Совет клана в кои-то веки собрался почти в полном составе. Свободными за кольцевым столом в зале остались только четыре места: трое из членов совета не прибыли, будучи заняты по службе, и ещё один — по причине тяжкой болезни, приковавшей его к постели. Об этом собравшимся объявил сам глава клана. Вошедшему в зал Вьяхо он указал на стоящую у стены напротив окна кафедру; Вьяхо занял указанное место.
— Мы Вас слушаем, гвардии капитан, — бесстрастно произнёс Фингал эц-Прыф. — Мы Вас внимательно слушаем.
«Странно, что не потребовали клятвы на родовой книге», — подумал Вьяхо. — «Или они уже не считают меня сородичем?!» Так или иначе, отчёт совету дать было нужно. Вьяхо глубоко вздохнул и заговорил. Практически слово в слово повторил он сказанное ранее Фингалу эц-Прыф. Выслушали его в полном молчании. Когда он закончил говорить, в зале на некоторое время воцарилась звенящая тишина: собравшиеся осмысливали услышанное. Паузу прервал Фингал эц-Прыф:
— Есть вопросы ко гвардии капитану?
Вопросов не оказалось.
— Гвардии капитан, — всё так же бесстрастно произнёс глава клана. — Выйдите. Ждите в библиотеке; Вас вызовут.
Вьяхо покинул зал совета и направился в библиотеку. Где она находится, Вьяхо знал превосходно: в юности он частенько туда захаживал. С любезного позволения хозяина рылся в книгах, выбирая нужную… Возвращал всегда в срок, обращался с книгами подобающим образом. Интересно, много ли книг сейчас осталось, после запрета старой письменности?
Так и есть! — библиотека встретила Вьяхо пустыми полками. На столе сиротливо приютились две-три тощие книжицы; Вьяхо раскрыл одну из них — молитвенник, издательство наместника Небес, официальное издание. Искажения категорически запрещены под страхом отлучения. Тиснуто, естественно, новой азбукой; сами молитвы, впрочем, остались прежними, от первого до последнего словечка. Вьяхо захлопнул книжку, взял другую: стишки… Ни о чём стишки; хотя формально всё на месте: и склад, и лад. А вот пустышка, и всё тут. Печальней не придумаешь: дано человеку чувство гармонии, а вот про что писать и какие слова выбирать — Небеса сказать позабыли. Вьяхо опечаленно отложил книжицу и вытащил из-за пазухи заветный футляр. В библиотеке читать положено, а отнюдь не спать! Бережно развернул свиток, вчитываясь в выцветшие строки. Так и скоротал время до повторного вызова в зал совета.
Совет клана встретил Вьяхо сдержанным гулом разговоров вполголоса: кажется, к единому мнению так и не пришли… Разговорчики, впрочем, прервал Фингал эц-Прыф:
— Кто соизволит огласить решение совета клана?
Снова повисла пауза: видимо, единогласия достигнуто действительно не было. Потом один из членов совета всё же встал. «Тони эц-Прыф», — припомнил имя поднявшегося Вьяхо. — «Майор кавалерии, лихой рубака и прямой в суждениях. Встал — словно эскадрон ему в атаку поднимать».
— Не видишь ходу, — пробурчал кто-то, — ходи лошадью.
Майор пропустил эту реплику мимо ушей. Взял из рук главы клана бумагу, откашлялся, начал читать… и был прерван бесцеремонно ворвавшимся в зал дворецким:
— Господа, б-беда!.. Б-бегите!.. Б-бить вас идут!..
Тони эц-Прыф положил бумагу на стол, неторопливо подошёл к дворецкому и несильно хлестнул того по щеке:
— Прекратить! Кто идёт, где они, сколько их? Почему — бить? И почему — нас?
Пощёчина несколько отрезвила дворецкого. По крайней мере, продолжил он уже более внятно:
— Толпа на западной дороге… человек триста. В получасе ходьбы отсюда, наверное, уже, а то и меньше. Лесной объездчик заметил… рванул сюда, лошадки не щадя. Идут, говорит, выпивкой явно подогретые; долгополый впереди — проповедь ведёт. Разорим, говорит, гнездо осиное! Покараем хищников жирных!
— Это мы?! Мы — жирные хищники?! — негодованию членов совета не было предела. Фингал эц-Прыф, однако, несколько умерил их гнев:
— Так, родичи. Быстро собираемся и уходим. Дом, усадьба — да пусть подавятся! При колясках которые — берут с собою пеших и тех, что в каретах: кареты по лесным дорогам не проедут. Седлать-запрягать, быстро! — это уже дворецкому.
