. К великому огорчению Вьяхо, это был не Тони эц-Прыф: кавалеристу опасное ремесло шевалье плаща и кинжала пришлось очень даже по душе. Кроме того, кто-то должен же оставаться глазами и ушами, обеспечивая безопасность оставшихся… Вьяхо эц-Прыф в конце концов признал правоту Тони и принял его выбор.
Погрузились без проволочек: золото открывает любые двери. А сталь — как-то напрочь отбивает охоту пошарить в чужом багаже на предмет этого самого золота. До столицы Открытого Океана дошли гораздо быстрее, чем когда Вьяхо путешествовал в противоположном направлении: винджаммер — это вам не бриг! В ожидании дальнейшего разместились в гостинице консульства. Где, несмотря на то, что Вьяхо разъяснял в пути некоторые местные порядки и обычаи, испытали потрясение видом отведённых комнат. А также — поданной пищей: несмотря на то, что всем им по роду службы доводилось и с государем трапезу делить, после ужина они признали. что еда в гостинице была если не изысканнее, то уж точно ничем не хуже государевых яств. А даже… и вкуснее! Вьяхо только посмеивался.
Наутро весь рой пригласили в консульство, где с каждым любезно побеседовали. К удивлению сотрудников консульства, среди вновь прибывших не оказалось ни одного бездельника! — а ведь было мнение, что дворянам работать… как бы это помягче выразиться… не к лицу. Однако люди герба осы оказались какими-то неправильными дворянами! — каждый был убеждён в том, что работа не только не наносит какого-либо ущерба их дворянской репутации, но вообще является естественной потребностью любого нормального человека. «Когда первый мужчина возделывал сад свой в поте лица, а жена его столь же усердно трудилась по дому — кто из них был знатью?» Небесами же заповедано, чтоб каждый себе на жизнь зарабатывал. А не только ренту со своих владений получал. Не заработанное — и проматывается потом с лёгкостью же. У каждого из «ос» нашлось нечто полезное, ни одного трутня среди прибывших сотрудники консульства не нашли — хотя и очень старались. Более того — троих, оказавшихся дипломатами, консул тут же пригласил на службу. Один по некотором размышлении подписал предложенный ему контракт, двое других — дипломатично пообещали подумать над этим лестным предложением. Но было ясно: согласятся и они. Вообще же среди «ос» нашлись специалисты профессий самых разных: от астронома до агронома. Консульские работники только диву давались: как?! вот как, скажите на милость, такие люди вне закона оказаться умудрились?!.. Что такое сотворить надо было, чтоб над ними такую жестокую расправу учинили? В ответ собеседники только печально улыбались и отвечали: разбогатеть надо было! так разбогатеть, чтоб государство соблазнить на грабёж. А уж на расправу народ подбить — и вовсе раз плюнуть: горячительного бесплатно выставить да долгополого подослать поязыкастее… раз-два, и готово.
Наутро за роем прибыл уже знакомый Вьяхо патрульный корабль открытоокеанцев. Погрузились, разместились… вышли в море. Вьяхо с некоторой тревогой ожидал встретить всё те же судёнышки рыбаков — однако ко всеобщему удивлению Республика прислала за своими новообретёнными гражданами корабль куда более крупный. Плавбазу, как пояснили Вьяхо мореходы-открытоокеанцы. Разместили пассажиров на оной плавбазе, конечно, с комфортом: с «Розой ветров» и сравнивать нечего. Тем более — с рыбацкой шаландой.
Плавбаза доставила рой, конечно же, не в Тухлую гавань: фьорд оной гавани узковат был для неё. Прибыли в Третий посёлок. Там оказался солидный порт со всеми его атрибутами. Ошвартовались, сошли на берег. В портовой конторе банкиры уже ожидали вожделённое серебро. Честь честью обменяли его на зольки, спросили: как поделить? По некотором размышлении решено было поделить поровну; Вьяхо в дележе участвовать не стал; банкиры вернули ему его прежний кошелёк. И ещё — бумаги. Отчёты о расходах мэрии Двенадцатого посёлка и клиники «Психопомп». Расходы, к удивлению Вьяхо, оказались не так уж и велики. На аренду приличного домишки — хватило. Не на острове, разумеется. Вьяхо решил обосноваться в Двенадцатом посёлке.