— Уже седлают-запрягают, — откликнулся тот.
Подхватились, высыпали во двор. Дворецкий не наврал: действительно, седлали и запрягали. Без суеты, но споро. Десяти минут не прошло — кавалькада покинула усадьбу и вскорости скрылась из глаз за перелеском. Рой покинул гнездо.
Лесной объездчик (тот самый, что заметил громил) увёл «рой» каменистой дорогой, чтоб поменьше оставить следов. Дорога завела в лесную глухомань, вывела к каким-то утёсам. Фингал эц-Прыф, однако, довольно потирал руки:
— Фигушки они нас тут сыщут! Здесь монастырь заброшенный-разорённый — горних братьев. Вот там и обоснуемся пока. Я, хе-хе, предполагал что-то в этом духе — особенно после того, как мы приют этот ихний тронули. И припасли мы тут кое-что на всякий случай. Сюда они, конечно, тоже нагрянут рано или поздно — но ведь и мы руки сложа сидеть тут не станем. Размещайтесь, прошу. Через полчаса — сбор. Под тройным дубом с нашим гербом — во-он он, этот дуб. Все видят? — ответом был нестройный гул голосов.
— Увидевшие — приведут не увидевших, — распорядился глава клана. — А теперь по кельям, сородичи. По кельям, — и беглецы поспешили занимать кельи, норовя выбрать те, что посветлее… как-то обошлось без ссор и драк.
Вьяхо эц-Прыф занял келейку первую же попавшуюся, не выбирая. Быстренько замёл в кучку скопившийся мусор, орудуя отломленной заранее еловой лапкой; положил на каменное ложе посох и котомку — в знак того, что келья занята. И отправился к тройному дубу: в конце концов, слова Фингала эц-Прыф относились ко всем присутствующим людям герба осы. А не только к членам совета.
— Ну что, сородичи, — начал свою речь глава клана, когда все собрались возле тройного дуба. — Положение наше, похоже, хуже некуда. Какое-то время мы тут просуществуем, да. Но нельзя же просто так сидеть тут сиднем — надо бы подразведать обстановочку, — и выразительно глянул на Вьяхо. Весьма выразительно.
— Капитан, — это уже Тони эц-Прыф вступил в разговор. — Вы, помнится, служили в разведке?
— Точно так, майор, — подтвердил Вьяхо. — В полевой разведке.
— Вот и славно. Как насчёт конной прогулки по тылам?
— Куда ж деваться… прогуляемся, майор, — ответил Вьяхо. — Найдите себе одёжку попроще взамен мундира, берём повозку понеприметней, лошадку под стать повозке — и поехали. Детали в пути обговорим.
— Принято, капитан. Оружие возьмём какое? — похоже, безоружным Тони эц-Прыф чувствовал себя хуже, чем голым.
— Только то, что можно спрятать в одежде, — ответил Вьяхо. Тони эц-Прыф согласно кивнул, прикидывая в уме, что же такое можно спрятать в одежде — и чем из того он, кавалерист, более-менее сносно владеет. Пожалуй, пара кинжалов… Да, пара кинжалов — и широкий плотный плащ. Продранный, латаный-перелатаный. Шевалье плаща и кинжала, хе-хе.
Собрание, меж тем, шло своим чередом: обсуждались детали предстоящего житья-бытья. Вьяхо и Тони, с разрешения Фингала отправились по кельям, дабы наутро отправиться в своё опасное путешествие.
Лошадку и повозку подобрал Вьяхо. В дорогу прихватили кое-что из припасов, немного деньжат… Вьяхо оглядел наряд, подобранный Тони, одобрительно хмыкнул — сгодится. Уселись в повозку, щелчок кнута… поехали.
Правил Тони — всё же опытный лошадник, как-никак. Майор-кавалерист сидел на облучке повозки, как заправский кучер. Никто бы не признал в нём прежнего Тони эц-Прыф — бравого майора кавалерии. Кучер и кучер; залихватский вид — так кучеру и полагается такой вид иметь.
— Наше дело, Тони, — негромко рассуждал Вьяхо, — увидеть-услышать-запомнить и вернуться. Что бы ни увидели твои глаза — не гневись. Волю гневу, если что — дадим потом. Даже если ты видишь нечто запредельно ужасное — чтоб ноль эмоций! Мы не в бою, мы в разведке.
— Постараюсь, Вьяхо, — отозвался Тони. — Будет, чую, туго… но я постараюсь. Ты меня учи-учи, пока обстановка позволяет. Я ж в вашем ремесле — дилетант полный.