Несмотря на то, что люди «роя» в одночасье немыслимо разбогатели, обосновались они все подобно Вьяхо. Безо всяких дворцов и золотых сортиров. Осмотрелись-освоились… на службу поступили. Или дело своё завели, как Вьяхо. Тот открыл в Двенадцатом посёлке харчевню… это только так называется — харчевня! На самом деле — ресторация с отменным меню по вполне божеским ценам. Отведать приготовленное — со всего архипелага приезжают. Шеф-повар — сам Вьяхо эц-Прыф, кто ж ещё. Свадьбы в его заведении справляют… не избежал сей участи и сам Вьяхо. А что? — всему свой срок, и женитьбе тоже. Супругой его законною, тётушкой эц-Прыф — стала мэр Двенадцатого посёлка Лайонесс Филиппдоттир (в девичестве — де ля Ом). И детишки пошли, а как иначе? Четверо пацанят и две дочки. Схожим же образом сложились дела и у остальных людей герба осы. У кого-то получше, у кого — похуже… молочных рек в кисельных берегах в Республике и впрямь не оказалось.
Раз в год Республика видит необычное шествие. По улицам столицы в молчании проходят сурового вида мужчины в древних одеяниях, прикрывшись парадными щитами с гербом — атакующая полосатая оса в лазурном поле. Заходят в давно не действующий храм (памятник архитектуры позапрошлого века), шепчут хором на непонятном языке молитву — по-видимому, поминальную. Потом в молчании идут в ближайший бар, берут бутылку крепкого, разливают — каждому по чуть-чуть, выпивают не чокаясь и не закусывая, после чего расходятся по домам. Клан эц-Прыф поминает своих погибших.
На братской могиле, в которой покоятся жертвы резни, известной, как «Разорение осиного гнезда» властями был возведён помпезный монумент — авторства придворного скульптора. Слуги небес, куда ж без них, обдымили памятник благовониями… всё как полагается. Недели не прошло — памятник оказался в выгребной яме летнего дворца государя. Каким духом его туда перенесло — точно сказать не смог даже профессор механики из местного университета. Могилу же братскую взамен памятника увенчала обычных размеров каменная плита — безо всяких надписей. Но с искусно вырезанной атакующей осой. Знающий — поймёт.
Власти намёк поняли; к могиле больше не совались. Долгополые — тем более обходили её десятой дорогою, бормоча обережные молитвы. Умалишённые потихоньку умирали — и было непонятно, молиться или нет за упокой их душ. Ведь души-то покинули их тела сколь лет назад… В конце концов учёными мудрецами (докторами теософии) была составлена на этот случай особая молитва. Родственники усопших-без-душ читали её в поминальные дни в храмах и на погостах — и умиротворённые шли по домам.
Фингал эц-Прыф, как и другие оставшиеся члены клана, нашёл покой в земле Отчизны. Фиолетовый свиток он передал, как и полагалось, тому, кто возьмёт… и этим взявшим оказался пожилой неграмотный крестьянин. Землепашец не стал даже и открывать футляр — упрятал его на самое дно крепкого сундука, в котором хранились-копились — вещица к вещице — разнообразные богачества, предназначенные в наследство старшему из наследников. Неграмотность всех последующих хранителей Фиолетового свитка в конечном счёте и спасла государство от быстрой и позорной гибели. Но, увы, — не от глубокого упадка: взятое в казну бесхозное имущество разорённого осиного гнезда, вроде бы считалось высокодоходным… на деле же — шиш да грош. Доход получить — оказывается, тоже умение нужно. А умения этого у новых управляющих, государем назначенных, было… маловато, скажем так. Зато вороватости хватало с избытком — и никакие расправы не помогали. Страна обнищала вконец, и даже донельзя жадным соседям она оказалась не нужна: что с того, что нивы плодородны, а недра — богаты как нигде? Возьмёшь такую землю — и нахлебаешься горя, хозяйство налаживая. И ведь не столько в деньгах дело-то. Доверие народа добыть надо — народа, сто раз обманутого. Вот ведь беда-то. Отчизна любезная не погибла — но… Вот словно душу из неё вынули. Как из тех умалишённых. Жаль Родину? — ещё как! Но ведь сами же и сгубили её в одночасье, на выпивку даровую польстившись На трезвую-то голову — поверишь разве той чепухе, что проповедники тогда мололи?! А ведь, сказывают, люди гнезда осиного — толковыми были! Отечеству от них — никакого вреда, окромя пользы! — правду ли, нет ли толкуют, разве теперь узнаешь? А верхушку-то, хе-хе, так ведь и не словили! ходят разговорчики по кабакам, что живыми их Небеса забрали… но это уж чепуха полная. Сказки детские! вроде тех, про земли благодатные. что лежат восточней солнца, западней луны… А может, и не сказки! Да только в земли те лаптям, грамоты не ведающим да всякой белиберде поверить готовым, путь навек заказан. Не на их рот пирог печён тот… вот так-то оно, ребята.
